Разом нахлынули чувства. Прежде всего страх перед неизвестностью. Следом раздражение на бестолковую девицу, которая учудила черт знает что, закинув их в какое-то непонятное место, а ко всему прочему едва не бултыхнула его в реку.
«А здесь прохладно», – подумал Митрохин. Дул ледяной, порывистый ветер, забирался за воротник, холодил торчащий из-под задравшегося пиджака живот. Иван Васильевич засучил ногами по гранитному камню и потянул тело вверх. После нескольких неудачных попыток ему, наконец, удалось перелезть через перила. Оказавшись на твердой земле, банкир шумно выдохнул и огляделся.
Медея обнаружилась неподалеку. Она стояла спиной к Митрохину и задумчиво смотрела вдаль.
Иван Васильевич решительным шагом направился к девушке, намереваясь высказать ей все, что он о ней думает.
– Ты?! – ткнул Митрохин в колдунью указательным пальцем. – А ну быстро говори, где мы?!
– Не знаю, – призналась Медея, чем привела банкира в еще большее раздражение.
– Как это не знаешь?! – выпалил он. – Ты же нас сюда заслала?! Или я что-то упустил?
– Упустили, как обычно, – парировала девушка.
– Да я тебя! – разозлился вконец Иван Васильевич. – Говори, где мы… Или я не знаю, что с тобой сделаю.
Он покраснел, налился праведным гневом, и замахал перед лицом колдуньи растопыренной пятерней:
– А ну говори!
– Теперь не все ли равно?! Да и не знаю я.
– Не знаешь? Как это… как это не знаешь? – Иван Васильевич сразу заметно сник. Облокотился правой рукой о железную решетку, а левой потянул галстук, ослабляя узел:
– Действительно. Теперь уже все равно. Сил моих больше нет. Боже, почему ты ко мне так жесток?! Чем я такое заслужил? Ну чем? Балансировщики эти… Суд. Дисбалансировка. Баба эта. Да еще ты. Училась, наверное, плохо, да? Вместо того чтобы помочь, как я просил, окончательно втравила меня в неприятности.
– Это вы сами, – Медея замотала головой, протестуя, – если бы вы мне с самого начала сказали, что против вас уже балансировка задействована, то ничего этого не было бы.
– А догадаться нельзя?! – рявкнул Митрохин. – С чего бы у меня, по-твоему, такие неприятности были?! Я ж тебе сказал, что преследуют меня. Что в любой момент что-нибудь случиться может.
– Откуда же я могла знать, что это именно Балансовая служба вас преследует. Я думала, бандиты какие-нибудь.
– Они и есть бандиты, самые что ни на есть натуральные… Холодно, – Митрохин поджал ногу. – На лето непохоже. Скорее уж осень. Точно осень. – Он покосился на сырую мостовую. Порывистый ветер гнал по бетону обрывки газет и листья. В отдалении стояла темная раскоряка – обнаженное дерево. – Поздняя осень! – уточнил Иван Васильевич. – Заболеем теперь. Ты бы подумала, что ли, где тут ботинки можно раздобыть. А то босиком нехорошо.
– Эй, вы! – послышался грубый окрик. Митрохин обернулся. Перед ними стояло несколько одетых в поношенное, грязное тряпье людей. Один в затертой кожанке с затянутой поверх нее портупеей. Другой в бескозырке, коротких брюках, из левого ботинка торчит неудачно намотанная портянка. Третий и вовсе в одной рубахе без пуговиц.
Но к этому последнему, несмотря на костюм голодранца, сразу хотелось отнестись со всей серьезностью, потому что за ухом он почесывал дулом нагана.
– Ты курсистка, че ли, али как? – поинтересовался он вальяжно у Медеи.
– Нет, студентка, в университете учусь, – дрожащим голосом сообщила она.
– Папка с мамкой богатые? – с пониманием отозвался голодранец.
– Нет, у меня нет родителей, – ответила девушка, – только бабушка, в деревне… Она в деревне живет.
– Брешет небось, – заметил тот, что был в бескозырке, и сплюнул на мостовую, низко наклонив голову. Слюна растянулась до самой земли.
– Нет, не брешу, честное слово… – попыталась оправдаться Медея.
– Значит, кулаковское племя, – бескозырочник скривился, – я от таких, как бабка твоя, пострадал сильно. Поняла, курсистка? Погорельцы мы. А ваши помочь не захотели. Говорят, водку не надо было пьянствовать, работали бы – ниче бы не сгорело у вас. Вот оно как, ага.
– А ты че, буржуй небось, да? – поинтересовался Наган у Митрохина. – Вона костюмчик какой на те. Такой тока буржуи носють. Или я не прав?
Ивана Васильевича охватило жуткое безразличие к своей судьбе и какая-то тупая, почти звериная злость. До встречи с представителями Балансовой службы он таких качеств в себе не замечал. Но теперь его проняло.
– А ты кто такой, падла? – тихим голосом проговорил он. – Чтобы мне вопросы задавать?! – И пошел на троицу, сунув руки в карманы фирменного пиджака. – Кто такой?! – повысил он голос. – Отвечать, когда с тобой офисный пролетарий разговаривает! – И даже сам испугался того, что ляпнул. Откуда этот офисный пролетарий вылез?!
– Чего-о? – протянул Наган. – Какой еще офисный пролетарий… – И вдруг осекся, глядя на Митрохина почти со страхом. – Да не может быть того. Я ж всего один раз. И то на старом портрете…
– Да чего ты его слухаешь? – заговорил тот, что был в кожанке. – Шлепнуть контру, да и…
– А ну заткнись! – цыкнул Наган. – Дай к человеку присмотреться… Ладно, – решил он, – пусть идут своей дорогой. – Взял своих спутников за плечи и торопливо повел прочь. Только оглянулся напоследок и покачал головой недоверчиво.
– Чего это он? – Митрохин оглянулся на Медею. – Будто призрак увидел.
– За кого-то вас принял, повезло…
– Ах, повезло?! – рассердился Иван Васильевич. – Давай вытаскивай нас уже из советской России. Мне это время, знаешь ли, как-то не очень. Буржуем объявят, как вот эти давеча, и пустят в расход. Да и зябко тут… – Он передернул плечами и добавил уже мягче:
– Давай, милая, убирай нас отсюда. Шлепнут нас здесь. Чую. У меня когда вот тут начинает посасывать – значит, все, жди беды, – Митрохин показал пальцем на свой порядком уменьшившийся в размерах благодаря встрече с Балансовой службой живот.
– А если посреди океана где-нибудь окажемся, – Медея сглотнула, – не нравится мне это заклинание. И потом, оно только назад работает. А чем дальше, тем хуже. Такими темпами мы в мрачном Средневековье окажемся.
– Ну почему же хуже, – не согласился Иван Васильевич с колдуньей, – были же и цивилизованные времена.
– Да? Какие, например? – язвительно поинтересовалась Медея.
Иван Васильевич растерялся.
– Ну если о России говорить… То…
– О какой России?! – надвинулась на него Медея. – Я же говорю, заклятие действует и во времени и в пространстве. Может зашвырнуть куда-нибудь, где не то что России, даже о славянах слыхом не слыхивали. К австралийским аборигенам не хотите, к примеру? Или к индейским племенам?
А если…
Ее слова прервал топот множества ног. По набережной пробежал отряд матросов. Они держались ближе к домам и на пришельцев из будущего не обратили внимания. Вдалеке послышалась стрельба и крики. Засвистели пули, и неподалеку с грохотом лопнул плафон фонаря. Осколки зазвенели на мостовой.