Book.

Со всех сторон от роз исходило сияние. Ещё там рос ладанник, его цветы каждую ночь опадали, а наутро распускались новые, сирень, чубушник, золотой дождь и ещё много других кустов, чьих названий Алмаз не знал, и повсюду были розы. Он брёл всё дальше и дальше, не зная, где заканчивается эта страна. Возвращаться было бессмысленно, дома нигде не было видно. Но мальчик не испугался, потому что, как вы знаете, Алмаз давно привык к необыкновенному. Наконец он лёг под розовый куст и уснул.

В своём сне он проснулся, услышав детский голос, зовущий: «Алмаз, Алмаз!» Он вскочил, но вокруг всё было тихо. Розовые кусты источали облака благоухания. В воздухе стоял лёгкий розовый туман. Мальчик видел, как запах роз изливается вверх неторопливыми фонтанами и плывёт над кустами, пока не сольётся с тончайшей розовой дымкой, висевшей над всем пустынным местом. Тут снова раздался голос, зовущий Алмаза. На этот раз он шёл откуда-то сверху. Мальчик поднял голову, но увидел лишь темно-синее небо, усыпанное звёздами. Раньше он никогда не видел, чтобы звёзды сияли так ярко, а небо было так близко к земле.

Пока он смотрел ввысь, его окликнули ещё раз. В ту же минуту он увидел, как огромная звезда у него над головой не то мигнула, не то дрогнула, она как будто погасла и тут же вновь зажглась. Алмаз лёг на спину и стал, не отрываясь, смотреть на неё. Ему не пришлось долго ждать, прежде чем звезда снова погасла, оставив в синеве что-то вроде шрама. Не отрывая по-прежнему взгляда от неба, мальчик увидел, как на ее месте высунулось радостное личико с весёлыми глазами. Их обладатель посмотрел на Алмаза, понял, что Алмаз его заметил, и личико мгновенно исчезло. Голос позвал опять: «Алмаз, Алмаз», и звезда вернулась на место.

Мальчик крикнул так громко, как только мог, обращаясь в небо:

— Вот он, Алмаз, прямо под вами. Что ему нужно сделать?

Тут же рядом с первой звездой погасли другие, и множество голосов закричали с неба:

— Поднимайся, поднимайся к нам. У нас так весело! Алмаз! Алмаз!

Затем послышался звонкий и радостный смех, и звёзды вернулись на свои места.

— Как же я поднимусь? — воскликнул Алмаз.

— Обойди розовый куст. Поищи у корней, — ответил первый голос.

Мальчик поднялся и обошёл куст.

За ним оказалось вовсе не то, что он ожидал найти, — там была лестница под землю, лестница из дёрна и мха. И хотя она вряд ли вела на небо, Алмаз умел видеть сквозь внешнее. Голос, скорее всего, звал его спуститься именно по этой лестнице, и он, недолго думая, отправился вниз.

Ступеньки были мягкими и прохладными, со всех сторон лестница обросла мхом, травой и папоротниками. Мальчик долго шёл, спускаясь всё ниже и ниже, пока не услышал журчание и плеск ручейка, и вскоре встретился с ним — он на самом деле встретился с ручейком, который бежал вверх по ступенькам навстречу мальчику. И струился ручеёк легко, словно бежал не вверх, а вниз. Алмаз ни капельки не удивился, что ручей взбирается по ступенькам бок о бок с ним, ему и в голову не пришло, что так не бывает — во сне в этом не было ничего странного. Такие вещи кажутся странными только здесь, в нашем мире. Ручеёк журчал весёлую песенку, и его голос напоминал смех, который Алмаз слышал в небе. Мальчик обрадовался и двинулся дальше. Он спускался и спускался, а ручей всё поднимался и поднимался, пока наконец Алмаз не пришёл к тому месту, где ручей выбивался из-под камня. Лестница закончилась. Вода здесь била ключом, камень под её напором подрагивал и качался, и мальчик решил его поднять. Но камень сам поднялся к руке, подталкиваемый снизу струёй, и, перевернувшись совершенно необъяснимым наяву образом, чуть не упал мальчику на голову. Тот увернулся, и когда камень приземлился, залез на него. Теперь расщелина, из которой била струя, оказалась у Алмаза над головой, с камня он дотянулся до неё и вылез наверх. Он очутился на поросшем травой холме, чьи склоны полого убегали вдаль. Ручей струился по холму и терялся в расщелине. Это всё, что успел разглядеть Алмаз, когда неожиданно рядом раздались радостные крики и смех, и к нему устремилась толпа нагих малышей. Каждый стремился добежать до него первым. За плечами у мальчишек трепетали по два крыла, слишком крошечных, чтобы на них летать. Но ведь крылья предназначены для полёта — и они порхали, словно вот-вот полетят. Когда первые малыши почти добрались до Алмаза, один или два из них упали, и остальные со смехом падали на тех, пока не образовалась весело и шумно копошащаяся куча-мала. По очереди мальчишки вылезали, и стоило одному высвободиться, как он подходил обнять и поцеловать Алмаза. У того сердце готово было растаять в груди от восторга. Когда же с объятиями было покончено, один из них воскликнул:

— Теперь давайте веселиться! — и все с криками разбежались в разные стороны и принялись прыгать и скакать по зелёным склонам. Но каждый раз они возвращались к Алмазу, словно к источнику своего веселья, радуясь ему, точно вновь обретённому другу.

На холме веял ветерок, напоминавший дуновение самой радости. Он подул Алмазу в самое сердце и наполнил его таким счастьем, что мальчик не выдержал, сел и заплакал.

— А сейчас пошли откапывать звёзды, — предложил тот, который казался старшим.

Мальчики снова бросились врассыпную, но вскоре, один за другим, вернулись. Каждый нёс на плече мотыгу, а в руке — лопату. Когда все были в сборе, старший выстроил их и повёл на другую сторону холма. Алмаз поднялся и пошёл за ними.

— Здесь мы и начнём сегодняшнее занятие, — сказал старший. — Идите и копайте.

Веселье кончилось. Мальчики разошлись по одному и медленно бродили, нагнувшись и устремив взгляд в землю. То и дело кто-нибудь из них останавливался, опускался на коленки и внимательно что-то разглядывал, ощупывая и раздвигая траву руками. Кто-то вставал и шёл дальше, а некоторые вскакивали на ноги, нетерпеливо хватались за мотыгу и начинали долбить почву, затем бросали мотыгу, брали лопату и продолжали копать. Потом одни печально забрасывали яму обратно землёй, утрамбовывали её босыми маленькими ножками и шли дальше. А кто-то, долго-долго что-то раскапывая, наконец с радостным возгласом вытаскивал из ямы шар, иногда размером с голову, а иногда не больше кулачка. Снизу шар сиял золотым или синим светом, настолько ярким, что он слепил Алмазу глаза. Шары чаще всего попадались золотые и синие. Когда удавалось найти красный, зелёный или пурпурный, ликование было куда больше. Каждый раз, когда кто-то выкапывал очередную звезду, все маленькие ангелы бросали свои инструменты и шумной гурьбой, приплясывая и хлопая крошечными крылами, собирались посмотреть на неё.

Хорошенько рассмотрев звезду, они опускались на коленки и по очереди заглядывали в образовавшееся окно, но первым всегда пускали посмотреть Алмаза. Позже мальчик мог бы рассказать, что в звёздном окне он видел места и людей, которых хорошо знал, но они были немножко другими — в них появлялось что-то чудесное и прекрасное, а что именно, он не мог описать. Посмотрев в очередное окно, он вставал с ощущением, что сердце того и гляди разорвётся от радости, и — как он сам говорил — не заплачь он тогда, кто знает, что с ним бы случилось.