Она шла куда глаза глядят — и не нашла ни берега, ни моря. Ее дом был простым местом, ограниченным стенами: внутри стен — дом, в нем спали; снаружи — морской берег, где можно было пописать даже ночью, не уходя далеко от мамы и папы. У нее дома меч с плющом всегда был чистым, и на нем жарили яичницу. У нее дома папа рассказывал сказки и пел колыбельные, когда приходила ночь и темнота приносила с собой страх.
Сейчас же она находилась в странном доме, который нигде не заканчивался: за дверью была еще одна дверь, за ней — другая и так далее. Эрброу не понимала, куда мог деться морской берег. И тут она очутилась в большом саду с зеленой травой и большими, блестящими от ночной росы цветами, и ей по крайней мере больше не пришлось беспокоиться о том, где справить свою нужду.
Девочка поняла, что заблудилась. Насколько бы ужасной ни была мысль вернуться назад к окровавленному мечу рядом с мамой, совсем не вернуться было бы еще хуже.
Эрброу все больше и больше хотелось плакать, но мама сказала, что нельзя. Малышка села на землю, обхватила руками коленки и положила на них голову. Потом она вытащила из кармана куклу и стала укачивать ее, гладя пальцами поцарапанное дерево. Но и это не принесло успокоения. Ее папа улетел на драконе с зелеными крыльями, и она осталась одна. Она не знала, что происходит. Все вокруг было страшным. Все вокруг было ужасным. Меч для яичницы был испачкан кровью. Мама тоже была испачкана кровью, и вдобавок она, Эрброу, заблудилась. Все вокруг было холодным.
Мама сказала, что нельзя плакать.
Мама сказала, что хотела быть матерью двоих детей и видеть их живыми.
Братиков было двое, и они были живыми.
Она, Эрброу, была больше не нужна. Она могла оставить их.
Свернувшись на земле калачиком, Эрброу мечтала о том, чтобы папа прилетел за ней на драконе. Она подумала, что ей стоило лишь остановить свое сердце, чтобы это произошло. У мамы все равно были в животе братики, а она, Эрброу, потеряла дорогу… Девочка знала, как можно остановить собственное сердце. Ее папа этого не сделал, но, когда он смотрел на нее, когда его глаза тонули в ее глазах, он думал об этом, и Эрброу все поняла.
Кто-то дотронулся до нее. Эрброу подняла голову и в тусклом свете увидела силуэт высокого человека с легким сиянием в волосах. На мгновение она подумала, что ее папа все-таки пришел за ней, но дракона не было видно.
Это оказался не папа, а молодая женщина в мужской одежде, с луком за плечами и с мудреной, украшенной жемчугом серебряной сеточкой в волосах. Женщина опустилась на одно колено, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Могу я вам чем-то помочь, моя маленькая госпожа? — спросила она.
Эрброу растерялась. Такой трудный вопрос. Пока она соображала, как на него ответить, незнакомка снова заговорила.
— Меня зовут Аврора, — с поклоном представилась она.
Девочка кивнула. Поспешно проглотив свое отчаяние, она вновь попыталась понять, что ей нужно делать. Может, тоже представиться? Она ужасно стеснялась, но не хотела показаться невежливой.
— Эббоу, — выдохнула она, указывая на себя.
— Это прекрасное имя, моя маленькая госпожа. Я рада, что имею честь узнать его, — проговорила Аврора.
Эрброу кивнула.
— Дакон, — поспешила объяснить она, все еще указывая на себя пальцем.
— Это имя дракона. Все понятно. Вы названы именем последнего из драконов, которого в юношеские годы сопровождал в полете ваш отец.
Эрброу снова кивнула, посмотрела на Аврору долгим внимательным взглядом.
— Сетяс, — едва слышно шепнула она.
— Сейчас? Сейчас… Вы хотите сказать, что ваш отец и дракон сейчас воссоединились и вновь летают вместе?
Эрброу кивнула. Наконец-то она нашла кого-то, кто хоть что-то понимал.
— Позвольте обнять вас? — неожиданно спросила Аврора.
Эрброу кивнула и оказалась в ее мягких и теплых объятиях, окруженная нежной тканью. Девочка уткнулась лицом в шею Авроры — та пахла воздухом и ветром, что смутно напомнило ей папу. Аврора долго гладила ее по волосам. Конечно, это было не так, как если бы она поплакала, но все-таки кто-то обнимал ее, пока она говорила о папе, а это уже что-то. Темный ледяной ком, появившийся в ее груди, после того как она увидела смерть папы, понемногу начал таять. Если бы можно было поплакать на руках у кого-то, кто плакал бы вместе с ней, то, возможно, этот ком растаял бы еще больше. Тогда образ зеленых крыльев дракона, возможно, оказался бы сильнее, чем воспоминание о темно-красной крови. Но мама сказала, что плакать нельзя, и Эрброу не осмелилась ослушаться.
— У вас очень красивая кукла, — проговорила Аврора. — Наверное, с такой куклой невозможно чувствовать себя одинокой.
Эрброу почти улыбнулась. Ей нравилось, что Аврора говорила с ней, еще маленькой, так же, как говорили между собой взрослые.
— Надеюсь, что если у меня будет дочка, — добавила Аврора, — то у нее будет такая же чудесная кукла, и тогда она никогда не останется в одиночестве.
На этот раз Эрброу улыбнулась по-настоящему, с довольным видом поглаживая пальцами свою вырезанную из дерева куклу.
— Вы заблудились? Этот дворец огромен, в нем легко можно потеряться. Если вы позволите, я провожу вас. Можно взять вас на руки? Я знаю, где спит ваша мать, — добавила она.
Эрброу кивнула. Она устала. На руках у Авроры было приятно. Она вся была такая нежная и мягкая. Эрброу положила голову ей на плечо и подумала, что если бы она поплакала сейчас, в этот момент, то ледяной ком в груди растаял бы совсем. Всем сердцем она хотела плакать, но не была уверена, что мама одобрила бы это, и сдержалась. Когда они дошли до странной комнаты с огромным золотым креслом, Аврора спустила Эрброу на пол.
— Теперь идите туда, прямо, — там ваша мать. Будьте рядом с ней: она сейчас очень в вас нуждается. Помните об этом и больше не теряйтесь, вы должны быть рядом с ней. Город осажден орками, но ваша мать принесла ему невероятную победу, и теперь город неприступен. Этой ночью было много боли, но благодаря вашей матери, ее смелости и мужеству мы избегли несравнимо большей боли. Благодаря вашей матери и пролитой сегодня крови дети этого города смогут и дальше говорить слово «завтра». Ваша мать не может сейчас уделить вам много времени, она должна защитить вас и город от уничтожения — лишь она на это способна. Ни у кого нет ее силы. Ни у кого нет ее мужества. Вы, моя маленькая госпожа, самый важный сейчас человек в городе. Без вас ваша мать пропадет, а без нее пропадем все мы. Умоляю вас, моя маленькая госпожа, не теряйтесь больше. Мне пора идти. Ветер успокоился, поднимается туман. Скоро он поглотит свет луны, и все станет смутным, как во сне. Под покровом темноты я смогу выйти из города. Мой конь самый быстрый в королевстве, и цвет его сливается с тенью и туманом, так же как и мое платье. Я знаю все кратчайшие пути, и только я смогу найти их в темноте и тумане. Я смогу пересечь холмы Новой Луны, которые отделяют нас от Варила. Мне нужно позвать одного сильного воина, который будет сражаться с орками вместо вашей матери, и тогда она сможет дольше быть с вами.