Огромный револьвер, положенный мне по должности, я часто оставлял в сейфе. С детства нам втолковывали, что огнестрельное оружие – выдумка трусов, которую допустимо применять только против таких же трусов – если нет иной возможности. Честный клинок и дура-пуля – любой достойный человек сделает выбор в пользу клинка. Пользоваться огнестрельным оружием – все равно что плескать противнику в лицо кислотой, бить его в спину или из-за угла.
В армии нам объяснили, что противостояние внешнему врагу требует применения винтовок, пушек, ракет. На войне не только можно, но и нужно прятаться за танковой броней, обрушивать на врага многопудовые снаряды корабельных орудий линкоров, утюжить землю залпами артиллерийских батарей. В том случае, если противник не желает вести честную войну.
Мне повезло – я попал в пехоту, точнее, в мотострелковые части. Хотя я тяготел к естественным наукам, мне совсем не хотелось служить в танковых войсках, артиллерии или на подводном флоте. Пусть этим занимаются те, кто хочет посвятить армии всю жизнь. Мне достаточно научиться военному делу, отдать Родине свой долг. К тому же мотопехота воевала примерно так же, как и сто, и двести лет назад. Менялось оружие, модернизировалась тактика – но противостояние лицом к лицу с врагом никуда не делось. Служба в пехоте – это не сидение в глубокой шахте на стартовой позиции межконтинентальных баллистических ракет. Пусть каждая ракета, оснащенная ядерной боеголовкой, может нанести больший вред врагу, чем взвод, рота, а то и батальон мотопехоты, – если случится война, мне все же хотелось бы воевать с реальным врагом, а не вести огонь по квадратам.
После полугода службы в части нам вновь разрешили дуэли – но большинство вызовов, имевших место в первые месяцы службы, были аннулированы – негоже драться с боевыми товарищами из-за пустяков. А ссорились мы поначалу именно по мелочам. Молодые, неопытные, необстрелянные солдаты просто притирались друг к другу.
В армии меня научили драться с помощью автоматической винтовки Калашникова – АВК, стрелять из револьвера и пистолета. Мы легко управлялись с гранатометом и переносным зенитно-ракетным комплексом. Но носить револьвер «на гражданке», даже имея серебряную звезду на груди? Это казалось проявлением трусости. Поэтому я гордо шагал по городу – клинок еще не изменял мне, и я надеялся, что смогу призвать к порядку любого нарушителя, тем более что мастер любой фехтовальной школы, превосходящий меня искусством, никогда не станет совершать бесчестных поступков.
А вот жители – те, что официально отказались от обязанностей гражданина и тем самым не получили и многие права, – порой вели себя не слишком цивилизованно. Вот и сейчас в Нахичеванском районе, где жителей обитает гораздо больше, чем граждан, молодежь кучковалась по темным углам, шумела, поглядывала на прохожих. На меня, конечно, никто и глаз не смел поднять – шпага в ножнах, да еще и серебряная звезда на груди. Но попадется такой компании пьяный – могут ограбить или избить. Развлечения у молодых жителей бывают не слишком хороши.
На углу Театрального сквера, метрах в двухстах, раздался звон разбитого стекла, послышался крик, топот. Похоже, разбили витрину цветочного киоска. Пройти мимо вряд ли возможно, даже если бы я только что получил шпагу. А как помощник шерифа я должен был реагировать незамедлительно и со всех ног бросился к месту происшествия.
Торговец, пожилой армянин, скорчившись за витриной, зажимал руками разбитую голову. Пальцы его были в крови, черные волосы казались мокрыми. Дело оказалось серьезнее, чем можно было подумать сначала.
– Кто? Сколько? Куда побежали? – быстро спросил я.
– Четверо парней. Выручку забрали, – заикаясь, прошептал торговец.
Грабеж, да еще с телесными повреждениями… Хорошо, что я оказался рядом.
– Вызвали полицию? Телефон есть?
– Нет… Телефон есть. Я принимаю заказы. Принимал…
Аппарат нашелся под прилавком – я набрал «111», представился и назвал адрес. «Скорая» приедет через пять минут, полиция может среагировать и быстрее – если патруль где-то поблизости.
Но мне некогда было ждать патруля. Обнажив клинок, я помчался в глубь парка. Парочки, испуганные ватагой грабителей, при виде человека с обнаженным клинком пятились и бросались прочь – ничего хорошего картина не сулила.
На выходе из темной аллеи я едва не столкнулся с молодым человеком в распахнутом темном плаще – на его поясе висела шпага. Гражданин, которого редко можно встретить в этой части города в такое позднее время.
– Что-то произошло, шериф? Могу я быть полезным? – Он сразу заметил серебряную звезду на груди и предложил помощь – как сделали бы большинство граждан на его месте. А шерифом называл меня как представителя власти – то, что я только помощник и моя серебряная звезда меньше, чем у полновластного шерифа, сейчас значения не имело.
– Спасибо, сударь, дело не слишком серьезное. Четверо жителей ограбили цветочный киоск, ранили торговца. Я боюсь отвлечь вас от дел.
– Что вы, шериф. Я сделаю все, что потребуется.
– Тогда следуйте за мной.
Мы помчались рука об руку.
– Никита, – представился я на ходу.
– Андрей.
– Рад. Живете в этом районе?
– Нет. Приезжал в гости.
Скорее всего провожал девушку. Впрочем, какая разница? Молодой гражданин, как и я, недавно отслужил в армии, его помощь может мне пригодиться. Если мы, конечно, догоним негодяев.
Бежать пришлось недолго. Завернув за угол по главной аллее, мы увидели четырех парней, один из которых сжимал в руках большой букет роз – явно не купленный. Грабители не стали утруждать себя, решив, что раненый торговец за ними не погонится, а полиция не успеет среагировать быстро. Сейчас эта четверка брела по аллее – возможно, высматривая очередную жертву. Один сильно покачивался – был пьян. Да и остальные двигались не слишком твердо.
В дальнем конце аллеи разговаривали две девушки. Возможно, именно они вызвали интерес негодяев. Надо же куда-то деть украденные цветы? Попытаются познакомиться, не иначе.
– Наверное, они, – скорее для порядка сообщил я Андрею. Тот кивнул.
Парни выглядели уверенными в себе. Тот, что с цветами, – очень крупный, едва ли не на голову выше меня, хотя я в общем-то совсем не низок. Самый пьяный – щуплый, невысокий, но даже в разболтанных движениях читались агрессия и угроза. Именно так выглядят закоренелые уголовники – во время службы мне немного приходилось общаться с такой публикой. Остальные двое – просто крепкие молодые ребята. Стрижка короткая, плечи широкие. Одеты все в джинсы и пиджаки – типичные обитатели рабочих кварталов.
Двукратный перевес в численности нас нисколько не смущал – мы были вооружены и умели обращаться с оружием. Проблема только в том, что хулиганы могут кинуться врассыпную – поймать всех будет тяжело. Мы не имеем права упустить никого из преступников – расплата за любое правонарушение должна быть скора и неотвратима.