Хоук тем временем выпрямился, встал подле Яны и огляделся.
И еще раз ужаснулся тому, что стало со «Спейсстоуном».
Теперь, когда он рассмотрел более внимательно, он окончательно перестал сомневаться, что в данной трагедии виноваты прежде всего люди…
Хоук слишком давно летал, чтобы наивно предположить, что огромный модуль космической фабрики могла увести со своего места чья-то злая нечеловеческая воля.
«Одно из двух…» — думал капитан, — «либо это была чья-то преступная халатность, либо роковое стечение обстоятельств, настоящая катастрофа…»
Оставалось понять, какую роль сыграли в этой драме неизвестно откуда взявшиеся формации в виде черных воронкообразных вихрей?
«Что им нужно от мертвых людей?» — с содроганием подумал Хоук, продолжая озираться по сторонам.
То, что он видел, было ужасно, непостижимо… Картины разрушений заставляли содрогаться одну половину его сознания, комкая при этом другую часть страхами и вопросами.
Не все системы «Спейсстоуна» погибли окончательно и бесповоротно. По иронии судьбы, например, после разрушительного столкновения с космической фабрикой, которая проломила обшивку основного модуля точно посередине, на носу и корме переломленного пополам корабля продолжали светиться гроздья включенных на полную мощность прожекторов.
В их свете были отчетливо видны ближайшие к кораблю глыбы металлических самородков, прихотливо перекинутые между ними мосты лавовых выбросов и…
Странная, непонятная, непривычная человеческому глазу жизнь возродилась в этом месте.
Озираясь, Хоук заметил как минимум пять или шесть черных отблескивающих смерчей, висевших подле металлических глыб. Между ними вились непонятные образования в виде согнутых, закрученных под разными углами цепочек, набранных все из тех же вездесущих кристаллов, которые, соединяясь между собой, образовывали непонятные фигуры, похожие на тусклые пространственные иероглифы какого-то мертвого, давно позабытого языка…
И все это жило и двигалось, подчиняясь непонятной человеку воле и логике.
«Господи, да что же мы разбудили в этом проклятом месте?!» — с ужасом и внутренней дрожью подумал капитан.
Пока он озирался вокруг, Николай благополучно выбрался на обшивку «Спейсстоуна».
— Нужно двигаться, капитан, — деликатно напомнил Кейн, коснувшись его плеча.
Хоук повернулся к нему, с трудом оторвав свой взгляд от бездны, в которой с каждой минутой неумолимо закипала абсолютно чуждая человеку жизнь.
— Господин Кейн, — начал было он, но священник прервал его:
— Алан, будет лучше, если мы отбросим формальности. Называйте меня просто Патрик, хорошо?
Хоук машинально кивнул. Действительно, к чему теперь все эти дурацкие условности?
— И еще… — Голос Кейна звучал по каналу общей связи, и его слышали все. — Капитан, я бы хотел, чтобы вы вновь вступили в свою должность.
— В смысле? — не понял Хоук.
— В прямом. Среди нас вы и Яна — единственные, кто может причислить себя к категории профессиональных астронавтов. Думаю, это логично, если кораблем будут управлять специалисты. Вы согласны считать себя капитаном «Святого Петра»?
Хоук, который поначалу подозревал подвох, посмотрел на Кейна сквозь стекло своего гермошлема и спросил:
— Со всеми вытекающими последствиями?
— Естественно, — не колеблясь, сказал Кейн.
— И не страшно, что я поверну корабль назад, к обитаемым мирам?
— Нет, — коротко ответил Патрик.
— Почему?
— Достаточно посмотреть вокруг, капитан. Нужно считать себя вправе бежать, наплевав на судьбы миллиардов людей, которые теперь, рано или поздно, должны будут встретиться с ЭТИМ…
Хоук вздрогнул всем телом.
Яна поежилась, укоризненно взглянув на него сквозь выпуклое забрало шлема.
Прямо или косвенно, они действительно оказались ответственны за пробуждение этого…
Кейн был прав в недавнем, показавшемся Хоуку эгоистичном упрямстве, и он привел доказательства своей правоты.
— Я согласен принять командование, Патрик.
— Вот и отлично. А ты, Яна?
Она не ответила вслух, только кивнула.
* * *
Путь по внешней обшивке «Спейсстоуна» до самых створов парковочного ангара оказался долгим, утомительным, но прошел без видимых осложнений.
Когда они очутились подле плотно сомкнутых ворот, Хоук вскрыл аварийную панель.
Под кожухом, который, медленно вращаясь, отлетел прочь, обнажилось несколько схем и два веселых изумрудных огонька.
При виде их помаргивания капитан вздохнул, даже не пытаясь скрыть своего облегчения.
Через несколько секунд гигантские ворота дрогнули, медленно разъезжаясь в разные стороны.
Путь к спасению был открыт.
Вакуумные створы внешнего ангара «Спейсстоуна» открывались неторопливо, словно бы нехотя, и каждый из четверых человек в этот последний, как казалось, миг ожидания испытывал разные и в большинстве своем противоречивые чувства и эмоции.
Кейн отвернулся от раскрывающегося провала и смотрел на те глыбы металлических самородков, до которых доставал свет прожекторов «Спейсстоуна». Казалось, Патрика живо интересует только то, что происходит в космосе, вне корабля, а их собственное спасение и связанные с ним тревоги занимают его уже не так сильно.
Несколько иначе вел себя Николай. За дымчатым забралом его гермошлема были плохо различимы черты лица, но по тому, как он стоял, неестественно выпрямившись, устремив взгляд в одну точку, а именно на вращающуюся неподалеку черную воронку, было видно, он тоже одержим загадкой данных образований. Однако его одержимость имела несколько иные корни — Николаем двигало скорее не любопытство, а ненависть.
Разбуженная старым инсектом на планете Хабор память маленького мальчика грозила полностью завладеть сознанием взрослого Николая Лоури.
Алан Хоук вел себя обычнее других — казалось, что возврат привычного статуса повлиял на него самым благотворным образом. Он вновь стал собранным, волевым, профессиональным капитаном, главной заботой которого опять являлся его экипаж, только теперь уже в ином, новом составе.
Лучше всех, вероятно, ощущала себя в этот момент тревожного ожидания Яна Монтгомери.
Она просто стояла, с любопытством заглядывая вниз, где в открывшейся щели уже обозначился гантелеобразный контур космического корабля, принадлежащего Ордену адептов Святой Земли.
Она видела его впервые, и в этом не было ничего удивительного — мало ли техники парковалось в ангарах огромного рудодобывающего комплекса перед самой отправкой в Рукав Пустоты? Яна просто и не пыталась тогда вникнуть в подробности комплектации их исполинского корабля — то была головная боль Дитриха Миллера.