— За Книгой охотились сотни. Она была Граалем для определенного типа коллекционеров. Колдун из Лондона, заполучивший копии страниц. Гангстеры. Недо-короли. Мы шли по одному следу. Порой мы замечали друг друга, но не мешали, поскольку однажды кто-то из конкурентов мог найти ценную информацию. Но я никогда не видел в деле Келтаров. Видимо, Королева за ними подчищала, чтобы ее тайная мантия была спрятана как следует.
— И в ту ночь ты был снаружи у аббатства?
— Я не знал, что происходит внутри. Это была тихая ночь, точно такая же, как другие. Не было движения. Ни криков, ни беспорядка. Книга выскользнула незамеченной или выждала и убежала позже. Меня отвлекла женщина, которая вылезала из заднего окна аббатства, держась за бок. Она была серьезно ранена. Женщина направилась прямо ко мне, словно знала, где я должен быть. «Увези меня отсюда», — попросила она. Сказала, что нужно ехать в Девоншир к Телли Салливан. Что от этого зависит судьба мира.
— Я думала, тебе наплевать на судьбу мира.
— Верно. Но она видела «Синсар Дабх». Я спросил, в аббатстве ли Книга, и женщина ответила, что да, была, но больше там ее нет. В ту ночь я узнал, что проклятая шутка была прямо у меня под носом последнюю тысячу лет.
— Я думала, что Книга всегда была в том месте, с начала времен, задолго до того, как было построено аббатство. — Я не собиралась уточнять возраст Бэрронса.
— Я был в Ирландии только тысячу лет. До этого... я был в других местах. Довольны, мисс Лейн?
— Едва ли.
Интересно, почему он выбрал Ирландию? Почему остался здесь? Не путешествовал? Ему нравилось иметь свой «дом»? Даже у медведей есть берлоги.
— Женщина сказала, что Книга убила членов Хевена. Я попытался применить Глас, но женщина потеряла сознание. Мне нечем было зашить ее раны. Я думал, что она мой главный шанс, поэтому уложил ее в машину и отвез к ее подруге. Но к тому времени она уже впала в кому.
— И это все, что она тебе сказала?
— Как только я понял, что из комы она не выйдет, я уехал к аббатству, пока не остыл след. Пришлось соревноваться в смертоносности. Впервые с тех пор, как человечество научилось вести архивы, «Синсар Дабх» проявила себя. За ней охотились другие. Мне нужно было убить их, пока я знал их местонахождение. Когда я вернулся в Девоншир, Исла была мертва и похоронена.
— Ты вырыл...
— Ее кремировали.
— Как удобно. Ты допросил Телли? Использовал Глас с ней и ее бабушкой?
— И это вы называли меня беспринципным? Они тоже исчезли. С тех пор я и посылаю по их следу ищеек. Бабушка умерла восемь лет назад. Внучку больше не видели.
Я закатила глаза.
— Да, хреново, — кивнул Бэрронс. — Это одна из причин, по которым я не верю, что вы Король. Слишком многие приложили усилия для того, чтобы скрыть правду. Люди не стали бы так стараться ради Фейри, особенно ши-видящие. Нет, происходит что-то иное.
— Ты сказал, одна из причин.
— Список бесконечен. Вы помните, какой были, когда приехали сюда? Стал бы Король надевать розовое? Или футболку с надписью «я СОЧНАЯ девчонка»?
Я посмотрела на Бэрронса. Уголки его губ дрожали.
— Я просто не могу представить, чтобы самый жуткий из Фей надевал трусики и лифчик с розовыми и пурпурными цветочками.
— Ты пытаешься меня рассмешить.
Мое сердце болело. Мысли о том, что делать с Дэни, злость на Ровену, гнев на себя за то, что всех подвела, сплелись внутри в тугой клубок эмоций.
— И это не сработало, — сказал Бэрронс, поднимаясь на крыльцо «КСБ». — А вот это?
Он заставил меня вернуться на улицу и обхватил мое лицо ладонями. Я думала, что он поцелует меня, но Бэрронс только заставил меня посмотреть вверх.
— Что?
— Вывеска.
На полированном шесте покачивался плакат: «МАНУСКРИПТЫ И МЕЛОЧИ МАККАЙЛЫ».
— Ты что, шутишь?! — воскликнула я. — Магазин мой? Но ты же сказал, что дал мне последний шанс!
— Так и есть. — Бэрронс отпустил мое лицо и отступил. — Вывеску можно убрать.
Моя вывеска. Мой магазин.
— «Ламборгини» тоже моя? — с надеждой спросила я.
Бэрронс открыл дверь и шагнул внутрь.
— Не перегибайте палку.
— А как насчет «вайпера»?
— Ни за что.
Я шагала за ним. Ладно, с этим я смирюсь. Пока что. Магазин теперь мой. У меня в горле застрял комок. МОЙ. Крупными буквами, как на вывеске.
— Бэрронс, я...
— Не надо пошлостей. Это вам не идет.
— Я просто хотела поблагодарить тебя! — вскинулась я.
— За что? За уход? Я изменил вывеску, поскольку не планирую здесь долго оставаться. Вы тут ни при чем. То, что мне нужно, почти у меня в руках. Доброй ночи, мисс Лейн.
Он ушел через черный ход. Я не знала, чего ждала.
То есть знала. Я ждала, что он попытается снова затащить меня в постель.
Поведение Бэрронса было предсказуемым с первой нашей встречи. Он постоянно упоминал о сексе, чтобы заставить меня замолчать. Потом использовал секс, чтобы пробудить меня. А когда я перестала быть при-йа, снова стал использовать упоминания о сексе, чтобы держать меня на взводе. Он заставлял меня помнить, насколько близки мы были.
И я полагалась на такое поведение, как и на все в Бэрронсе.
Намеки и приглашения. Вечные, как дождь в Дублине. Меня лизал опасный лев. И мне это нравилось.
Сегодня, возвращаясь, мы разговаривали и свободно делились информацией. И я чувствовала, как между нами расцветает нечто теплое, новое. Когда Бэрронс показал мне вывеску, я растаяла.
А он окатил меня ледяной водой.
«За что? За уход? Я изменил вывеску, поскольку не планирую здесь долго оставаться».
Он ушел без намека на приглашение.
Просто ушел.
Дал мне почувствовать, каково это будет, когда он исчезнет, оставив меня одну.
А он действительно уйдет, когда все это закончится? Исчезнет, не попрощавшись, как только получит заклятие?
Я поднялась в свою спальню на пятом этаже и бросилась на кровать. Обычно я притворялась, что нет ничего странного в том, что моя комната кочует с четвертого этажа на пятый. Я настолько привыкла к «странностям», что меня беспокоило только то, что эта комната может вообще исчезнуть. А если я буду в ней, когда она начнет перемещаться? Я тоже перемещусь? Или застряну в стене по дороге? До тех пор пока она оставалась в магазине, я была спокойна. Однако теперь жизнь повернулась так, что, если комната исчезнет, я, наверное, просто вздохну, выругаюсь и пойду ее искать.
Тяжело терять вещи, которые привыкаешь считать своими.