— Та що ж ты робышь, гадюка! — возмутился староста, когда парень опрокинул жбан с золотистым пахучим маслом.
— Ой, мовчи, Гнат! — прикрикнула на него старостиха и сама зажала себе рот рукой.
Тур выволок упирающегося паренька на улицу и швырнул в пыль, придавив копытом. Из распотрошенных домов начали появляться чудовищные туровы воины. Человеко-еж шумно затряс иголками, вопросительно стрекотнул «кузнечик».
Турье копыто вдавило голову мальчишки в землю, тур нагнулся, вглядываясь в безумно вытаращенные синие глаза. Паренек надрывно скулил, норовя свернуться в клубок и, кажется, даже закопаться в твердую утоптанную землю.
— И как тебя такого гонцом послали? — презрительно фыркнул тур, разглядывая своего пленника. — Хотя за молочком… — и опять он зафырчал. — Вам эти лакомства молочные выйдут боком! Отвечай, змееныш, где Великий Дракон? — Тур повертел копытом, вспарывая остро заточенным ороговевшим краем кожу на виске парня.
Из глаз мальчишки хлынули слезы:
— Я не… Я не змееныш, я…
— Ты полукровка, — прервал его тур. — Помесь двух гадин: ползучей и двуногой, даром, что ли, от тебя человечиной несет! Живешь в Змеевых Пещерах, так что наверняка знаешь, где сейчас Айтварас Жалтис Чанг Тун Ми Лун? Где Водный Змей, Хранитель границы?
— Я не знаю, я… — снова залепетал парень, но турье копыто надавило сильнее, кровь брызнула фонтаном. — Я скажу, скажу! — зачастил он. — Великий Водный, он… Уехал он! Давно собирался, а сейчас уехал! У него в человеческом мире девчонка! Ведьма! Он к ней…
— Вместо того чтоб сторожить пограничье, он уезжает к своей ведьме! — в рокочущем голосе тура звучало презрение. — Все змеи одинаковые… и все они поплатятся! — Он наклонился к лежащему на земле парню и выдохнул, взъерошив пахнущим травой дыханием мокрые от пота волосы. — Ненавижу змеев!
— Та хто ж их, гадов, любыть! — неожиданно согласился торчащий в дверях амбара староста.
— Сказала бо, мовчи! — снова цыкнула на него старостиха и прижала погасшую свечу к груди.
— Великий Огненный в пустынях, Великий Воздушный растворился в аэре и неизвестно, когда вернется, а Земляной стар и не боец! — тур захохотал снова — легко, свободно, торжествующе. — Наш господин все рассчитал точно! Он знал, он всегда знает!
— Вы — люди Прикованного! — выдохнул паренек. Если раньше ужас так и пер из него, заливая все вокруг, то сейчас он весь стал ужасом — беспредельным, невероятным. — То есть звери Прикованного… то есть, я хотел сказать… — забормотал он.
— Мы — воины нашего господина, — наклоняясь к нему и давая заглянуть в безумные, налитые яростью глаза, сказал тур. — Помни это, если хочешь жить!
— Я хочу, хочу! — отчаянно суча ногами, лепетал парень.
— Уговорил, змееныш! — тур усмехнулся, демонстрируя слишком острые для травоядного зубы. — Отведешь войско господина к Змеевым Пещерам — и останешься жить.
— Как я могу войско, я не могу войско… — корчась под копытом, забормотал паренек. — Вас много и вы такие… такие… Заметные, — наконец нашел слово он.
— А ты сделаешь так, чтоб нас не заметили, — наклонился к самому уху паренька тур. — Ты гонец, приятель! Ты и впрямь думаешь, я тупой бык и не знаю, что может гонец? Тебе дана власть скользить змеиными тропами… — тур скривился и презрительно процедил: — Проползать! Ты можешь в мгновение ока оказаться рядом с вашим змейским оплотом — и все, что тебе надо, с собой протащить, хоть бы каким здоровенным оно ни было. Иначе как бы ты все это забрал? — Он махнул лапой в сторону заполненного молоком и сырами амбара. — А твоей змеиной Силы, хоть ты и полукровка, хватит, чтоб укрыть нас мороком, когда мы выйдем у Пещер.
— Вы там всех убьете! — тоскливо простонал парнишка.
— Или всех там… или одного тебя здесь, — снова оскаливая хищные клыки, рявкнул тур. — Что выбираешь, змееныш?
Парнишка всхлипнул — долго, протяжно, так, что раздулись тощие ребра под грязной, а недавно еще роскошной рубашкой тончайшего, паутинного шелка. И сжался в испуганный комок. Ответ был ясен без слов.
— Я так и знал! — с презрительным торжеством фыркнул тур. — Змеиное племя — одинаковое. Целуй копыто! — рявкнул он, снимая копыто с головы мальчишки и с грохотом впечатывая его в плотную утоптанную землю.
Всхлипывая, мальчишка поднялся на четвереньки, дрожа, подполз к туру и, почти распластавшись по земле, чуть коснулся копыта губами.
— Крепче целуй, не стесняйся! — турово копыто с силой ударило парня в лицо — кровь потекла по подбородку. — Руку целуй! — тур сунул парню свою лапищу.
— Это — рука? — с сомнением пробормотал тот, оглядывая покрытые ороговевшими наростами пальцы.
Лапа тура немедленно сжалась в кулак и врезала мальчишке по уцелевшей скуле. Теперь все лицо парня заливала кровь. Он торопливо схватил лапу тура обеими руками и, не переставая всхлипывать, прижался к ней губами. На ороговевшую шкуру из глаз паренька капали частые слезы.
— Так-то лучше — знай свое место, змееныш, слушайся и будешь жить! — оскалился тур. — Вот теперь можно и знак подать, что у нас есть проводник. — И не отнимая одной руки от губ окончательно сломленного пленника, он поднял вторую и описал над головой широкий круг. Следом за его ладонью оставалась полоса блеклого свечения, отчетливо видимая в темноте. Мгновение круг мерцал над разоренной деревней, но тут же погас. Зато послышался шорох множества крыльев. Огромные крылатые создания, лишь немногим меньше самих царствующих змеев, но с птичьими клювами вместо пастей, клином пронеслись над головами. Мерно работая перепончатыми крыльями, черными, как сама ночь, они полетели на север и вскоре растворились во мраке.
— Войско повелителя скоро будет здесь! — торжествующе проревел тур.
— Как это любезно с их стороны, — задумчиво проговорил парень, поднимая склоненную голову от лапищи тура.
Тур вздрогнул, глянул вниз — и наткнулся на улыбку своего пленника. Мальчишка улыбался: немного насмешливо, немного надменно, даже чуточку жалостливо… но больше всего в его улыбке было неизбежности.
— Ты… Ты кто… — тур попытался шарахнуться назад — но удерживающие его лапищу тонкие мальчишеские руки сомкнулись, как тиски, отливающие черненым серебром когти выметнулись на кончиках пальцев и вонзились в ороговевшую шкуру тура. Тот уставился на эти когти… и из его груди вырвался хриплый обреченный вой, похожий на мычание. — Ты — обманул! Ты не гонец!
— Не гонец, — с некоторым даже сожалением подтвердил парень. — Вот такие мы, змеи — коварные. — И глаза его стали из синих серо-ледяными, как море зимой.
Подрагивающие на турьей шкуре капли его слез вдруг вытянулись в струйки и стремительно помчались вверх по руке, на бегу расползаясь и расширяясь. Миг — и прямо над рогатой головой тура взвилась курчавая волна. Еще миг — накрыла его от рогов до копыт, словно прозрачная водяная змея, одним махом заглотившая жертву. Это было жуткое, невозможное зрелище — тур стоял, а вода покрывала его гладкой блестящей пленкой. Сквозь прозрачную толщу ее было видно, как судорожно разевается пасть тура, как он бросается вперед, пытаясь вырваться из водного плена… Столб воды качнулся вместе с ним. А потом вода прошла сквозь него, разрезая человеко-тура пополам — вскипела на середине лба, меж могучих рогов, заскользила вниз, вырвалась из середины груди… Человеко-тур распадался надвое — на громадного лохматого тура и невысокого человека с могучими руками и бугрящейся мышцами спиной кузнеца. Причем видно было, что человек этот давно и безнадежно мертв. Его тело рухнуло, вода закрутила мычащего тура в стремительном водовороте и втянулась в землю, унося обоих за собой. Посреди деревенской улицы осталось лишь пятно мокрой развороченной земли.