— Сомневаюсь, тетя. — Он начал нарочито медленно разливать едва теплый чай.
Миссис Уилсон рассеянно смотрела на дверь, за которой только что скрылась Элизабет:
— Осборн, что ты о ней думаешь?
Натаньел едва не подавился. С трудом сделав глоток, он ответил:
— С чего вы взяли, тетя, будто я что-то о ней думаю?
Тетя Гертруда бросила на него укоризненный взгляд:
— Возможно, иногда я произвожу впечатление женщины легкомысленной, Натаньел, но я все же не дура.
— А я так и не думаю.
Тетка кивнула:
— Следовательно, ты тоже наверняка понимаешь, что эту девушку окружает какая-то тайна. И если я не ошибаюсь, ты заинтригован ею так же, как и я. — Она смерила племянника задумчивым взглядом.
Натаньел вынужден был признать: да, он тоже заинтригован. Несмотря на то что через несколько часов после интимной близости с Элизабет он увидел ее в объятиях своего соперника, который покрывал ее страстными поцелуями…
Элизабет казалось, что она никогда в жизни не чувствовала себя такой подавленной. Она мерила комнату шагами, живо представляя, какой разговор сейчас происходит внизу, в салоне, между Натаньелом и его теткой. Он наверняка уже успел рассказать миссис Уилсон о позорной сцене, которую застал в оранжерее…
Сознание своей полной невиновности почти не утешало Элизабет; ее застали в компрометирующей ситуации — к тому же застал не кто-нибудь, а Натаньел Торн! Он увидел, как ее страстно обнимает человек, с которым она знакома всего несколько дней. Более того, девушка понимала: она, и только она виновата в том, что очутилась в таком двусмысленном положении. Ведь она хотела остаться с сэром Руфусом наедине, чтобы расспросить его о брате. Кое-что она все-таки выяснила, причем не задав ни единого вопроса, что, впрочем, служило слабым утешением. Теперь Натаньел относится к ней с презрением и не доверяет ей!
Как могла она быть такой глупой, такой безрассудной! Ведь она догадывалась, что сэру Руфусу тоже не терпится остаться с ней наедине… Зачем же она всецело отдалась на его милость? Теперь она, скорее всего, заслужила вечное презрение Натаньела. Больнее всего Элизабет ранила не собственная неосторожность и даже не то, что сэр Руфус не преминул воспользоваться ее наивностью. Нет, больнее всего было то, что свидетелем произошедшего стал Натаньел.
Что он теперь о ней думает? Какие чувства испытывает по отношению к ней?
Элизабет казалось, что она знает ответы на свои вопросы. Все совершенно очевидно. Он считает ее либо наивной дурочкой, либо, наоборот, ловкой и расчетливой девицей, которая во что бы то ни стало хочет выйти замуж. Что же может она сказать в свое оправдание, если Натаньел обвинит ее в таком грехе? Едва ли он поверит, что она просто не подумала о последствиях, а действовала из простодушной потребности выяснить, был ли Джайлс Теннант любовником ее матери или нет. Она…
Элизабет перестала ходить по комнате и резко развернулась, услышав стук в дверь.
— Да? — настороженно спросила она; возможно, она бы еще могла справиться с любопытством миссис Уилсон, но не с обвинениями Натаньела!
Жаль, что, когда дверь открылась, на пороге действительно стоял Натаньел:
— Элизабет, мы с вами так и не поговорили…
Она быстро зажмурилась. Открыв глаза, она встретила взгляд Натаньела, исполненный презрения.
— Едва ли ваша тетушка сочтет мою спальню подходящим местом для разговоров между своим племянником и незамужней девушкой.
Натаньел без труда расслышал страх за показной уверенностью Элизабет.
— Моей тетушке не нужно даже знать о нашем разговоре. — Он вошел к ней в спальню и закрыл за собой дверь. — Вам нехорошо? — Он нахмурился, заметив, как она побледнела.
Элизабет невесело улыбнулась:
— Один человек против моей воли был со мною близок; к тому же он обвиняет меня в том, что я поощряю ухаживания другого с целью получить предложение руки и сердца… Да, вы правы, мне действительно немного… нехорошо!
Натаньел состроил недоуменную мину:
— Когда я вошел в оранжерею, мне показалось, будто вы весьма благосклонно принимаете… знаки внимания Теннанта!
Ее синие глаза возмущенно сверкнули.
— Возможно, все дело в том, что сэр Руфус так стиснул меня, что я не могла вырваться!
Натаньел вдруг смертельно побледнел:
— Значит, он… навязал вам свое внимание насильно?
Элизабет замялась. Если она ответит утвердительно, неизвестно, как поступит Натаньел, который и так чуть не вызвал Теннанта на дуэль; ему придется повторить свой вызов, если она подтвердит, что сэр Руфус обнимал и целовал ее против ее воли. И потом, что считать насилием, а что — нет? Возможно, приняв предложение осмотреть Гиффорд-Хаус, а затем и оранжерею, она в глазах сэра Руфуса дала свое согласие и на то, что последовало дальше? Она вздохнула:
— По-моему, мой недостаток… опыта в подобных вопросах привел к тому, что сэр Руфус… превратно истолковал сложившееся положение. — Элизабет понимала, как нелепы ее доводы. Вчера вечером она пылала страстью в объятиях Натаньела. Но ничего лучше она сейчас предложить не могла.
В какой же переплет она попата! Воспоминания об одном поклоннике вызывают у нее тошноту; в присутствии другого она тает и трепещет…
Может быть, ее отец, в конце концов, был прав, когда отказывал трем дочерям в поездках в Лондон? По крайней мере, Элизабет доказала, как плохо она подготовлена к знакам внимания старших и гораздо более опытных джентльменов!
Она опустила ресницы:
— Кажется, я забыла поблагодарить вас за ваше… своевременное вмешательство.
Натаньел мрачно, невесело улыбнулся:
— Опоздай я еще немного, наткнулся бы на вас в положении, о котором нелегко забыть любому мужчине, не говоря уже о мужчине, который был с вами так близок, как я!
Элизабет ахнула, угадав, что он нарочно хочет ее задеть.
— Как вы смеете напоминать мне о том, что было… сейчас?
— Я много чего смею, — ответил он, подходя к ней ближе и прищуриваясь. — Кстати, возможно, вас утешит, что я еще не рассказал о ваших сегодняшних… похождениях своей тетушке.
Элизабет гордо вскинула подбородок:
— Почему же?
Натаньел растянул губы в улыбке, но она сразу поняла, что ему совсем не весело.
— Элизабет, вы, кажется, разочарованы?
Она покачала головой:
— Всего лишь удивлена, милорд. Мне кажется, в свете ваших подозрений, что вы упустили идеальную возможность. Вы могли бы убедить вашу тетушку немедленно уволить меня. Я же уеду отсюда завтра по собственной воле.
Да, Натаньел не стал разоблачать Элизабет. Вместо этого он сообщил тетке, что назавтра из Хепворт-Мэнор уезжает он… Тетя Гертруда восприняла его слова с огорчением. Более того, она несколько минут убеждала его остаться. Впрочем, Натаньел пресек все возражения, добавив, что уедет рано утром. Он и так отсутствовал в столице достаточно долго, пока поправлял здоровье в тетушкином имении, и у него скопилось много дел, которые настоятельно требуют его участия.