— Не может быть, — воскликнула она вслух, обращаясь к самой себе, — чтобы я была неравнодушна к этому мерзавцу!
За двадцать пять лет, которые Роз была знакома с Джупитусом (когда они были моложе, им доводилось выполнять вместе задания), он ни разу не выказал ей ни малейшего расположения.
На следующий день Джупитус не обращал внимания на Роз за обедом, заняв место рядом с Осеан Нуар, с вызывающей театральностью облаченной в черное (Норланд спросил у нее, не скончался ли кто, и она ответила, что «скорбит по утраченной молодости»). Лишь когда Роз уже уходила из комнаты, он подошел к ней.
— Ровно в четыре тридцать, — сообщил он, — восточная стена. Не опаздывай.
К пяти часам, замерзая на ветру, Роз приготовилась к ссоре.
— Ну наконец-то, — буркнула она, когда он все же явился. — Знаешь ли, здесь довольно холодно!
Джупитус даже не попытался извиниться.
— Видишь металлический стержень на том остром шпиле? — указал он на прут, укрепленный на самой высокой из башен.
— Да, — устало подтвердила Роз. — Именно туда приходят сообщения Меслита. Я впервые появилась на горе ничуть не позже тебя, Джупитус.
— Наш шпион, без сомнения, наблюдает за этим шпилем. Когда проводник вибрирует от электрического тока, он понимает, что сообщение доставлено, и спускается в Библиотеку лиц.
— Очевидно, что им может оказаться любой, — заключила Роз, широким жестом обведя замок. — Шпиль виден из многих комнат.
— Поскольку мы не способны сфабриковать прибытие сообщения, нам придется терпеливо дожидаться в библиотеке, пока какое-нибудь не придет само. Я дал мисс Вундербар выходной, так что нам никто не помешает. Следуй за мной, — рявкнул Джупитус. — На расстоянии. Не нужно, чтобы нас видели вместе.
Роз нехотя повиновалась приказу. Она тенью проследовала за ним по лабиринту лестниц и коридоров, время от времени корча ему рожи за спиной.
«Что же творится в твоем крайне загадочном уме?» — размышляла она.
В конце концов Джупитус подошел к библиотечной двери. Там он проверил, нет ли кого-нибудь поблизости, и проскользнул внутрь. Минутой позже Роз последовала за ним.
— Тише! — рявкнул на нее мужчина, когда, позванивая браслетами, она принялась пробираться по «минному полю» за стеной лиц, полному веревок и блоков.
— Боже милостивый, — выдохнула она, добравшись до сооруженного Джупитусом укрытия.
Там стояли два уютных кресла и небольшой столик, на котором ждала тарелка с бутербродами.
— Возможно, мы проведем здесь весь день, — пояснил Джупитус, пожав плечами. — Не вижу смысла терпеть неудобства. Слышал, тебе нравится лапсанг… — добавил он, открывая термос.
— Очень, спасибо, — подтвердила Роз, устраиваясь в кресле.
— А вот я терпеть его не могу, так что придется обойтись улуном. Как видишь, отсюда нам отлично видна труба, — сообщил Джупитус, направив луч фонаря в дальний угол. — Мы увидим шпиона, а он нас нет.
— Превосходно, — с усталой улыбкой признала Роз.
Почти час они просидели в тишине.
— Это напоминает мне наше последнее совместное задание, еще в былые времена, — наконец заговорил Джупитус.
— Византия, триста двадцать восьмой, — отозвалась Роз, тоже успевшая это припомнить. — Мы прождали целую ночь в сточной трубе под ипподромом. Зельдт собирался уничтожить город с помощью нашествия мух и дестабилизировать всю Малую Азию.
— Это была саранча, а не мухи, — поправил Джупитус.
Короткая фраза заглушила тихий шелест прибывшего в трубу сообщения, так что ни он сам, ни Роз этого не заметили.
Еще десять минут прошли в тишине. Говорить было больше не о чем, а вчерашние события по-прежнему не давали ей покоя.
— Джупитус, — внезапно начала Роз, — с моей стороны было бы нелепо этого не упомянуть… Вчера я нашла в твоих комнатах цветок и мои старые записки. Зачем ты их хранишь?
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Цветок, Джупитус, моя пестрая роза.
— Это было ошибкой, — объявил Джупитус, вставая и подхватывая фонарь. — Нет никакого смысла нам обоим тут сидеть.
— Нет, я хотела бы обсудить это с тобой! — настаивала Роз.
Схватив его за руку, она опрокинула фонарь на пол, отчего свеча погасла, и их окутала темнота.
— Только посмотри, что ты наделала!
Они услышали его одновременно — тихий щелчок закрывшейся двери. Оба застыли. По другую сторону стены с лицами послышался звук шагов, медленно пересекающих зал. Со скрипом открылась вторая потайная дверь, и в просвет за портретами скользнула фигура с фонарем. Неизвестный осторожно пробрался к трубе в углу и вытащил свежее послание.
Джупитус обшаривал пол в поисках фонаря.
— Ай! — вскрикнул он, когда расплавленный воск капнул ему на руку.
Лазутчик тотчас же замер, затем обернулся, метнул свой светильник в Джупитуса с Роз и попытался пробиться через ближайший участок стены.
Портрет Стида Боннета, печально известного «благородного» пирата с Барбадоса начала восемнадцатого века, разорвался, и шпион сквозь дыру вывалился на пол. Он вскочил на ноги, рванул через зал и скрылся.
— За ним, быстрее! — крикнул Джупитус и тоже нырнул в образовавшийся проход.
Роз поспешно последовала за ним. Они бросились к библиотечной двери. Шпион не успел скрыться: он бежал вверх по лестнице, а характерный темно-синий плащ хвостом волочился за ним. Джупитус и Роз бросились следом.
На верхней площадке лестницы коридор раздваивался. Фигуры в плаще нигде не было видно. Они оба внимательно прислушивались, не донесутся ли откуда-нибудь удаляющиеся шаги, но единственным звуком оставалось тиканье напольных часов.
— Я пойду в эту сторону, ты в ту, — решительно распорядился Джупитус. — Ты вооружена?
Роз порылась в саквояже и выудила оттуда нож для резки бумаги.
Джупитус возвел очи горе.
— Возьми вот это, — велел он, вытащив маленький пистолет из кобуры под мышкой.
— А ты? — спросила Роз, когда он передал ей оружие.
Он взял ее нож для резки бумаги.
Ее сердце с благодарностью сжалось.
— Так любезно с твоей стороны!
— Пули дороги. Стреляй только в том случае, если не будет другого выхода, — резко откликнулся он и направился прочь.
— Я знаю, что ты любезен, даже если ты не желаешь этого признавать! — крикнула ему вслед Роз и двинулась в другую сторону.
Джупитус дошел по коридору до поворота, за которым находилась комната связи. Он открыл дверь и заглянул внутрь. Рабочие места пустовали; большая машина Меслита стояла без движения в своем стеклянном шкафу, а ее перья застыли в ожидании над чистыми листами пергамента.