— Серокожего брать живым. Только живым. Все слышали? — повысил голос Айт. — Змея, если получится, тоже, но серая тварь явно руководит всей операцией и знает и ходы к Прикованному, и предателей среди змеев. Если мы просто перехватим партию оружия, это нам ничего не даст, не возьмем серокожего — все придется начинать сначала!
— Не учи старого волка его ментовскому делу! — огрызнулся Ментовский Вовкулака. — Сам, вон, с крыльев не слети — наверняка фигуранты своего заложного притянут. Ирка, слышишь? Тебя тоже касается!
«Не учите молодую ведьму ее ведьмовскому делу!» — раздраженно подумала Ирка, точно как Оксана Тарасовна, ползающая в пыли со своим зеленым мелком, пакетом надранного на могилах барвинка и пучком осиновых щепок.
— Я себе там, в глубине стройки местечко присмотрел, чтоб заснуть спокойно, — махнул рукой Богдан. — Вы только меня потом разбудить не забудьте. Ты где засядешь, Ирка? — деловито поинтересовался он.
— Со мной! — быстро сказал Айт.
Ирка сдула со лба пыльную потную прядь и, стараясь не смотреть на Айта, пробормотала:
— Я, наверное, с богатырями…
Айт бросил на Еруслана совершенно змеиный взгляд и напористо повторил:
— Нет, со мной!
— Лучше с богатырями… — жалобно повторила Ирка.
Одним длинным текучим шагом Айт оказался рядом с ней, рывком поднял на ноги и, не обращая внимания на смешки старших ведьм, затащил за штабель, подальше от посторонних глаз.
— В чем дело, Ирка? — напряженно спросил он. — Если ты из-за той белобрысой ведьмы, так я не собирался с ней целоваться, хоть бы она не бутылку, а цистерну крутила!
— При чем тут Марина… — вяло промямлила Ирка, старательно отворачиваясь и пытаясь от него отстраниться.
— Что ты ревнивая, я уже знаю, — сказал Айт. — Я это понять могу, я же змей — мы терпеть не можем, когда кто-то тянет свои лапы к тому, что принадлежит нам! Клянусь хвостом Владычицы, да не укоротится он! Блондинка меня совершенно не интересует! — посмеиваясь, поклялся Айт. — Ну что, довольна? Успокоилась?
— Почти как покойница! — пробормотала Ирка.
Покойница и есть, и будет еще семь… ой, нет, завтра останется только пять дней! Всего пять дней продержаться! Ирка попятилась, аккуратно пытаясь вытащить руку из хватки Айта.
— Или дело вовсе не в Марине? — нахмурился Айт. — А в чем тогда? Или… в ком? В этом чернявом полукровке? — Айт яростно ткнул пальцем за спину, явно намекая на Еруслана Змиулановича.
— Тем более — при чем тут Змиуланыч! — Ирка уже чуть не плакала, продолжая старательно отворачиваться.
— Тебе неприятно на меня смотреть? — зло процедил он.
Ну вот что ты ему скажешь? Что отворачивается, чтобы на него не дышать?! Потому что у нее зубы нечищеные! И если сегодня она еще может пойти с ним на захват контрабандистов — ничего удивительного, если во время схватки она будет вся в пыли, грязи и в поту! Может, и в крови тоже! А как она покажется ему завтра с утра — все так же в пыли и грязи?! Собственная немытость подействовала лучше любых предостережений старых ведьм — теперь ей самой хотелось держаться от Айта подальше! Нет, она, конечно, может ему объяснить про запрет на умывание. И он даже поймет! Только вот как станет на нее, зачуханную, смотреть, особенно на фоне чистеньких и ухоженных робленных? Незаметно зажимать нос, если Ирка сядет к нему слишком близко? Будто она бомжиха какая!
— Я даже верю, что ты сказала правду — у тебя не было парня в мое отсутствие! — продолжал накручивать себя Айт. — Богатырь на заставе, но теперь-то он приехал и вы можете быть очень счастливы вместе!
Вот же… не леший, нет! Гадство! Оскорбленное ревнивое змейство… Что лучше: чтобы твой парень тебя ревновал… или чтобы он тобой брезговал? Решить Ирка не успела.
— Слышь, змей! — Вук вдруг свесил с края штабеля коротко стриженную башку. — Ты важным делом занят — разборками со своей козой, — звыняй, что на фигню отвлекаю. Этот ваш портал, он какого цвета?
— Разноцветное свечение, — не сводя с Ирки яростного взгляда, сквозь зубы процедил Айт.
— А если чисто оранжевое, в натуре, не считается? — невозмутимо поинтересовался Вук. — Потому что вон там у ворот чё-то такое светиться начинает!
Медленно переворачиваясь в воздухе, из пустоты проступал ярко светящийся квадрат. Беззвучно кувыркнулся раз-другой, свечение его усилилось, он начал вытягиваться, разрастаясь в длину и в ширину. С разгону проскочив сквозь забор стройки, вылетел призрак — его как всегда закрученный штопором галстук торчал горизонтально, будто указатель.
— Чего вы возитесь? Гражданин мерзавец уже идет сюда!
По стройке прокатилось мгновенное движение: ринулся в глубину здания торопящийся улечься спать Богдан, блеснули металлом кольчуги, мелькнули пушистые хвосты. Сиганувшая через груду кирпичей Ирка свалилась прямо на вовкулаков — те стиснули ее с двух сторон лохматыми боками. Айт кинул на нее убийственный взгляд и укрылся за кучей арматуры. Все стихло.
Только яркий осколок света продолжал вращаться в воздухе, постепенно вытягиваясь в похожий на дверь сияющий прямоугольник. Ворота стройки протяжно заскрипели… и в нее величественная, как входящий в бухту боевой дредноут, вплыла груженная ящиками с ракетами платформа. Аристарх Теодорович застыл на «носу» в позе капитана пиратского брига — рука уперта в бедро, взгляд устремлен на разрастающийся прямоугольник портала. Рыжие отблески играли на его лице. Толпа замызганных, в лохмотьях бомжей толкала платформу.
Ворота захлопнулись.
— Всего одна платформа — где вторая? — неслышно прошептала Ирка.
Серый совершенно по-человечески пожал плечами — в волчьем облике это выглядело странно — и неслышно удалился, ступая на мягких лапах.
— Шевелитесь, шевелитесь! — спрыгивая с платформы и косясь на мерцающий портал, потребовал Аристарх Теодорович. — Сгружайте ящики, платформа туда не пролезет, будем по одному пропихивать… — Он опасливо огляделся по сторонам, на штабеля бетонных плит и груды кирпичей, слабо белеющие сквозь сумрак, кажущийся еще более густым вдалеке от портала. Слабое движение заставило его резко выхватить пистолет.
Из-за груды кирпича неспешно выбралась крупная серая дворняга совершенно волчьего вида и, слегка припадая на одну лапу, поковыляла к людям. Села в отдалении, добродушно щеря крупные зубы и свесив розовую тряпочку языка.
— Вот пристрелил бы я тебя, псина дурная, знала бы, как по стройкам ночами шастать! Иди отсюда, ничего съестного у нас нет! — опуская пистолет, пробормотал Аристарх Теодорович. — Разве что бомжа тебе скормить… — и многозначительно усмехнулся. — Чтоб добро не пропадало!
— Ну ты чего, мужик? Ну ты скажешь! Разве мы собачья консерва какая? — обиженно пробубнил один из бомжей.
— На собачьи консервы вы не тянете, ни одна приличная собака такое проспиртованное мясо жрать не согласится! — прикрикнул на них Аристарх. — О, еще одна! Валите отсюда, кому сказано!