На нём намалёвана гнусавая надпись:
FLESH
Я узнал её почерк – писала Лиза, она что-то хотела сказать, что-то донести до меня, и я не сразу сообразил, что надпись значит.
FLESH… Может быть, флешка… Да… Что же ещё?
Слово намазано её помадой. Помада должна быть в сумочке, то есть, в сумочке есть что-то ещё. Нагнулся, присев на корточки, и вывернул содержимое сумочки наизнанку. Сверху посыпались зеркальце, тушь, салфетки, та же помада, зажигалка и пачка дамских сигарет (не знал, что Лиза вновь курит) и флешка.
Оловянная флешка. Маленький хранитель бесценной информации.
Там содержится нечто важное. Всё то, что хотела она сказать, и всё то, что скрывала перед смертью… Лиза хотела остаться честной…
Подобрав флешку, я засунул её в задний карман и предусмотрительно застегнул пуговицу.
Это убийство? – подумал я вскоре, но вскоре отбросил – не похоже.
Самоубийство чистой воды…
Следом я аккуратно собрал содержимое сумочки и положил её аккуратно, наклонив вбок, как раньше. Взглянул вверх и отвёл лицо в сторону. Наконец, прослезился. На труп Лизы невозможно смотреть без слёз. Срочно позвать на помощь и вызвать ментов – пусть разбираются, пусть находят эту проклятую шайку уродов, что довели мою любимую до последнего шага, до успешного суицида.
Но они заподозрят меня! Я не дамся!
Замести следы – вот, что следует сделать. Оставалось стереть последнюю Лизину надпись. Я включил кран, смочил руки и вытер помаду. В паутинном углу нашел сухую тряпку, намочил и протёр зеркало, от чего оно стало вызывающе блестящим в этом анклаве смерти, но я без остатка стёр её надпись – флешка предназначалась исключительно мне. И никто о ней не узнает.
В животе начинало бурлить. Дав взглянуть последний раз ей в лицо, ноги сами выволокли меня из ванной.
Никаких следов пропавшей пары обнаружить не удалось. Лишь разлитое в бокалы вино, пустые покрывала, молчащий граммофон и бабочка… Бабочка крепыша. Она барахталась на полу и не могла взлететь, даже если б имела крылья. Из склепа не улетишь, а крепыш забыл её, значит, он был здесь – это реальность, а не моё больное воображение. И это точно не я повесил Лизу – как такое вообще возможно? Вздор! Мне нужны свидетели, и я вспомнил о хранительнице тайных комнат мадам Тюссон. Но эта кошёлка сбежала первой, как будто предчувствовала, чем закончится оргия. Но она под крышей Ливенсона, работает на него, и отыскать её – дело чести. Пусть следователи займутся ею. Но Лизу не вернуть…
Почему она умерла? Почему я даже не подозревал неладное? Нет, я подозревал, веяло приближающейся пропастью, но кто знал, что всё так закончится?! Я остался один в цитадели порока с собственной страшной тайной.
Тайна смерти моей сладкой девочки…
Отчаяние разваливало меня на части, и я рвался к выходу. Чёрный вход, за которым скрылась призрачная старуха, оказался открытым. Должен быть и запасной выход? Я решил отыскать его и стал бродить по коридорам. Обнаружил скрывавшуюся за разорванной ширмой лестницу, ведущую вверх. Я поднялся и попал в пустое помещение, пахнувшее побелкой и свежей краской. Впереди сиял уличный свет, но не манил, а пугал. Пройдя вперёд, я попал в просторную, заваленную строительным хламом, комнату с окнами, выходившими на проспект. Парадный вход заперт изнутри. Эти твари были посланниками ада. И я сам стал их кровным приспешником – потустороннее ощущение.
Всё здесь инфернально…
Я открыл дверь и вышел на улицу. Вой машин и людской поток пронзили сознание, оглушив обескураженный разум. Я стоял перед цокольным этажом, взглянул вверх и увидел вывеску: салон красоты «Vis – a-Vis». Под ней другая бренная надпись: «Скоро открытие!».
Не выдержав рёва турбин и безразличной толпы, я вернулся обратно и запер парадный вход. Снял с себя рубашку и тщательно вытер отпечатки пальцев. Затем вернулся в номера, стараясь не оставлять следов, и подгрёб к чёрному выходу. На удивление, двери оказались открыты. Но меня тянуло обратно, и я вернулся в наши покои. На столе замерло вино, фрукты, но бабочка… Я не заметил её на полу. Бабочка исчезла, бабочка улетела…
Проклятый ублюдок успел замести следы…
Проверять тело Лизы я не решился – слишком мучительно. Слёзы продолжали наворачиваться на глаза, но я последними усилиями старался взять себя в руки. Вместо этого я окончательно оделся, приведя себя в относительный порядок. В брючном кармане обнаружил мобильник. Поднялся к парадному входу и проверил связь. На вывеске я успел урвать точный адрес, а в салоне на тумбе заметил стационарный телефон. Я снял трубку – телефон подавал гудки. Чтоб не светить свой мобильный, я набрал «02» и хладнокровно назвал адрес салона, машинально добавив про обнаруженный в подвале труп женщины, предположительно покончившей с собой. Не дождавшись ответных вопросов, повесил трубку. Я не готов давать показания и не готов признаваться в оргиях, а надеялся только опознать и похоронить любимую.
Придумывая себе алиби, я выбрался через чёрный вход. На дворе ни души, и меня никто не заметил. Озираясь по сторонам, я мечтал нарваться на подлую старуху, чтоб скрутить её и привязать, как собаку, к перилам. Старуха не попалась. Все заранее сбежали, точно старались подставить меня.
В одиночку я боролся с адскими силами, но пока безумно далёк от победы.
В тихом дворике обнаружил машину. Маздочка не подвела, завелась с пол-оборота, и я двинул вон из адской утробы…
По пути позвонил Белкину. Признаться, я опасался, что он дрыхнул в запое, но Влад оказался трезв, и на этот раз не подвёл.
– Ты где?
– В студии, – ответил Белкин. Вчерашняя попойка отражалась в его хриплом голосе, но он ещё не знает, какая попойка предстоит мне.
– Если что, всем говори, что я целый день провозился с тобой и только недавно уехал по делам. Понял?
– А что стряслось?
Мы словно поменялись местами, и теперь уходить в запой предназначалось мне. Моё горе не сравнится ни с чем. Но Белкину этого не понять.
– Потом объясню.
– Влип?
– Хуже. Потерял близкого человека. Любовь умерла! В общем, я был с тобой! Запомнил?
– Не вопрос! Какая любовь? Прими мои соболезнования.
– Пошёл ты! Трепло! – вспылил я и повесил трубку.
Только соболезнований мне сейчас не хватало! Какие утешительные речи, когда такое творится. Мне бы самому отправиться на тот свет и догнать Лизу, пока она не затерялась в узком тоннеле.
Пока добирался до дома, я специально чуть не протаранил несколько столбов и силком не выехал на встречку, чтоб разбиться о проезжающие фургоны. Что-то останавливало – неведомая сила, естественно, адская, ведь я весь погряз в дьявольском искушении, и сам становился дьяволом…
Дорога не хотела заканчиваться. Как назло, кончался бензин. Я мечтал скорее добраться до компа и вставить флешку – единственное, что останавливало меня перед самоубийством. Когда я заехал на заправку, в карманах обнаружил наличные, а в бардачке лежали удостоверение и кредитки. Принимали безналичку. Я заказал полный бак, накричав на кассиршу за её медлительность и нежелание выписывать чек быстрее. Она молча посмотрела на меня, как на сумасшедшего, и вернула карту.