— Ну вы и детектив, Ваше Величество — прямо мисс Марпл. — Ошеломленно ответил Филин. — Да если бы я нашел младенца, зачем бы я стал его подкидывать?
— Филин, — настойчиво повторила Таль. — Еще раз спрашиваю: откуда ты взял этого ребенка? Похитил? Зачем?
— Снова-здорово, — вздохнул Филин. — Нашел на вершине Звездочетовой башни двадцать минут назад.
— И сам же туда и принес корзинку двадцать две минуты назад!
— Ну трам же тарарам! — с горечью всплеснул руками Филин. — Двадцать пять минут назад мы с тобой и наследником расстались в классной комнате. Если ты помнишь. Я пожелал вам спокойной ночи. Я бы просто не успел… И вообще, Таль, что за глупости!
— Увиливаешь! Подлетел с корзинкой в когтях, — разоблачила его Таль. — А потом — бегом вниз по ступенькам, с корзинкой уже в руках. И теперь нам не до спокойной ночи.
— Как у тебя все красиво сошлось! — возмутился Филин, — Таль, у филинов не та грузоподъемность! Ни в когтях, ни в клюве мне такое не поднять!
— Пф! — повела плечами Таль.
Девочка запищала.
— Я придумал, как ее назвать, — сказал Филин. — Это Уна.
— А почему это ты будешь решать? — изумилась Таль.
— Потому что я ее нашел. Кое-что в этой жизни стоит принимать как данность, — сказал Филин в пространство.
— Пф! — повторила Таль. — Подкидышей, например? Неизвестно какого роду-племени?
Уна запищала громче.
— Что происходит? — удивился король Ларс, входя к супруге в будуар без стука. — У нас опять младенец? — Он посмотрел на придворного волшебника сверху вниз, благо рост позволял. Недаром король носил прозвание Могучего. Потом король заглянул в корзинку, увидел головенку в рыжем пуху и растерянно воззрился на венценосную супругу. Та кивнула на волшебника.
— Филин, это твои фокусы? — громыхнул король.
— Таль тотчас приложила палец к губам и сказала «чш-ш-ш»!
— Охо-хо… — вздохнул Филин, вставая. — Опять я во всем виноват… Надеюсь, Тави скоро придет.
— Куда? — остановила его Таль. — А объясниться?
— Сама справишься, — отмахнулся Филин и вышел.
По темным дворцовым коридорам бесшумно пронеслась огромная рябая птица. (Когда волшебник летел, даже глуповатый министр двора, господин Гранфаллон, понимал, что отвлекать его не стоит). Минуту спустя невысокий человек в темном свитере немилосердно забарабанил в дверь покоев Конрада, королевского дракона.
— Входите, Филин, — прозвучал из-за двери бархатный, с переливами, баритон. — Ничего, что я курю?
— Это-то ничего, — сказал Филин, входя. — Конрад, из этой истории с подкидышем торчат твои уши! А также хвост и крылья!
— А как вы догадались? — лениво поинтересовался Конрад и выпустил дымное колечко. Отсветы камина золотились на его парчовом халате и багряных ковровых туфлях, бросали отблески на невозмутимое лицо и янтарный чубук трубки. Вокруг седеющей головы Конрада плавали сизые клубы слоистого дыма. Что и говорить, картина эта подавила бы своим великолепием кого угодно, но только не рассерженного Филина, который привык к королевскому дракону и его манере рисоваться. Волшебник лишь скривился и помахал перед лицом рукой, разгоняя дым — он в очередной раз бросил курить.
— За дурака меня держишь? — со вздохом сказал Филин. — Дверь в башню была заговорена и заперта изнутри, так что сам понимаешь…
— Не подумал, не подумал, — благодушно покивал Конрад, довольный тем, что затея его удалась. — Что же вы стоите? Располагайтесь, в ногах правды нет… — он кивнул на кресло и потянулся.
— Конрад, а Конрад, — спросил Филин, — откуда девочка? Твоя?
— Мы, драконы, потомство на произвол судьбы не бросаем! — возмущенно замахал дымящейся трубкой Конрад, ведать не ведавший, что пройдет время — и он опровергнет собственные слова. — Уверяю вас, Глаукс, я к этому младенцу не имею ни малейшего отношения, — просто нашел и все — так в силу роковой случайности сложились обстоятельства.
— Подробней, — велел Филин.
Конрад помолчал и вдруг так посерьезнел, что в комнате словно сделалось темнее.
— Не буду ничего рассказывать, — нахмурился он. — Никакой романтики, Филин, ни малейшей, право слово, чудовищная история. Мать ребенка погибла у меня на глазах, а отец неизвестен. Здесь, у нас, малышке будет лучше. Там бы она пропала ни за грош или очутилась в приюте, а вы же знаете, что это за ад — приюты. Рассчитал я все правильно — как раз успел перед вашей вечерней прогулкой.
— Молодец, ловко провернул! — Филин саркастически поаплодировал. — Не свою же репутацию тебе портить, в самом деле. А отдуваться пришлось мне. Ты бы слышал, в чем меня винила Таль! Я у нее чуть ли не похититель младенцев! Не говоря о прочих версиях!
— Вам не впервой отвечать, а ее величество вас легко прощает, — пожал Конрад широченными плечами. Халат зашуршал. — И я по опыту знаю, вы легко найдете объяснение для чего угодно. Словом, по моему глубокому убеждению, это не предмет для спора.
— Спасибочки, — вздохнул Филин, по опыту зная, что дракон всегда бросает «это не предмет для спора», когда хочет увильнуть от ответственности.
— Пройдет время, и Таль остынет, — пообещал Конрад, — а поскольку все женщины обожают детей, она еще будет вам благодарна. — (На это Филин недоверчиво хмыкнул). — Кроме того, вы через неделю уезжаете, а я остаюсь…
Филин впервые улыбнулся.
Мысль о скором отъезде подействовала на него, как теплая ванна. В самом деле, вот сбежать от этих дворцовых интриг, и пусть сами разбираются, как хотят, и пусть думают о нем что заблагорассудится. И посмотрим, удастся ли Таль дрессировать нового придворного волшебника! Нет, право же, она злоупотребляет давностью их знакомства…
В глубине души Филин прекрасно знал, что уедет ненадолго и, конечно же, вернется. Он не мог бросить Радинглен… и его обитателей.
— Какие вы славные, драконы, — пробормотал Филин. — Добрые и заботливые.
— Я бы попросил вас обойтись без иронии, Филин. Согласитесь, главное — что теперь ребенок пристроен в хорошие руки, — проникновенно отозвался Конрад. — Не желаете ли угоститься трубочкой? Ах, бросили? Жаль, у меня такой табачок… А как назвали малютку?
— Уна.
— Звучно. Запоминается. Да и с королевским титулом сочетаться будет неплохо…
— Ты, я смотрю, еще и будущее прорицаешь? — съязвил Филин. — Ладно, пойду я. Спокойной ночи, Конрад.
— И вам приятнейших сновидений! — В низком голосе королевского дракона звучало нескрываемое торжество.
А в это время в королевском будуаре шестилетний наследник престола рассматривал крошечную девочку, тонувшую в белых кружевах.
— Ой, какая она красивая, — сказал принц Инго, — и рыжая, как мы… Мама, это моя сестренка, да?