И недаром.
На картине был Инго. Он сидел в том самом кресле, где раньше сидела Уна, на фоне огромного окна, за которым сияло солнце, сверкала речка и пышно зеленел по берегам весенний лес. Вид у Инго был смущенный, довольный и гордый. В потолке над ним радужно переливались витражи, а стены были сплошь в книжных полках, и Лиза эти полки сразу узнала. И никакой дыры, прожженной драконьим огнем, в холсте больше не было.
Лиза с усилием отвернулась от портрета и помчалась дальше.
Навстречу ей из Бабушкиной спальни выскочили аптекарша Мелисса и старенькая Фифи — такие бледные и расстроенные, что на одну ужасную секунду Лизе показалось, что все кончено и они опоздали.
— Ах, ваше высочество, как хорошо, что вы здесь! — воскликнула Фифи, забыв про книксен. — Ее величеству только что стало хуже… едва дышит… не знаем, что и делать!
— Сейчас, — сказала Лиза, в который уже раз схватившись за карман.
Мама с папой слегка подтолкнули ее вперед.
— Мы потом, — сказал папа. — Не надо ее волновать, ступай ты, Лилли.
Лиза решительно повернулась к бледной Маргарите и сунула ей яблоко:
— Иди.
Та помотала головой.
— Иди, кому говорят! — Лиза повысила голос. — Пусть съест хотя бы маленький кусочек, хотя бы каплю сока.
Яблоко благоухало, как все яблоки на свете, оно сияло, как полная луна, как старинная зеленая лампа в профессорском кабинете, и на нежных яблочных боках не осталось ни следа от Лизиных нервных ощупываний.
Маргарита тихо-тихо скользнула в спальню, и Лизе показалось, что все звуки словно выключили — такая настала тишина. Народное ликование с Круглой площади сюда не доносилось, потому что звуконепроницаемые чары, о которых распорядился Лева, прежде чем убежать в подземелья, до сих пор не снял, — не до того было.
Прошло минуты три, но всем они показались тремя столетиями.
Потом дверь приоткрылась.
— Просит крепкого кофе и плюшек, — не своим голосом проговорила Маргарита, теребя бахрому накинутой на плечи шали. — И одеться. И еще — чтобы все сразу не заходили, а по очереди.
— Лизавета, ты первая, — немедленно сказал Филин.
— В таком случае, я пойду ставить чайник, — очень твердо заявила Маргарита и добавила, повернувшись к Уне. — Вы не против? Я знаю, где кухня.
Уна улыбнулась в ответ и тихонько промолвила:
— Будь как дома.
Лиза не спеша шла по дворцовому парку, обходя глубокие мартовские лужи, в которых отражалось голубое небо и розоватые от солнца облачка. Она тихонько напевала подаренную Маргаритой мелодию-невидимку — очень уж хотелось побыть одной. Утром, когда Лиза убегала в школу, было еще по-зимнему морозно и пасмурно, и в Радинглене, как и в Петербурге, повсюду лежал снег, а сейчас вдруг выглянуло яркое весеннее солнце, кругом звенела капель, дорожки оттаяли и лишь кое-где под ногами похрустывали льдинки. В каждой льдинке алмазной искрой сверкало солнце. Лиза расстегнула куртку, размотала шарф и подставила нос солнечным лучам.
Сегодня день рождения Бабушки — это само по себе замечательно. Но лучший подарок королева Таль и все остальные получили еще вчера. Бабушка ходила к врачу, и ей сказали, что она совершенно здорова. Вечером Лиза с родителями и Филином пришли к Бабушке вместе порадоваться этому чуду, думали просто попить чаю, но за разговорами засиделись далеко за полночь. Лиза наверняка проспала бы сегодня все на свете, если бы не Маргарита, которая упорно барабанила ей в дверь, пока Лиза не сползла с кровати и не открыла. Маргарита так и осталась жить во дворце, и все были этому только рады, и Бабушка тоже. Она даже самолично подарила Маргарите клавесин, чтобы та могла упражняться, а мастер Амальгамссен помудрил-помудрил и присоединил к клавесину Маргаритин смартфон, так что домашние концерты не просто вошли в обиход, но и отличались разнообразием репертуара. Филин как-то попробовал завести с Марго разговор о том, что в Амберхавене на Магическом факультете учат и музыкантов с композиторами, но Марго в ответ лишь грустно улыбнулась и помотала головой. Не в Амберхавен ей хотелось, и это понял не только Филин, но и все остальные, включая Илью Ильича, который сделался во дворце частым гостем и против Маргаритиного пребывания во дворце не возражал. А Филин вскоре стал снабжать Маргариту толстыми книгами по музыкальной магии, и она прилежно их штудировала. Еще она втихомолку собирала и читала книжки по садоводству и засыпала вопросами придворных садовников.
За магическую учебу взялась не только Маргарита, но и мама Уна. Уроки ей давал Филин, а помогала ему фриккен Бубендорф, которая присылала из Амберхавена книги, свитки и длинные письма. Кроме того, мама последнее время о чем-то секретничала с мастером Амальгамссеном и подолгу просиживала у него в мастерской. На днях Лиза не выдержала и робко поинтересовалась, что за тайны такие и не надо ли чем помочь. Но мама только потрепала ее по волосам и ответила: «Мы готовим подарок для Бабушки. Лилли, если я тебе скажу, ты разволнуешься и будешь целыми днями держать пальцы скрещенными — на удачу. А скрещенными пальцами на скрипке не поиграешь и ложку за столом не удержишь». Разволноваться Лиза все равно разволновалась, но вопросов больше не задавала. Она догадывалась, к чему идет дело, и боялась даже заикаться об этом — а вдруг и впрямь сглазит?
От Амалии приходили не только посылки и письма для мамы, но и открытки для Лизы. В последней открытке, со старинной гравюрой, изображающей скалу Великанья голова в Амберхавенской гавани, фриккен настойчиво приглашала Лизу на лето в Зеенландию — посмотреть Магический факультет. Вернее, присмотреться на будущее. Лиза похвасталась открыткой Леве, и тут Лева твердо заявил, что одну он Лизу не отпустит, а когда та удивилась, добавил: «Математику у них там преподают? Наверняка. Вот я тоже поеду и присмотрюсь. Кроме того, гномы меня все равно приглашали принять участие в их посольстве — говорят, решили поискать в Зеенландии сородичей». — «А как же Хранительские обязанности?» — напомнила Лиза. — «Учиться можно и заочно, — победоносно ответил Лева. — Буду ездить на сессию, вместе экзамены сдавать веселее. А то знаю я тебя, ты перед каждой контрольной дрожишь, как заяц». Лиза обрадовалась: совсем одной ехать в Амберхавен не хотелось, пусть и инкогнито, а по части официальных церемоний и путешествий со свитой — это теперь, пожалуйста, не к ней.
Последнее Лизу особенно радовало. Она и сама не подозревала, как устала быть одновременно и принцессой, и волшебницей-скрипачкой, и просто ученицей восьмого класса Елизаветой Кудрявцевой. Очень уж много всего. А теперь у нее, несмотря на усиленные занятия скрипкой, все равно стало больше свободного времени.
Вот, например, сегодняшние приготовления к празднеству обошлись почти без Лизиного участия. Она посмотрела на часы — несмотря на то, что пришлось остаться после уроков переписывать очередную контрольную по химии, времени еще много. Можно спокойно погреть нос на солнышке. А что веснушки проступят ярче — не беда. Левка говорит, ему нравятся веснушки. Лиза решила, что погуляет по парку, а потом побежит репетировать: они с Филином и Маргаритой вознамерились дать вечером домашний концерт для двух скрипок и клавесина, с разными волшебными эффектами — прозрачными бабочками и стрекозами, которые запорхают под потолком… мало ли что еще можно сымпровизировать по ходу дела да еще перед такими слушателями!.