— Говоришь, тебе нужна моя помощь?
— Да. Павел сказал, что это мой единственный шанс. Хотя и советовал ни на что особенно не рассчитывать.
— Правильно советовал, — согласился Джар. — В конце концов, я не благотворительное общество. В этом мире все стоит денег, — он неприятно засмеялся.
— Вот все, что у меня есть... — Илья вытащил из кармана кредитную карточку — перед отъездом ему дала ее Натали — и протянул Джару. — Не знаю только, сможете ли вы ею воспользоваться. Здесь чуть меньше тридцати тысяч долларов.
— Признаться, не очень смыслю в валюте, — ответил тот, но карточку все-таки взял. Внимательно рассмотрел ее, даже понюхал. — Знаешь, как-то не доверяю я этим долларам... — переломив карточку, он бросил обломки в озеро. — Может, у тебя есть что-то еще?
— Как раз теперь у меня нет ничего, — усмехнулся Илья. — Вон, рюкзак с вещами — можешь взять. И каша в котелке недоеденная. Бери и ее, мне не жалко. Дарю вместе с котелком и ложкой.
Джар тихо засмеялся.
— Кто-нибудь другой мог бы принять это за хамство, — сказал он, затем нагнулся и взял
котелок. — Говоришь, вкусная каша? — Он зачерпнул ложкой кашу и отправил ее в рот. — Неплохо... — произнес он с набитым ртом. — Сюда бы еще тушенки немного... — Джар снова зачерпнул каши.
— Тушенки нету, — ответил Илья. — Не хотелось таскаться.
— Зря, — прокомментировал его ответ Джар, выскребая остатки каши. Доев, тщательно облизал ложку. — Ну вот... — Он сунул ложку в котелок и поставил его на землю, удовлетворенно вздохнул. Потом взглянул на Илью. — Говоришь, этот Виктор — плохой человек?
— Да, — подтвердил Илья. — Он колдун, сата- нист. Руководит магическим орденом. На его совести уже не одна жизнь.
Джар ничего не ответил. Почесав шею, он задумчиво посмотрел на озеро, потом зевнул. Наконец снова перевел взгляд на Илью.
— В принципе, я мог бы тебе помочь, — сказал он. — Но есть одна загвоздка: я не участвую в убийствах, это не мой профиль. Такое уж я человеколюбивое существо, — Джар усмехнулся.
— Вам и не придется никого убивать.
— Хочешь сказать, что это сделаешь ты? — Собеседник вскинул брови. — Тогда скажу так: я не помогаю убийцам. Понимаешь, о чем я?
— Не очень, — честно признался Илья.
— Я могу поймать душу Виктора, когда он умрет. Гляну, кто он такой и что собой представляет. Если ты прав в его оценках, то пару сотен лет он у меня отдохнет, слоняясь по иллюзиям, а там будет видно. Но умереть он должен сам. Точнее, ты не должен быть к этому причастен. То есть ты не можешь убить его сам, не можешь кого-то нанять и так далее. Теперь понятно?
— Да. Мне нужно ждать, пока кто-нибудь другой перережет ему глотку. Так?
— Вроде того. Прости, но таковы правила. Я не участвую в заговорах.
— Хорошо, — согласился Илья. — Но я могу быть уверен, что он не возродится снова в чьем- нибудь теле?
— Разумеется, — кивнул Джар. Сунув руку во внутренний карман пиджака, вынул сложенный втрое лист бумаги. Аккуратно развернул его. — Держи. Все как полагается: я, такой-то, гарантирую то-то и то-то. Число, моя подпись. Личная печать.
Илья взял листок. Начал читать — и не смог удержаться от улыбки. Джар громко захохотал, засмеялся и Илья. Листок в его руках поплыл туманными струями и растаял.
— Если я что-то обещаю, — сказал Джар, отсмеявшись, — то делаю это. Так что будь спокоен.
— Спасибо, — поблагодарил Илья. — Теперь у меня появляется шанс. Вам что-нибудь нужно будет: его фамилия, адрес, фотография?
— Не беспокойся, мимо меня он не прошмыгнет... — заверил его Джар. Затем поднялся с поваленного дерева, сладко потянулся. — Забыл спросить: как звать-то тебя, добрый молодец?
— Илья.
— Запомню... А как звать твою девушку? Ту, что погибла?
— Ольга... Ольга Никитина.
— Понятно. Ну ладно, удачи тебе. Действуй. А мне пора — дела у меня. — Он сделал несколько шагов, затем подпрыгнул, превратился в птицу и полетел над озером.
— И помни: никакого насилия! — прокричала птица, сделала круг над водой и растаяла в воздухе.
— Вот черт... — пробормотал Илья, поднявшись с бревна и глядя туда, где только что была птица. — Это тоже была иллюзия?
Он огляделся: вокруг было удивительно пустынно. Взглянул на котелок и вздрогнул — в нем были остатки каши. Те самые, что он не успел доесть. Рядом на земле лежала и целехонькая кредитная карточка.
— Остается задать вопрос: «А был ли мальчик?» — пробормотал Илья, разглядывая кредитную карточку. Сунул ее в карман, снова огляделся. Теперь он понимал слова Павла о том, что никто не видел Джара в его истинном облике. Может быть, никто вообще ни разу не видел его самого: как и Илья, все имели дело с иллюзиями...
Павел пришел за ним через сутки: Илья спал у тлеющего костра, когда услышал шаги. Поднял голову — и увидел Павла...
Его рассказ о случившемся тот выслушал с удовлетворением.
— Можешь быть уверен: если Джар что-то пообещал, то он обязательно это выполнит. Собирай вещи — мы возвращаемся.
— И что мне теперь — ждать, пока Виктор помрет? На это может уйти вечность... — уныло произнес Илья, быстро собирая в рюкзак вещи.
— Мы еще поговорим об этом, — уклонился от ответа Павел.
Обратный переход через резонатор прошел для Ильи совсем легко, без тошноты и прочих неприятных ощущений. О том, что они снова в своем мире, говорило яркое солнце. Там, у озера, с утра было пасмурно.
— Удивительно... — пробормотал Илья, оглядываясь вокруг. — И много людей знают о том, что это такое? — Он кивком указал на каменную спираль.
— Некоторые, — флегматично ответил Павел. — Пошли...
До дома шли в молчании, Илья всю дорогу размышлял о том, как ему быть с Виктором. Убить нельзя, не убить тоже. Как выбраться из этого заколдованного круга?
О делах заговорили лишь после обеда.
— Мне понятны твои сомнения, — сказал Павел, когда Илья повторил свой вопрос — тот самый, что задавал у озера. — Твоя проблема имеет очень простое решение. Дело в том, Илья, что все должно решиться само собой. И успех или неуспех определяется не столько тем, что ты придумаешь и спланируешь, сколько тем, что заложено у тебя вот здесь, — он постучал себя по груди. — Понимаешь, о чем я?
— Не очень.
— Это продолжение нашего разговора. Ты сделал выбор, поэтому теперь тебе остается сделать все возможное, чтобы выполнить задуманное. А успех всего, что ты делаешь, определяется мерой твоей чистоты. Твоей отвагой, твоей способностью действовать, не думая о последствиях для себя.
— Ну так это понятно, — пожал плечами Илья.