— Это хорошо... — вздохнул Илья. — Что мне делать, Валентин? Я совсем запутался. Из-за меня погиб человек...
— Ты не прав. Нельзя винить себя во всем, что происходит в этом мире, даже если в силу какой- то случайности мы и стали невольными пособниками трагедии. Представь: ты видишь на другой стороне дороги друга. Радостно окликаешь его. Друг тоже радуется, торопливо перебегает дорогу — и попадает под машину. Виноват ли ты в случившемся? — Монах испытующе взглянул на собеседника. — И не было ли то, что ты его окликнул, предопределено кем-то свыше?
— Я понимаю, о чем ты, — кивнул Илья. — Но у меня ведь все не так. И если еще можно как- то оправдать мое участие в той цепочке причин и следствий, из-за которой журналист оказался в доме Виктора, то сигарету-то кинул я. Это я поджег бензин, понимаешь? Я!
— Да, это было нехорошо, — согласился Валентин. — Но тебя опоили. Тобой манипулировали. Ты был марионеткой и не сознавал, что делаешь. И вина за происшедшее целиком лежит на Викторе. Поэтому не казни себя. Давай лучше подумаем о том, как нам справиться с этим человеком.
— Я убью его... — процедил Илья. — Выберу момент и убью.
— Это не тот путь. Сейчас ты пытаешься следовать логике темной стороны. Но ты не сможешь переиграть Виктора на его поле — он сильнее тебя. Поэтому не делай глупостей. Любое насилие с твоей стороны, даже вроде бы сделанное во благо, будет лишь глубже затягивать тебя в омут.
— И что я тогда должен делать?
— Доверься Богу. Молись Ему, верь Ему — и Он подскажет правильные пути. Возьми, это поможет тебе продержаться... — Валентин взял Илью за руку и что-то вложил ему в ладонь.
— Что это? Иголка?
— Да, — кивнул монах. — Она поможет тебе скрывать от Виктора свои мысли. Виктор хорошо чувствует неприязнь, агрессию. Чувствует все, что направлено против него и его людей. Игла скроет подобные мысли. Если вдруг он что-то заметит, скажи, что занимаешься медитацией. Учишься покою, пытаешься установить в сознании тишину. Это его успокоит. Все понял?
— Почти. Что мне делать с иглой?
— Воткнешь ее в одежду — лучше в шов, чтобы не было заметно. Не сейчас... — Монах остановил Илью. — Когда проснешься. Я помогу тебе перенести иглу в твой мир. Сожми руку, — он обхватил сжатый кулак Ильи ладонями. — Теперь просыпайся. Еще увидимся...
Окружающий мир начал расплываться. Вот он превратился в серую пелену, мгновение спустя Илья открыл глаза.
Было темно. Несколько секунд он приходил в себя, потом потянулся к ночнику. Включив свет, осторожно разжал руку. На ладони лежала игла.
Было странно видеть то, что только что было во сне. Невероятно, невозможно! Илья смотрел на иглу, как на неведомое насекомое. Коснулся ее пальцем, перекатил на ладони. Самая обычная иголка...
Чтобы случайно не потерять иглу, Илья вдел в нее нитку, сделал несколько стежков вокруг шва на майке. Затем воткнул ее в шов: даже если она выпадет, нитка не даст ей потеряться. Закончив, взглянул на часы — половина пятого утра. Можно еще немного поспать: забравшись в постель, Илья укрылся одеялом, протянул руку к ночнику и выключил свет...
........ В КОНЦЕ ИЮЛЯ Илья В ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ
встретился в ресторане с Виктором. Рассказал о работе издательства, о новом тираже книг для Церкви Возрождения. Несколько экземпляров принес с собой.
Виктор остался вполне доволен его работой.
— Неплохо, — сказал он, полистав книги. — Забыл спросить: монах больше не появлялся?
— Нет... — солгал Илья. — Не появлялся.
Виктор внимательно смотрел на него. Его глаза
были пустыми и холодными.
— Верю, — произнес он. — А как насчет Ольги?
В вопросе чувствовался подвох, Илья снова напрягся.
— Она мне безразлична, — сказал он, пожав плечами и стараясь ничем не выдать своих чувств. — Ты был прав: мало ли в этом мире женщин?
— Молодец, — похвалил Виктор. — Ты начинаешь что-то схватывать... — Он несколько секунд помолчал. — Не хочешь съездить в Москву?
— В Москву? — Илья вскинул брови. — Зачем?
— Привезешь оттуда одну книгу. Я бы съездил сам, но у меня сейчас слишком много дел. Дам тебе адрес — съездишь, заберешь книгу и привезешь ее сюда. Это очень ценная вещь, я хочу быть уверен, что с ней ничего не случится. И не вздумай открывать ее — это приказ.
— Хорошо. Съезжу А что это за книга?
— Рукописные заметки Фомы Аквината, жившего в тринадцатом веке. Его тайные мысли — а скорее, истинные. Католики до сих пор почитают его как святого, но это наш человек, — Мастер самодовольно улыбнулся. — Очень советую тебе почитать его работы, в них много интересного. К слову, их очень уважал папа Иннокентий Восьмой — именно при нем во всем блеске проявила себя святая инквизиция. Не будь Фомы Аквината, и костров с ведьмами и колдунами наверняка было бы меньше. Оцени тонкость юмора этого человека: его книги о ведьмах и колдунах способствовали уничтожению тысяч и тысяч людей, но при этом в глазах католической церкви он по сей день остается ревностным христианином, борцом со злом. Это и есть тот стиль, который я уважаю. Уверен, что рукопись будет нам весьма полезна. Так как, съездишь?
— Разумеется. Когда ехать?
— Завтра утром. Вот твой билет, — Виктор протянул Илье билет и усмехнулся.
Мерно стучали колеса. Илья смотрел на проплывающий за окном лес и думал об Ольге. Как- то она там? Валентин говорил, что она сейчас в каком-то монастыре. Не для нее это... Илья тихонько вздохнул.
Самым неприятным было понимание того, что именно он виноват во всех ее бедах. Не свяжись он с Виктором, и все могло сложиться совсем иначе. Увы, он по уши вляпался в эту грязь...
С мыслей об Ольге Илья перешел к размышлениям о задании, порученном ему Виктором. Было
в этом что-то странное — почему именно он? Что, книгу не мог привезти кто-то другой?
Илья вспомнил о том, что Мастер просил не открывать книгу. Даже не просил — это был приказ. И что будет, если он ослушается? Или в этом и кроется смысл всего происходящего: его в очередной раз проверяют7
Вероятнее всего, так оно и было — Илья даже ощутил облегчение. Все верно, проверяют. У Виктора наверняка есть какие-то способы узнать, заглянет он в книгу или нет. Значит, заглядывать в нее нельзя...
Быстро темнело. К этому времени Илья уже забыл о книге и думал о Валентине: куда он пропал? Жив ли он? А если жив, то почему больше не приходит? Монах был его единственным союзником в этой войне, без него все становилось намного сложнее.
Затем Илья уснул. А когда проснулся, поезд уже подъезжал к Москве.