Раздался короткий резкий вой сирены, и щетка засветилась. Ирка отдернула руку и шарахнулась назад. Опасливо посмотрела на затихшую щетку… Ме-едленно-ме-едленно снова протянула руку… Щетка взвыла и, мигая светом, будто полицейская машина, взмыла в воздух. Ирка схватила полотенце и накинула на пытающуюся улететь щетку.
— Вот так — попалась! — Она притянула к себе трепыхающийся и норовящий вырваться предмет личной гигиены…
— Аа-а-а! Ах ты ж зараза, чтоб тебя!
Пластмасса рукоятки обожгла пальцы будто каленым железом. Ирка метнулась к крану — подставить руку под струю воды… И струя тоже метнулась — в сторону, мгновенно уклоняясь от Иркиных пальцев. Ирка попыталась подставить другую руку, зашла слева, зашла справа, хлопнула в ладоши, ловя юркую струю. Струя извивалась, как змеиный хвост, крутилась вокруг крана, задиралась вверх, брызгала горячей водой во все стороны… но только не на Ирку!
— Да что ж это… — Ирка кинулась к ванне, схватила шланг душа, повернула кран…
Шланг вывернулся у нее из рук, не очень больно, но обидно стукнув по лбу — сухой стороной! — и задергался, как хобот разбушевавшегося слона, обдавая водой полотенца на вешалке, бабкин купальный халат, окошко кухни… Ирка метнулась к мылу… Мыло брызнуло пеной ей в глаза и лягушкой ускакало под стиральную машинку. Заклятье «Мойдодыр» яростно бушевало в Иркиной ванной. Пар от горячей воды заволок зеркало густой белой пеленой, и будто написанные невидимым пальцем на поверхности проступили слова:
«А кому после «смерти» семь дней умываться нельзя? Забыла?»
Беспомощно опустив руки, Ирка стояла перед зеркалом…
— Как я в таком виде Айту покажусь? — отчаянный крик души потряс ванную, так что от стены откололся кусок старой плитки.
Душ и кран дружно плюнули порцией ржавой воды, показывая, как мало их интересуют подобные глупости. И самозакрутились. Пар медленно развеивался. Ирка сидела на краю ванной, оттиралась сухим полотенцем и очень старалась не плакать. Если слезы потекут по замурзанному лицу, она вообще станет похожа на больную панду!
— Ой, фанта кончилась! — пропела Марина, подставляя свой стакан разливающему лимонад Серому.
Она стояла спиной к кухонным дверям, ее льняные волосы гладко расчесанной, а главное, совершенно чистой волной рассыпались по плечам, маникюр только-только сделанный, а сама она была вся такая сияющая, будто успела умыться росой, лучше всяких кремов придающей «свежесть коже лица»! Неслышно возникшая у кухонных дверей, Ирка заскрипела зубами.
— Пустую бутылку со стола убери! — приоткрывая один глаз, пробурчал Ментовский Вовкулака, и хоть и был в человеческом облике, зевнул совершенно по-волчьи, с подвыванием. Видно было, что выспаться, карауля у Иркиных дверей, ему не довелось. Ирка почувствовала укол совести.
— Нет-не-нет! — заторопилась Марина. — Дайте ее сюда! А вы знаете, как играют в бутылочку, Айт? — встряхивая белокурыми волосами, кокетливо спросила она у сидящего на кухонном диване Айта.
Судя по бледности и совсем как у Ирки синим кругам под глазами, столкновение с собственным заложным мертвецом далось Айту так же тяжело, как и ей. Левое запястье было обмотано бинтом, и, кажется, кровь продолжала сочиться. Раньше такие раны заживали у него почти мгновенно. Нарочито расслабленная поза явно должна была скрыть недостойную Великого Дракона слабость.
— Бутылку надо раскрутить… пластиковые бутылки, конечно, плохо крутятся, но мы все равно попробуем, ладно? — продолжала увлеченно тарахтеть Марина. — Серенький, убери вот эту тарелочку, пожалуйста! Вот спасибо! Крутим бутылочку… И на кого она указывает концами, те целуются! Правда, здорово, Айт? — Марина захлопала в ладоши. Бутылка вертелась на столе совсем с не свойственной пластику резвостью. Ее вращение начало замедляться… замедляться… Один конец бутылки указывал на Марину… А второй — на Айта!
Сидящая на уголке Стелла тяжко вздохнула… и полезла под стол.
— Что вы делаете? — ловя качающуюся чашку, возмутилась Оксана Тарасовна.
— Хочу буты едыной умной серед дуреп! — гулко отозвалась из-под стола Стелла.
— Ой, кажется, она показывает на нас! Видите, Айт? — радостно заскакала Марина.
Бутылка еще раз покачнулась… длинная продольная трещина побежала по пластиковому боку. И гулко стрельнув сломавшимся пластиком, распалась пополам. Бултыхающиеся в ней последние капли фанты брызнули Маринке в глаза. Ведьмочка взвизгнула.
— Що, все? — разочарованно высунулась из-под стола Стелла. — Я вже думала, тут кровавые ошметки по всей кухне разбросаны — з налипшими на них белыми волосенками! Здорова бувай, Яринка! Здоровье тебе понадобится, бо выглядаешь — краше в гроб кладуть!
— П-правда, Ира… — пробормотала Марина, невольно пятясь под мрачным взглядом шагнувшей на кухню Ирки. — Ты бы еще полежала…
Ага, полежала и не мешала охмурять моего змея!
— А то ты очень плохо выглядишь! Правда же, Айт? Ира очень плохо выглядит! Просто как покойница! — изящным жестом отбрасывая назад волосы и открывая белую шейку и розовенькое, похожее на лепесток, ушко с капелькой сережки, пропела Марина.
Ирка даже невольно восхитилась. Вот стерва неукротимая! Неукоротимая… И может, именно потому очень спокойно сказала:
— С вытекшими глазками, гвоздем в голове и собственными зубами в желудке хорошо выглядеть ни у кого не получится!
— Оксана Тарасовна, она мне угрожает! — шарахаясь за спину хозяйки, завопила Марина.
— Я? — искренне изумилась Ирка. — Зачем? Разве ты хочешь мне сделать что-то плохое? Я просто описываю, как себя чувствую!
И пошатнулась. Хотя вот этого она как раз и не планировала!
Мгновенно вскочивший Айт вылетел из-за стола и кинулся к ней…
— Нее-ет! — завопила Ирка, предостерегающе выставляя обе ладони.
Если издалека оттертая физиономия за вымытую сойдет, то вблизи даже пыль на ушах видна! Она не собирается перед Айтом позориться, особенно на фоне чистенькой аж до хруста Маринки!
— Я сама! — Ирка решительно промаршировала мимо Айта на другой конец стола.
Айт нахмурился, недовольно поглядел Ирке вслед, зло покосился на Марину, вернулся и всадил вилку в картофелину так яростно, будто это его личный враг, которому он только что вспорол пузо!
— Чаю? Фанты? Может, минералки? — Серый и Рудый засуетились вокруг Ирки.
Сидящий напротив Богдан звучно хмыкнул и неожиданно сочувственно покосился на Айта. Устремленные на вовкулак глаза Айта стали как угли.
Над краем приоткрытого окна негромко мяукнул кот, заблеяла коза, послышался топот множества ног, и в дверь громко постучали.
— Гей, хозяева, чи вы дома? — позвал знакомый голос.
Ирка, радостно взвизгнув, рванула открывать — даже слабость куда-то делась!
— Здорово-здорово! — вваливаясь в Иркину кухню, прогудел дядька Мыкола. — О, вовкулаче! Повковнику! Сколько лет, сколько зим!