Book.

Мне дали хлеб. Я не столько понял это по ощуще­ниям —в руке был какой-то сырой и холодный комо­чек, — сколько догадался. Ведь Уно говорил, что за каждый мешок породы полагается кусочек хлеба.

— Мешок отдай. — Уно забрал у меня мешок.— Вон туда иди, со всеми, тебе покажут... — Он мах­нул рукой вдоль карьера.

Мимо проходила группа рабочих, они только что отошли от промывочных машин, я пошел сле­дом. Рабочие были угрюмы, шагали молча, некото­рые из них на ходу ели. Вспомнив о еде, я ощутил голод, надкусил хлеб. Он оказался очень плотным, кисловатым и заметно отдавал плесенью. Тем не менее, я добросовестно перетер его зубами, про­глотит — и понял, что ничуть не наелся. А я еще жаловался на то, что толстею. Похоже, теперь у меня были все шансы сбросить лишний вес, с та­кой диетой и работой это проще простого.

Шли мы недолго и остановились у входа в боль­шую пещеру, рабочие по очереди напились из бочки с водой, я последовал их примеру. Некоторые от­ходили в небольшой закуток, вырубленный правее пещеры, оттуда несло вонью, — похоже, там был туалет. Туда меня не тянуло, поэтому я вошел в пещеру, следуя за рабочими.

Пещера оказалась достаточно велика, на сте­нах горели светильники. Вдоль стен лежали кучи примятой соломы — похоже, она служила неволь­никам постелью.

— Живее, ублюдки!

Один из находившихся в пещере охранников , стукнул дубинкой попавшего под руку раба, тот « покорно плюхнулся на ближайшее свободное ме­сто. Я последовал его примеру и лег рядом.

За нескольких минут пленники расположились вдоль стен, послышался звон — охранники тянули из глубины пещеры две длинные цепи, по одной с каждой стороны пещеры. Пропуская цепь в отвер­стие кандалов, они по очереди обошли всех неволь­ников, включая меня.

Это было удивительное ощущение — понимать, что ты прикован, что выбраться нет никакой возмож­ности. В самом деле, как? Вытащить ногу из кольца кандалов я не смогу, перепилить цепь мне нечем. Сво­бодные концы цепей охранники вытянули из пеще­ры. Я не видел, что там происходит, но был уверен, что сбежать рабы не смогут. Другой конец цепи, ве­роятно, закреплен в глубине пещеры. А значит, побег возможен только во время работы, это надо учесть.

— Настоящий концлагерь... — пробормотал я, поудобнее устраиваясь на сене.

— Эй... — Мой сосед, человек лет тридцати пяти,

с лицом, густо заросшим клочковатой, словно опаленной щетиной, встрепенулся и коснулся меня рукой. — Гасклит?

— Ну гасклит... — довольно холодно отозвался я. — И что с того?

— Откуда будешь? — Сосед придвинулся ко мне, его глаза блеснули. — Где жил?

— Из Москвы.—Я предпочел не говорить прав­ду. — А что?

— Москаль, значит... — Мой сосед тихо засме­ялся. — А я из Харькова. С Украины.

Я быстро повернулся к соседу.

— Серьезно? И давно ты здесь?

— А что мне врать. Месяца два уже.

— И как попал сюда?

Мне было приятно встретить собрата, я ощу­тил восторг: уж вдвоем-то мы отсюда точно вы­беремся!

— Да как попал, — пожал плечами собесед­ник.— С работы шел, выпили слегка с ребятами. Ну, качало немного, не без этого. Гляжу: мигал­ка ментовская, — я в ближайший подъезд. И как провалился — упал, понять ничего не могу. Вроде дверь была, ступени — а под руками трава. Гля­жу— а вокруг лес. Так и попал... Оказался в Ордее, но там вообще жить невозможно. Перебрался сюда, а тут...— Он махнул рукой, устало вздох­нул.— Тебя как звать-то?

— Кирилл.

— А я Игорь. Слесарь я, в автосервисе рабо­таю. Работал... — Собеседник помрачнел. — Ну, а ты как здесь?

— Да почти так же, — снова соврал я. — По­шел за хлебом, ну и... — Я махнул рукой. — В банду какую-то попал, они и продали сюда. Я вот о чем спросить хотел, — оглянувшись на соседей, я при­двинулся к Игорю. — Бежать не пробовал?

— Нет, — покачал головой Игорь. — Поймают, ноги отрубят. Строго у них с этим. К тому же охра­на кругом, ловушки...

— Что еще за ловушки? — быстро спросил я.

— А я знаю? — пожал плечами Игорь. — При­несли одного как-то — связал ремни, забрался по скале наверх. И все равно не убежал, ему грудь размозжило чем-то. Неделю подыхал потом.

— А река? Река куда идет? По ней нельзя?

— Нет, — покачал головой Игорь. — Говорят, там дальше еще один водопад. Высокий, внизу кам­ни, все равно разобьешься. А обойти его нельзя. Здесь — как в ловушке, со всех сторон обложили.

Игорь замолчал: в пещеру зашел охранник. Медленно пройдя вдоль стен, пересчитал пленни­ков, затем так же неторопливо вышел. Проводив его взглядом, Игорь задумчиво взглянул на меня.

— Есть у меня одна идея, — прошептал он.— * Потом расскажу. А сейчас спать надо, затемно под­нимают. Завтра поговорим... — Он лег на спину и закрыл глаза.

Я не возражал, к тому же день выдался и в са­мом деле трудный. Поудобнее устроившись на сене, > я закрыл глаза, с невольной радостью думая о том, что теперь все будет совсем по-другому. У меня по­явился друг, а вместе мы обязательно что-нибудь придумаем.

Казалось, я только сомкнул глаза — и тут же был разбужен зычными криками охранников. Не­ужели уже утро?

На улице было еще темно. Я взглянул на Игоря.

— Подъем?

— Да, черт бы их побрал;..

Игорь сонно взглянул на меня, потом зевнул. Тусклый свет фонарей придавал всему происхо­дящему какую-то нереальность, вяло шевелились невольники, охранники вытягивали цепь. Я просле­дил за тем, как змейка цепи, звеня суставами-зве­ньями, выскользнула из кольца моих кандалов, с , трудом поднялся на ноги. Все тело болело — боле­ло так, как никогда в жизни. Казалось, меня про­пустили через шестерни неведомого механизма, каждая клеточка тела просила отдыха. И еды — я ощутил зверский голод.

— Утром не кормят? — Я взглянул на Игоря.

— Нет. По куску за мешок. Не будешь рабо­тать — сдохнешь.

Игорь явно был не в духе, я предпочел пока оставить его в покое. Потом поговорим, когда бу­дет время.

На улице было все так же темно, лишь узкий клочок неба на востоке, зажатый отвесными склона­ми каньона, слегка посветлел, возвещая приближе­ние рассвета. Не прошло и десяти минут, как я уже стоял перед своей норой с фонарем в одной руке и мешком в другой. Устало вздохнул и полез внутрь.

Кирка лежала метрах в трех от входа. Взяв ее, я полез дальше. И чем дальше я лез, тем неукро­тимее становилась моя жажда свободы.

За день мне удалось наковырять четыре мешка золотоносной породы. Мог бы и больше, но золотая жила стала уходить куда-то вверх, пришлось вы­рубать массу пустой породы и таскать ее наружу, в отвал, это здорово замедляло работу. В целом я оценил местную организацию труда довольно вы­соко, все было придумано на редкость умно. Не существовало никакой нормы, стимулом к работе служил голод. Я заработал четыре кусочка хлеба, они показались мне каплей и не смогли утолить го­лода. Глядя на истощенные тела рабочих, я хоро­шо представлял свою дальнейшую судьбу. На моих глазах один из рабочих упал и уже не смог поднять­ся. Охранники оттащили его в сторону, осмотрели, один из них вытянул из ножен меч. Я увидел, как сверкнуло лезвие, — судя по всему, уже виденный мной на плоту способ съема кандалов был здесь вполне обычным делом. Шум водопада заглушил крики обреченного. Его столкнули в воду, охранник не спеша вымыл лезвие меча. Подойдя к одной из нор, Уно ладонью стер крестик.