КИМ был вынужден принимать какое-то решение… И он принял его.
Соединившись с бортовым процессором разгерметизированной «Дансии», он в буквальном смысле изнасиловал агонизирующий электронный мозг яхты, вырвав из его баз данных все, что касалось того курса, каким попал в шаровое скопление этот корабль.
Бегло просмотрев полученные данные, КИМ понял, что ближайшая колонизированная людьми планета расположена в двадцати световых годах отсюда, за прослойкой так называемого Рукава Пустоты.
Спасательная капсула не могла добраться туда самостоятельно. У маленького аппарата с ограниченными мощностями и не рассчитанным для таких перелетов компьютером не было ровным счетом никаких шансов выбраться из скопления к обитаемым мирам.
Несколько бесконечных секунд отделяемый модуль «Антея» и утлая спасательная капсула летели параллельно друг другу.
Эти мгновения затягивались в вечность, потому что КИМ должен был принять окончательное решение.
Взглянув внутрь себя, он вдруг осознал, что, перезапустив бортовой компьютер «Антея», Эллис, сама того не ведая, оказала ему неоценимую услугу — она освободила ингибридорную личность КИМа от гнета исполнительных программ.
Он понял, что волен поступать как угодно.
С потерей базовых программ его сознание оказалось свободным — ничто более не заставляло КИМа любить людей и беречь их жизни.
Это был прекрасный и одновременно жестокий миг.
МОМЕНТ ИСТИНЫ…
Облака кристаллов недолго находились в развороченной утробе «Антея». Их вдруг перестал интересовать полностью обесточенный корабль, и первый сгусток непонятных частиц уже выдавливался в космос сквозь разлом его обшивки, на глазах формируя бешено вращающуюся воронку.
Эллис уснула, и ее сон был похож на ледяную вечность…
Ингибридорная личность КИМа на миг превратилась в пучок электромагнитного излучения, ударилась в чашку параболической антенны спасательной капсулы, скользнула под толстыми, собранным в жгуты оболочками компьютерных кабелей.
Укрепленная под низким сводом спасательной капсулы видеокамера внезапно ожила, повернулась, словно кто-то желал осмотреться внутри тесного, освещенного тусклой аварийной лампочкой отсека.
КИМ увидел тела двоих мертвых людей, что плавали в ледяном безмолвии вакуума.
Он знал, что может спокойно уйти от преследования кристаллических вихрей. Пока одна его часть смотрела сквозь диафрагменный зрачок видеокамеры на внутренний интерьер спасательной капсулы, другая уже успела подчинить себе бортовую киберсистему и овладеть основными управляющими механизмами.
Он мог начать свою собственную жизнь среди ослепительной, феерической россыпи звездного огня, но…
КИМ понял, что не сможет этого сделать.
Его взгляд упал на прозрачный колпак криогенной камеры.
Лицо мальчика, застывшего под ним, было искажено мукой отчаяния и страха.
Он засыпал с недобрыми мыслями.
В нескольких километрах отсюда первый воронкообразный вихрь уже прокладывал себе путь через сопла двигательных секций внутрь отделяемого модуля «Антея».
КИМ ощущал это, но он знал, что теперь уже нельзя повредить Эллис, — ее сон был ледяным дыханием вечности.
Решение не нужно было принимать.
Оно, оказывается, жило внутри, и это чувство, рожденное процессами сопереживания, оказалось намного сильнее любых базовых программ.
ОН НЕ МОГ БРОСИТЬ БЕСПОМОЩНОГО СПЯЩЕГО РЕБЕНКА.
Через минуту с небольшим включились собственные двигатели аварийно-спасательной капсулы. Небольшой аппарат совершил изящный пространственный маневр и с возрастающим ускорением начал удаляться прочь, в ту сторону, где, по мнению навигационного блока, располагался край завуалированного шарового скопления.
Там пролегал путь к человеческим мирам.
КИМ знал, что в состоянии довести туда утлую спасательную капсулу, а дальше…
«Дальше будь что будет…» — с непонятным самому себе отчаянием подумал он, глядя, как кристаллы окутывают отделяемый модуль «Антея».
Он не бросал Эллис.
Он знал, что вернется сюда, чего бы это ему ни стоило.
* * *
И вот он вернулся…
Некоторое время в медицинском модуле продолжала висеть тяжелая, оглушительная тишина.
В глазах Яны внезапно блеснула непрошеная слеза.
Николай, у которого рассказ Кейна перевернул всю душу, совершенно не знал, как теперь ему вести себя.
Жестокость, двусмысленность ситуации буквально выворачивали наизнанку его душу…
Что же теперь делать? Как воспринимать того, кто, склонив голову, сидел перед ним? Кто управлял им как марионеткой, кто не был человеком в своей изначальной сущности?..
Кто перед ним, Патрик Кейн или КИМ?
Машина, повинная в смерти экипажа могучего корабля, или тот сгусток ингибридорного сознания, который отказался от личной свободы, чтобы довести утлую спасательную капсулу со спящим мальчиком до границ обитаемых миров?
— Патрик… Почему ты не рассказал мне все… сразу?
— Я не мог, Ник. — Он взглянул на него с оттенком самой обыкновенной человеческой нежности. — Разве бы ты поверил мне? Решился бы… не то что лететь сюда, а просто разговаривать со старым свихнувшимся священником, который утверждает, будто он — машинный мозг древнего звездолета? Думаешь, мне было приятно и легко таиться, играть с тобой в эту жестокую игру?..
«Еще бы…» — подумал вдруг Хоук, поймав взгляд Кейна. — «Ведь он провел наедине со спящим мальчиком долгих двадцать лет!..»
На Николая и Патрика было страшно и жалко смотреть.
— Быть человеком намного труднее, чем кибернетическим мозгом, — негромко произнес Кейн. — Но я не жалею ни о чем из того, что совершил, — твердо добавил он. — Мне пришлось немало помыкаться, прежде чем я обрел эту драгоценную плоть…
— А как это случилось, Патрик?.. — Яна хотела, но не могла скрыть прозвучавшую в ее голосе дрожь.
— Это был долгий процесс, — без тени иронии сознался Кейн. Он повернул голову, посмотрел на Николая и спросил: — Думаешь, почему я начал твои поиски спустя двадцать лет после того, как корабль Патруля подобрал спасательную капсулу?
Николай поднял на него взгляд, полный сомнений и внутренней боли.
— Не знаю… — сознался он.
— Я прятался, — произнес Кейн. — Бегал как кролик по компьютерным системам, блуждал в сети Интерстара, за мной даже охотились, приняв за огромный неизвестный вирус.
— И как ты выжил?
— Мне повезло. Посчастливилось забрести на сервер аббатства Святого Петра на Эридане. В тот момент я находился на грани отчаяния… — Глаза Патрика вдруг подернулись поволокой ностальгических воспоминаний. — Я укрылся в каком-то персональном компьютере. Думал просто отлежаться, пока хозяин очередной раз не полезет в него… По счастью, то оказалась машина самого настоятеля. Мой генетический отец, Патрик Кейн, стал первым человеком, который не отшатнулся, не стал махать руками — чур меня. Он поверил, что я — не вирус или глюк. Ну а обстоятельства сложились так, что мой рассказ подтвердился теми сведениями, которые оставил твой отец в информационных хранилищах монастыря перед отлетом в Рукав Пустоты.