— А как же «защитить разум»? — изумился Алексей.
— Обещал и сделаю. Мне для этого ритуалов бесовских творить не надо. И нечего на меня зыркать! Ступай себе, говорю! О людях я позабочусь. Нечего тут тебе, еретику, рассиживаться! Прочь иди!
— И на том спасибо, батюшка, — насмешливо поклонился Алексей, прижав руку у груди. — Олег, вот, возьми. Может пригодиться. Мало ли что. От Охотника не убережёт. А от мелочи всякой может помочь… Он достал из-за ремня пистолет, проверил обойму и передал его другу. — Как пользоваться, сам знаешь. Пули там серебряные, заговоренные. Так что…
— В обители Господа не место оружию! — проговорил монах, неодобрительно разглядывая чёрный угловатый пистолет в руках Алексея.
— А… — начал было Олег, но осекся под суровым взглядом монаха.
— Но в этот раз, язычник, я думаю, Господь попустит. Не грех защитить себя и ближнего, если жизни, дару Его, угрожает опасность. Иди уж.
— Да, пойду. Ещё до Москвы добираться. — Алексей развернулся и взялся за ручку двери. — Отец Леонид, пригляди, пожалуйста, за этими двумя хорошенько. Не хочу, чтоб из-за меня ещё люди гибли. Сделай милость.
— Пригляжу, Алексей, пригляжу. Постой минуту, послушай, что скажу. Тот дом, где ты был. Завтра же, утром, нам с тобой надо там побывать. Те, кто долгие годы копил там злобу, все души невинно убиенных и их убийц — они очень опасны. Ты разбудил эти силы, и теперь стоит поторопиться с их успокоением, долго твои заговоры их не удержат. Один ты не справишься. Я помогу тебе подчистить. Так что завтра на рассвете мы должны быть там.
— Спасибо, отче. Я очень рад, что хочешь помочь. Вот только, как быть с охраной этих людей?
— Переждут завтрашний день в храме. У мощей Преподобного с ними ничего не случится. Там намоленное место. Нечисти туда хода нет. Хоть самому Вельзевулу.
— Лады, так и быть, рискнем. Я буду ждать. — Алексей нажал ручку и вышел.
Обернулся ещё раз через плечо, как будто никак не хотел расставаться, и сказал:
— Удачи вам, ребята. Надеюсь, увидимся ещё, — и, закрыв дверь, пошёл по коридору. Когда он был уже у лестницы, дверь кельи с треском распахнулась, и в коридор выскочил Олег.
— Лёха, ты там поосторожней! Себя побереги! Мне дохлый друг на фиг не нужен! — проорал он, презрев тишину обители. Эхо, будто ужаснувшись святотатству, заметалось по узкому коридору, шарахаясь от стенок.
Алексей остановился и, обернувшись, приложил палец к губам: «Тихо». Молча кивнул головой и так же молча стал спускаться вниз.
* * *
В машине Алексей сел за руль и свесил ноги из кабины. Порылся в бардачке в поисках сигарет и, ничего не найдя, вспомнил о своём намерении вести здоровый образ жизни, раскаялся в содеянном. Курить хотелось зверски. Не потому, что он был заядлым курильщиком, нет. Просто в жизни каждого человека бывают моменты, когда мучительно охота чего-то, а чего — не ясно. Может, даже дешёвую сигарету. Сейчас был тот самый момент. Мелкорубленные табачные листья, завёрнутые в бумагу, казались желаннее всего на свете. Ну вот хоть бери и тащись до ближайшей палатки за пачкой.
Идти никуда не хотелось. «Если быть честным, — подумал Алексей, — то ходить неохота вообще». Хотелось влезть в горячую ванну, взять в руки хорошую книгу и откупорить бутылочку холодного пивка, обязательно светлого. Рядом не было, однако, не то что ванны, даже и пивной не пахло. Но стоит ли ехать в столицу для того, чтобы забывшись на пару часов тревожным сном в холодной постели, потом вскакивать ни свет ни заря и снова гнать машину в Лавру, чтобы забрать отца Леонида. Разумнее поискать гостиницу на месте и заночевать в ней. Эх, жаль, забыл спросить у монаха о ближайшем приюте путников. Но время было ещё не позднее, и можно отыскать гостиницу с помощью местных. Хотя этих самых местных ещё тоже надо было найти.
Время вечерних сериалов ещё не пришло, но на улицах было уже как-то… пустынно, что ли. Вечная судьба маленьких российских городков, постигающая их каждый вечер. Пустеют улицы, зажигается свет в окнах, и после девяти на улице уже трудно кого-либо отыскать, за исключением припозднившегося алкаша. Да и тот будет спешить домой, не желая нарваться на патрульных и провести ночь в холодной. Осенний ветер лениво перебирал листву на тротуарах, вдали залаяла собака, где-то заорала автомобильная сигнализация. И все.
«Да и пошли они со своей гостиницей!» — в сердцах подумал Алексей. Раздражённо убрал ноги в салон и шарахнул дверью так, что тяжеленная машина заходила ходуном. «В крайнем случае, смогу перекантоваться в машине», — решил он и повернул ключ в замке зажигания.
Двигатель железного коня отозвался добродушным урчанием, как будто человеческий гений запихал под железный капот не пару сотен лошадиных сил, а одного добродушного обожравшегося кота, вздумавшего помурлыкать на коленях у хозяйки. Послушная воле водителя импортная агрегатина тронулась с места, шурша щебнем. «Интересно, почему маленькие япошки делают такие вместительные тачки, — вдруг подумалось Алексею. — А кто их загадочную восточную душу поймет, — решил он. — Поеду, все же поищу гостиницу».
Изрядно поплутав по городу, распугав стайку прогуливавшихся в осенних сумерках девиц и выспросив дорогу у едва державшегося на ногах аборигена, он подъехал-таки к искомому месту. Здание на вид было так себе. Не «Уолдорф Астория», но выбирать не приходилось. На вывеске жёлтыми по чёрному буквами было указанно, видимо, с целью отпугнуть тех, кого не смутил вид застиранных штор и висящих на проводах лампочек, наглых, как выставленная в окно задница извращенца, что это — гостиница третьей категории. Что означало примерно следующее: «Оставь надежду всяк, сюда входящий». За порогом следовало оставить надежду на душ, чистое постельное белье и одноместный номер без храпящего и отравляющего воздух вонью дешевой колбасы и пива соседа-командировочного.
К огромному удивлению Алексея, гостиница оказалась уютной и чистой. Может, оттого, что номеров в ней было не больше десятка, а может, потому что номера одно- и двухместные, располагались в одном крыле здания, а номера, в которых заселялось от трёх до десятка постояльцев, находились за поворотом коридора в стороне, противоположной номерам «для нормальных», как окрестил их Алексей. Он на полном серьёзе полагал, что отдохнуть и тем более хорошо выспаться в номере, где соседей больше одного, не получится.
Такая предубеждённость жила в нем со времен студенческой общаги — сумрачного пятиэтажного дома на границе городских новостроек и частного сектора, с полутемными коридорами, маленькими комнатушками на пять человек и перманентно неработающими общими удобствами. Он до сих пор не мог понять, за каким бесом его понесло жить в гостиницу, когда всего в пяти станциях метро и нескольких минутах на трамвае жили его родители в уютной, пусть и двухкомнатной, квартирке. Вероятно, захотел свободы, а родители не стали препятствовать причудам отпрыска. Дежурной за стойкой регистратуры не оказалось. «Понятно, — подумал Алексей, — постояльцев здесь не ждут». Он вдруг почувствовал, как усталость минувшего дня вдруг навалилась непомерным грузом. Охотник отошел от стойки и опустился в огромное зелёное кресло, стоявшее в фойе. Кресло с протестующим выдохом приняло на себя его вес.