Пристально его рассматривая, Сетт в глубине души надеялся, что великан не направится в его садик. В противном случае Сетту пришлось бы кинуться ему наперерез, а может, даже и покусать. Но к счастью, этот тип вроде бы не имел намерения сцепиться с грозным охранником дома Блейзов. Единственное, чего он хотел — это размять кости, видно, долгое было путешествие.
Черные стекла на заднем сиденье машины оставались неподвижными. Никто их не опустил, никто не сделал водителю знака, что хочет открыть дверь. Однако Сетт чувствовал, что там кто-то есть.
И этот кто-то ему не нравился, впрочем, как и великан водитель в своей странной униформе. Наконец он повернулся, сел за руль, захлопнул с неприятным, чавкающим звуком дверцу и уехал. Черт его знает куда.
А Сетт, виляя хвостом, направился к двери дома, там его ожидала миска с вкусной едой. Разве он ее не заслужил! Сегодня он нес службу безукоризненно.
Телефон в доме Блейзов был одним из тех немногих, что уцелели после нашествия беспроводных аппаратов. Его звонок прервал мысли Сетта о еде ровно посередине пути от входной двери до кухни.
— Ния! Да, Нэш дома. Извини, я забыла тебя предупредить… Сегодня никакой школы, у нас было сумасшедшее утро.
У Серафины совершенно вылетело из головы, что Ния должна была встретить Нэша после школы. По дороге они хотели купить пару тыкв по случаю праздника и украсить ими дом.
— Тут, в школе, говорят о чрезвычайном происшествии, — сказала Ния. — Я ничего не поняла. Ходили слухи о мальчике, который подвергся смертельной опасности. Знаешь, Серафина, эти дни какие-то особенные: я не в состоянии ничего видеть, могу только смотреть. Не знаю, можно ли доверять этим скудным ощущениям. Чувствую себя, словно в клетке, и совершенно без сил. Мне это совсем не нравится. Что случилось?
— Нэша нашли на крыше, не представляю, как он там оказался. На крыше дома мисс Рашер, если точнее. Этот приступ сомнамбулизма куда более странный, чем прежние, я не знаю, чего мне ждать. Я все время думаю, что еще может случиться и к чему нужно быть готовым. Ния, я боюсь за него.
Ния с минуту помолчала, перебирая теснившиеся в голове мысли.
— Собственно, сейчас, — она произносила каждое слово почти по слогам, — собственно, сейчас остается только ждать… Сегодняшний рассвет имел какой-то странный запах… Я сейчас приду домой, Серафина. Главное, чтобы наши страхи не передались мальчику. Надеюсь, отвар из кленовых листьев поможет нам успокоиться и что-нибудь придумать.
Серафина повесила телефонную трубку и закрыла свои темные глаза, погрузившись в мрачные мысли.
Сетт начал царапать когтями дверь, напоминая о своей миске, что было очень кстати — Серафина стряхнула охвативший ее страх.
Небо над Думвилем резко потемнело, и не только потому что наступил вечер. Его заволокла огромная туча, на город надвигалась сильная гроза. Для Хеллоуина такое ненастье столь же подходящая декорация, как снег для Рождества.
Было около пяти часов пополудни, когда засветились первые тыквы на подоконниках, а любопытный ветер начал гулять между оконными рамами и косяками, разглядывая только что сшитые костюмы и морковки, изображавшие «ведьмин палец» с очищенным миндалем в виде когтя.
Дождь еще не пошел, но первая молния вдали уже осветила небо, словно неисправный, искрящий неоновый фонарь.
Прохожие в Думвиле ускорили шаг. Улицы города опустели, а жители попрятались в магазины и бары или постарались поскорее вернуться домой, чтобы не попасть под ливень.
Внезапно улицы заполонили машины, и большая колокольня Литтл Бен, названная так из-за сходства со своим лондонским собратом Биг Беном, решила, что уже и вправду пять часов, и зазвонила во все свои колокола.
Огромный, роскошный автомобиль припарковался прямо напротив отеля «Селебрасьон», совсем рядом с Литтл Беном, привлекая внимание прохожих черным глянцем и иностранным номерным знаком. Это был немецкий номер, совершенно непонятный, но, вероятно, означавший самый древний и богатый город Германии — Берлин.
Непогода не заставила себя ждать: разразившаяся гроза нарушила спокойное течение вечера, она заставила мисс Рашер соскочить со стула, разбросала клубки шерсти мисс Мармун, которая вязала свитер для своей племянницы, прервала любимую передачу мистера Воллера, вынужденного выключить свой новейший плазменный телевизор из страха, что тот взорвется, а мистер Барбюс должен был поспешно завершить встречу с приятелями в «Старом Волке» и предпринять быстрое стратегическое отступление к себе домой.
Серафина бросилась проверять, плотно ли закрыты окна, а Сетт едва успел вбежать в дом, держа свою миску в пасти, как ливень со всей силы обрушился на улицы, дома и сады.
«Бедная Ния. Она же вся промокнет», — подумала Серафина, борясь с хлопающим тентом над окном кухни. В этот момент дверь распахнулась, словно от порыва ветра.
— Ния! Ты спаслась от потопа в последнюю секунду!
На пороге появилась высокая женщина неопределенного возраста, где-то между тридцатью и сорока, с длинными пепельно-светлыми волосами, отливающими серебром, в долгополом белом пальто. Контуры фигуры резко вырисовывались на фоне бури. Ее лицо можно было бы назвать красивым, если бы не излишняя решительность и жесткость, бывшие, видимо, неким отголоском прошлого.
По ее тонким губам скользнула улыбка, Ния медленно повернулась, чтобы закрыть за собой дверь, оставив ливень снаружи.
— Я поставила мотоцикл под крыльцом Макперри. Мы вместе возвращались. Как ты? Успокоилась?
Ее золотистого оттенка глаза наполняли комнату сиянием, которое словно обволакивало хрупкую, тонкую фигуру Серафины.
— Да, Нэш в своей комнате с тех пор, как мы вернулись. Он смущен и, наверное, напуган. Все это так не похоже на жизнь нормальных подростков. Я боюсь, что будет еще хуже, если он не найдет себе здесь друзей и останется таким же замкнутым.
— Он страдает из-за разлуки с Рубенсом. И особенно в последнее время. Ты пытаешься возместить ему отцовскую любовь, но это как отсутствие в картине необходимого цвета — его ничем не заменишь. Четырнадцатилетний мальчик должен иметь отца и мать, а не просыпаться по утрам на крыше.
Ния легкими, почти бесшумными шагами прошла через прихожую.
— Ния, может быть, Нэшу следовало бы знать… — со вздохом предположила Серафина.
— Нет, лучше не надо. Все обнаружится само собой. Если это уже произошло, тут ничего не поделаешь, вряд ли он сможет понять то, что с ним происходит на самом деле. Прости меня, но сейчас такое время… его нельзя оставлять без присмотра. Не хотелось бы, чтобы события приняли неожиданный оборот. А по-моему, именно так оно и выходит, Сисси.
Сисси. Серафина почувствовала, как забилось ее сердце, и, чтобы отвлечься, она включила плиту и поставила кипятить воду для кленового отвара.
Сисси. Так ее звал Рубенс, отец Нэша, ее муж. В тот момент, когда Ния произнесла это имя, ей показалось, будто он взял ее за руку. Словно в этих пяти буквах уместилась вся нежность Нии. Серафина посмотрела на Нию, сидевшую на большом белом диване, и стала вынимать из жестяной банки кленовые листья.