Прямо из пола выросли круглый стол, высокие кресла и лежанка для Лонка.
– Ну, я бы не назвал свои намерения так громко, – сказал Сергей, садясь.
– Нет, тебе предстоит именно подвиг, – возразила Эста, которая не стала садиться. – Ведь проигравшего ждет не смерть и не перевоплощение, а мучительный плен на долгие века. Мой предок хорошо знал, на что шел. И он оставил завет тем, кто захочет попытаться освободить Ронканор и, соответственно, его самого.
Бонуций, который сидел в своем кресле на удивление прямо, не в своей обычной расслабленной манере, категорично заявил:
– Вот и расскажите нам о послании вашего предка, госпожа Одоль. Я понимаю, секрет хранится в вашем роду долгие годы. Не могу настаивать, чтобы вы рассказали о нем при всех. С другой стороны, такого места, которое даст вам полную защиту и скроет, среди прочего, и от моих ушей, я тоже не найду. Решайте.
Эста на удивление робко улыбнулась, отчего на ее круглых щечках образовались милые ямочки, и покачала головой.
– Секрета большого нет. Только из уважения к памяти нашего славного пращура мы не рассказываем эту историю просто так, для развлечения праздных зевак. А в присутствии того, кто отправится выручать из плена моего прапрадеда, можно выдать любой наш секрет – если он поможет делу. Так вот, Гварстинг Бесстрашный из рода Одоль отправился в Бонуцитон, откликнувшись на призыв Великого магистра…
– Он был доблестным воином и хорошим мастером Слова, – согласно кивнул Бонуций. – Если бы не происхождение и не верность рыцарскому долгу, он стал бы магистром. Это был двадцать девятый витязь, попытавшийся достигнуть озера Нум. Насколько мне известно, ему удалось пройти значительно больше половины пути. Мало кто проходил и четверть.
– Гварстинг Третий славился у нас как мастер Связи. Он был уверен, что сможет поддерживать связь с родиной даже из другого мира – то есть из Ронканора. В этом была его надежда, это было его секретным оружием Но он собирался выходить на связь только в крайнем случае. Прошло полгода после того, как Гварстинг перешел в Ронканор, но мы не получили от него вестей. Всем известно, что время в другом мире может течь по-иному, и Ронканор может сжимать или растягивать события. Однако по прошествии нескольких месяцев Глава рода все же решил, что Гварстинг погиб. И буквально через несколько дней после этого решения на стене кельи Гварстинга – он жил очень скромно, и каменные стены его комнаты даже не были оштукатурены – появилась длинная надпись. Буквы словно были выжжены на стене. Точнее, вплавлены в нее, потому что они образовали довольно глубокие бороздки.
– Хотел бы я знать, как ему удалось осуществить передачу послания, – пробормотал Бонуций едва слышно.
Эста продолжала, будто не слыша замечания хозяина. В глазах ее стояли слезы.
– Трудно объяснить, но, когда читаешь, видно, что тот, кто писал, испытывал страшную муку. Может быть, из-за разного наклона букв. А скорее всего, из-за их написания. Каждая буква словно бы едва заметно искажена. Но почерк, несомненно, принадлежит Гварстингу. Я видела рукописи, которые принадлежат ему, и видела надпись на стене. Когда Глава рода прочел надпись, он приказал поставить на келью Гварстинга стальную дверь и не входить туда без особой надобности. Собственно, любой член рода бывает в ней только накануне Дня Совершеннолетия, перед тем, как ему вручат боевой меч. Надпись Гварстинга в роду Одоль знают наизусть. Ее легко запомнить. – Эста, выпрямившись струной, продекламировала: – Холодно и светло, жарко и темно. Все иначе, чем кажется. Провалы, забытье, небытие. Зыбко и реально. Мир как сон и сон как мир. Ронканор – мир в тебе. Нужно преодолеть себя. Опасайся клинка, пули и орудия смерти. Чары не имеют власти над живым. Сплю ли я или кто-то видит меня во сне? Твари сильны. Прежде всего нужно опасаться самого… – Девушка замолчала.
– Что же нужно обязательно? – спросил Сергей после минутной паузы, хотя вопрос, возможно, был неуместен.
– Этого написано не было. Надпись оборвалась, – объяснила Эста, нахмурившись.
Наташа, хотя ее и тронула история Гварстинга, жившего в комнате без штукатурки и посвятившего себя развитию способов связи между мирами, фыркнула про себя. Одни двусмысленности.
– Сообщение Гварстинга Одоль Третьего давно известно чародеям Ордена Воздуха, – задумчиво произнес Ульфиус. – Отражение вашей надписи проявилось на воде в Прецедерии при большом стечении народа, похожая надпись была выплавлена на снегу рядом с замком Дравин в Эфендине. Соответствующее возмущение ткани плоскостей сразу обнаружили дозорные Ордена. Правда, есть два разночтения между цитатами. Существует даже книга мастера Ульбаниуса Графомана, который трактует каждую фразу Гварстинга, причем дает несколько толкований, согласно разным школам Слова. Но вряд ли даже подлинный текст может помочь нам. Тем более что концовки нет и в нем.
Сергей немного поразмыслил и осторожно, выбирая слова, заметил:
– Видимо, ваш уважаемый прапрадед, госпожа Одоль, был поэтической натурой. Он сказал многое о том, что не кажется слишком важным, но самого главного сказать не успел…
Он смущенно замолчал – все равно получилось не слишком вежливо.
Эста посмотрела на Сергея не очень одобрительно.
– Кое-что утеряно, но, по моему мнению, сказано довольно много, – возразил молодому человеку Ульфиус. – Вот и Лонк, я думаю, подтвердит.
Каухури интенсивно затряс лохматой головой.
– Очень содержательный и емкий текст, – заметил он. – Ассоциативное, полезное и тщательно рассчитанное сообщение. По всей видимости, господин Гварстинг Третий выверял его долго. Да и то затраты энергии на его передачу были, наверное, неимоверно велики!
Сергей не совсем понял, почему мнение этой лохматой собаки или волка так ценится, но промолчал. В конце концов, им виднее.
Бонуций, видимо, решил объяснить послание специально для Лунина.
– Что бы ты ни увидел на Темной стороне Ронканора – не верь этому. Что бы ни встретил – не удивляйся. Реагируй так, как подсказывает тебе интуиция. И помни: каждое твое видение может оказаться сном. И каждый сон может стать явью. Не бойся магии, но опасайся смертоносных изобретений – они могут причинить тебе вред, и магия не поможет. Впрочем, не буду тебя излишне пугать. В данном случае недостаточная подготовленность лишь будет играть тебе на руку. Ты готов идти?
– Прямо сейчас? – ошарашенно спросил Сергей.
– А чего ждать? Если решился – надо спешить. Если нет – поднимемся наверх и забудем о нашем разговоре.
– Нет, я, конечно, решился… – пробормотал Сергей.
– Вот и прекрасно. – Бонуций потер руки, вновь превращаясь в симпатичного разгильдяя. – Мы выйдем через прямую даерь. Вы, дамы и господа, надеюсь, подождете нас здесь? Не думайте, что мы вам не доверяем – просто вы владеете ценной информацией, и вас могут похитить и силой вырвать признания. Думаю, часа мне и Сергею хватит, чтобы он ушел за реку. А после никто не сможет ему помешать.