Виной всему было ранение, полученное им четверть века назад. Астероидный кризис, зародившийся в космосе, едва не накрыл тогда Землю апокалипсическим валом третьей мировой войны.
Он лежал, слушал тихое посапывание Маскани, которое изредка нарушали звуки срывающихся с большой высоты камней, вдыхал холодный и чистый утренний воздух, думая, что ему несказанно повезло. Наверное, он сделает всё зависящее, чтобы остаться тут, в колонии.
Эта мысль заставила Иннокентия Осиповича выбраться из спального мешка. Мышцы слегка одеревенели — он отвык от походных трудностей, а когда-то проводил месяцы в поле, зачастую ночуя прямо в раскопах. На Земле условия, в которых приходилось проводить археологические работы, были просто жуткими. Работа зачастую походила не на изыскания, а на соревнование в скорости между кибернетическими землеройными машинами, готовящими котлован для очередной секции мегаполиса, и горсткой учёных, которые пытались спасти из-под бульдозерных ножей бесценные, с точки зрения науки, но абсолютно бесполезные, по мнению строительных компаний, свидетельства прошлого.
Мысли Багирова, пробежав по кругу воспоминаний, проблем и перспектив, вернулись на Марс. Он ни на секунду не забывал о сделанном накануне открытии, но поймал себя на том, что сознательно оттягивает время, наслаждаясь непередаваемым чувством предвкушения сенсационного открытия.
Несмотря на замеченные странности в залегании фрагмента культурного слоя, он не сомневался, что вкрапление в скальную породу может принадлежать только им — древним обитателям Марса, о которых много спорили, но ещё никто и никогда не держал в руках ни единого вещественного доказательства их существования.
Откинув полог палатки, наружу выбрался Курт.
— Не спится, Иннокентий Осипович? — сделав несколько энергичных приседаний, спросил он.
Багиров кивнул, подключая к компактному энергоблоку походную кофеварку.
— Мне вот тоже… — внезапно признался Штиммель. — Странно всё это, — он взглядом указал наверх, где в сумерках раннего марсианского утра смутно виднелись туго натянутые тросы. — Столько лет терраформированиям, и вдруг на тебе…
— А что в этом необычного, Курт? Я ведь объяснил, почему следы марсианской цивилизации отсутствуют в слое вулканических пород.
— Это я понял. — Курт принял из рук Багирова чашку с кофе и присел на корточки. — Если говорить откровенно, то ваш прилёт на Марс казался мне, вплоть до вчерашнего вечера, властной прихотью старика Майлера. Надо же было ему отправить вас сюда за два дня до собственной смерти. — Курт сделал несколько обжигающих глотков и добавил: — Вот я теперь и думаю: он что, заранее был уверен в таком невероятном успехе?
— Ну, положим, говорить об успехе ещё рано, — возразил Багиров.
— Да бросьте, Иннокентий Осипович. Даже если жила состоит из расплавленных фрагментов легированной стали, один факт её существования перевернёт все устоявшиеся представления об истории Марса. В природе такие самородки не встречаются, ведь верно?
— Ну, в общем, вы правы. Понадобилось бы невероятное сочетание различных факторов, таких как давление, температура, условия остывания магматических масс, чтобы из них выделился самородок, схожий по своему строению и химическому составу с искусственно созданными сплавами. — Он невольно покосился вверх, куда только что смотрел Курт, и уточнил: — Штиммель, скажите мне, кто прокладывал маршрут нашей экспедиции? Может быть, действительно имелись предварительные данные разведки, например, сканирование в интересах геологических изысканий могло показать нечто необычное…
— Я не знаю, — пожал плечами Курт. — Информационный пакет с инструкциями ждал вашего прилёта. Он был отправлен с Земли из головного офиса корпорации, на следующий день после подписания контракта. Это я смог проверить, не привлекая внимания к своим действиям со стороны высших чинов службы внутренней безопасности.
Багиров допил кофе, рассеянно поставил пустую кружку на работающий энергоблок, к которому были подключены компактные, но мощные прожектора, и сказал:
— Не будем терять время.
Курт кивнул:
— Я разбужу Роберто, пусть готовит обед. Что нам понадобится из оборудования?
— Прежде всего сканер со съёмным накопителем информации. Необходимо «просветить» жилу на всю глубину залегания, чтобы определить и зафиксировать её размеры, форму и структурный состав. Эти данные обязательно должны быть записаны самым подробным образом. Затем мы отберём образцы для химического анализа в экспресс-лаборатории, и если среди фрагментов сплава не обнаружится сохранивших свою изначальную форму каких-либо изделий, пока ограничимся этим.
* * *
Десять минут спустя, воспользовавшись установленным накануне подъёмником, они переместили оборудование на узкий карниз и заняли места в лёгкой, но прочной разборной клети, подвешенной к системе блочных креплений, над которой Курт работал весь предыдущий вечер.
Секундный подъём, лёгкий толчок, и клеть, чуть покачиваясь, остановилась, царапнув по камню. Иннокентий Осипович почувствовал, как дрожит от волнения его рука, когда он смог прикоснуться кончиками пальцев к слегка потемневшему металлу, смятому и плотно впрессованному в каменный жёлоб.
Даже без посредства сканера, невооружённым глазом было видно, что металл именно смят, будто невероятная сила впечатала его в расселину. Помимо причудливых складок расплющенных металлоконструкций, жила содержала в своей структуре тёмные включения, которые вчера при предварительном сканировании были идентифицированы как кремний с вкраплениями благородных металлов.
Как ни велик был соблазн освободить один из таких фрагментов, Багиров, соблюдая правила, прежде взялся за сканер, медленно перемещая его вдоль жилы.
Эта предварительная, но очень важная операция отняла всего несколько минут, и Иннокентий Осипович ещё раз подумал о том невероятном везении, что сопутствовало им, — длина необычного вкрапления в скальный монолит составляла всего лишь два с половиной метра. Глубина залегания колебалась незначительно: от тридцати сантиметров до полутора метров. Сложно было предугадать, какой конструкционный смысл нёс этот фрагмент далёкого прошлого, — сканер, анализаторы которого не только фиксировали структуру жилы, но и проводили радиоизотопный анализ возраста составляющего её материала, однозначно показывал, что металлу не менее тридцати миллионов лет!..
Год назад Багиров не смел даже мечтать, что станет автором подобной находки. Он испытывал в этот момент такое сильное чувство потрясения, словно из-под движения его рук на свет заново рождалась цивилизация прошлого, факт существования которой теперь уже становился неоспоримой истиной…
Курт, молча наблюдавший за действиями археолога, переживал несколько иные эмоции.
Со вчерашнего вечера его не покидало чувство подсознательной тревоги. Встречая Багирова в космическом порту, а затем сопровождая к горному массиву, у подножия которого остановился процесс терраформирования марсианских земель, он выполнял рутинную работу, не задумываясь всерьёз о её результатах и возможных открытиях. Курт попросту не верил, что на Марсе можно обнаружить материальные свидетельства, оставленные древней цивилизацией, и потому относился к их экспедиции как к очередной прихоти вышестоящего начальства.