– Ты здесь живешь?
– Да ну! – хулигански подмигнул шарик. – Разве здесь жизнь? Обитаю я в высоких сферах. Отсюда и не видно. Тебя к ним на пушечный выстрел не подпустят…
Шарик надулся и принял гордый вид. Получилось весьма комично, и Кравчук чуть не засмеялся – тем более что в чудесном краю, куда он попал, хотелось смеяться даже без причины.
– Мне ты зачем помогаешь, раз сам такой крутой? – все еще подозрительно спросил Кравчук. Во сне он соображал даже лучше, чем наяву, и сразу понял, что сам он – не из высших сфер, а, стало быть, шарику до него вроде бы и дела не должно быть.
– Доля наша такая, – вздохнул шарик. Впрочем, вздохнул не слишком тяжело. Похоже, горькая доля опекать Кравчука совсем его не тяготила. – Да и кто тебе, кроме нас, поможет?
– Звать-то тебя как? – спохватился вдруг Владимир Петрович.
– Пых-Пух, – пропыхтел шарик.
– Звать так? – уточнил Кравчук.
– Пых-Пух, – вновь пыхнул шарик – Имя собственное.
– И много вас таких деловых? – попытался пошутить Кравчук.
– Таких – совсем нет, – обиделся вдруг шарик. – Ты бы путное что спрашивал. А то ерунду всякую. Какая тебе разница, как меня зовут? Ты знай меня слушай. Много тут в коридорах нечисти всякой живет. Обойти ее надо. Запомнил? Направо – прямо, направо – прямо, налево, еще раз налево…
И тут Кравчуку стало очень холодно. Послышались чьи-то шаркающие шаги, и Владимир Петрович, дернувшись, проснулся. Из какого-то коридора действительно доносились далекие, но отчетливо слышимые подозрительные звуки. Кравчук вскочил, подхватил ружье и кинулся в противоположный конец зала. Там он обнаружил пять коридоров. Второй слева действительно круто вел вверх. Но Кравчук пренебрег им и бросился к четвертому – самому невзрачному, узкому, но прямому и уходящему вверх под небольшим углом. Он решил поступить так, как посоветовал ему шарик.
Наташа сидела на низком деревянном мостике без перил, над ручьем, вырывающимся из скалы, и болтала в воде ногами. В роще плодовых деревьев пели сладкоголосые птицы. Солнце быстро опускалось, и тени деревьев удлинялись, наползая на ручей, подавляя сверкание ярких солнечных бликов на бурлящей поверхности. Вода в ручье была не холодной, а приятно-прохладной. Ночью, когда воздух становился холодным, от нее шел пар.
Со своего места Наташа могла видеть тропку, уходящую через степь к видневшимся на горизонте башням. Башни она обнаружила только сегодня. Заинтересовалась, для чего они служат и кто туда все время ходит, но спросить было не у кого. Девушка даже подумала, не сходить ли ей к башням самой, но решила, что овчинка выделки не стоит. И пирамиду она целиком еще не обошла, зачем же идти по жаре в такую даль?
Наташа уже решила было пойти в рощу и подкрепиться, когда на тропинке показались три человека. Один из них хромал, другой смешно размахивал руками. Было в этом размахивании что-то знакомое, такое, от чего у Наташи вдруг кольнуло сердце.
Далила стояла около Патрикеева, приобняв его правой рукой за талию. Очкарик млел, но в то же время опасливо поглядывал на вошедшего Белоусова. Далила, казалось, своего любовника не замечала А когда заметила, смутилась и отпрянула от ученого, приняв вид оскорбленной невинности. Будто бы сам физик только что зажимал ее в темном углу, а она отбивалась и звала на помощь.
– Так что, готово, типа того? – хрипло спросил Белоусов.
– Готово, – так же хрипло ответил Патрикеев, что при его высоком голосе прозвучало как-то болезненно.
– Включай, – приказал Олег Семенович.
– Не так это просто, – развязно улыбнулся Патрикеев. – Прежде всего машину настроить нужно. Задать условия, выверить массу, ввести данные. Сообщить компьютеру, что из чего мы будем получать…
Белоусов поморщился:
– Что, можно из чего что хочешь получать?
– В принципе так, – высокомерно согласился Патрикеев и начал менторским тоном:
– Но кое-что проще, а кое-что сложнее. Классическое преобразование, на котором мы делали расчет – так сказать, базисное преобразование на ядерном уровне, – свинец в золото. Реакция в классическом случае затратная, с поглощением энергии и выделением приличной порции жесткого излучения. Свинец с атомным номером восемьдесят два, атомной массой двести семь превращается в золото – номер семьдесят девять, масса – сто девяносто семь. Реакция сложная, с выделением альфа-частицы, ядра трития и трех нейтронов либо же ядра лития и четырех нейтронов. В природе не реализуется. Более реальный вариант, реализованный в нашей схеме: выделение двух альфа-частиц, двух нейтронов и одного электрона. Излучение не столь жесткое, альфа-частицы сразу же преобразуются в гелий. Благодаря поглощению электронов из окружающей среды создается огромный дополнительный положительный заряд, который мы отводим по медной шине в землю. В дальнейшем можно будет использовать и избыточный заряд. Еще более продуктивно получение платины. Здесь дополнительный заряд не выделяется, количество нейтронов увеличивается на один…
– Короче, профессор, – перебил разговорившегося физика Белоусов, обалдевший от свалившейся на него научной информации. – Мне твои электроны-протоны не интересны. Ты за ними сам следи – за то и бабки получаешь. Я в университетах не обучался, однако ж Машину вы без меня не построили бы! Свинец в золото мы можем превратить? Я тут изрядно свинца припас в последнее время – тонны четыре в слитках. Переработать его надо…
– Может быть, в платину? – предложил практичный Патрикеев. – Было бы проще и символичнее. Платина – гораздо более востребованный в промышленности и научных исследованиях материал. Имеет ряд преимуществ перед золотом. К тому же стоит дороже. А наш аппарат послужил бы в первую очередь нуждам науки. Платину можно было бы передать на нужды мировых физических лабораторий, которые испытывают в ней большую нужду…
Белоусов посмотрел на очкарика, как на идиота, брезгливо опустив уголки губ. Относительно помощи неизвестным ему лабораториям он решил промолчать – мало ли что этим фанатикам в голову взбредет! Чтобы он хоть рубль на всякие глупости отдал…
– Мне четыре тонны платины ни к чему. – Олег Семенович не удержался и сплюнул на пол. – Меня не греет, что она дороже – попробуй, сбудь ее… Ты ведь не менеджер, Патрикеев, а тут тоже ум нужен, и ум немалый. Не электроны пальцем считать! Золотишко – оно всегда пригодится. Мы из него даже монет начеканить сможем. Делай, что велено, умник!
Патрикеев обидчиво вскинул голову, отошел к компьютеру и сердито застучал по клавиатуре.
– Ишь, нервный, – проворчал Белоусов. – Профессор… Не нервничай – дольше проживешь.
– Скоро там? – спросил он громко.
– С полчаса, – ответил ученый.
– А говоришь – готово, – проворчал Олег Семенович. – Подготовить все заранее надо было, а потом людей беспокоить!
Мечи сверкали на солнце так, будто это были и не мечи вовсе, а огромные блестящие вентиляторы, которые противники непостижимым образом ухитрялись удерживать в руках. Иногда клинок, контролировавший пространство вокруг бойцов, словно бы превращался в полупрозрачный щит. Он словно находился одновременно во многих местах. Затем противники расходились, и мечи замирали в руках. Потом один из них делал шаг навстречу другому, и пляска сверкающих клинков начиналась вновь.