Страх, что его признают негодным, испарился при первом же знакомстве с офицером-инструктором. Нам говоруны-краснобаи на фронте ни к чему, нам нужны храбрые и выносливые ребята, а ты мне кажешься именно таким парнем.
– Симпатичное местечко! – воскликнул Люк, указывая на открывшийся в дневном свете пейзаж.
Состав медленно полз по серой равнине, окутанной зловещим туманом. Они только что позавтракали тем, что принес один из буфетчиков: сэндвичи с отчетливым запашком плесени, печенье, о которое зубы можно было сломать, небольшая бутылка красного вина и черное кипящее пойло, выдаваемое за кофе. Чахлые деревья умоляюще тянули к небу свои голые ветви. Черная земля была испещрена широкими глубокими воронками. Мишель опустил стекло и, не обращая внимания на протесты полусонных нытиков, которых потревожил внезапный влажный холод, высунулся в окно, чтобы получше рассмотреть окрестности.
– Рельсы не на земле лежат…
Трое друзей встали и, в свою очередь, высунулись в окно. Поскольку он не выносил сигарет – свои пачки он раздал – и его тошнило от дыма, заполнявшего вагон, ему было вдвойне приятно подышать свежим воздухом. Он увидел, что рельсы и в самом деле лежат не на земле, а на деревянных опорах высотой примерно в полтора метра.
– Здесь была линия фронта, – раздался голос за их спиной. – Мы отбили у этих ублюдков около пятидесяти километров.
Они потеснились, чтобы освободить место для подошедшего к ним офицера. При дневном свете его юное лицо выглядело серьезным и усталым. Два маленьких серебристых крылышка, указывающих на чин, были вышиты на лацканах черной рубашки. Начало, [8] кажется? Они никак не могли разобраться в новых званиях ангельской иерархии. Из-под пилотки, сидящей слегка набекрень, выбивались светлые, необычно длинные волосы.
– Я воевал тут, – продолжал он. – В течение нескольких месяцев на нас дождем сыпались бомбы, снаряды и ракеты. Ад. Эти кретины-усамы думали, что сумеют завоевать Европу, вывалив все содержимое своих арсеналов. Можно купить хорошее вооружение за деньги, но знание стратегии не купишь. Мы зарылись в подземные траншеи и дождались окончания ливня. Когда им понадобились дополнительные боеприпасы, мы вылезли наружу и отогнали их в Молдавию.
– А где же эти траншеи, о которых вы рассказываете? Ничего не видно, – сказал Фабьен.
Офицер вынул сигарету из портсигара синей кожи с позолоченными звездочками, закурил, выдохнул два клуба дыма из углов губ.
– Их засыпали, чтобы могли ходить поезда и бронетехника. Понадобится время, пока этот сектор возродится к жизни. Несколько столетий. В земле столько пакости скопилось…
– Зачем вам нужно курсировать между фронтом и Парижем? – спросил Люк.
– Специальное задание. Я связующее звено между генеральным штабом в Пиатре и европейскими шишками, политиками, тыловыми крысами.
– По телефону договориться нельзя?
Офицер загадочно улыбнулся.
– Чтобы избежать любопытных ушей, лучше обсуждать дела с глазу на глаз.
– Когда мы прибудем на место?
– Примерно через час. Не терпится задать жару усамам, а, ребята?
– Скорее уж поезд в печенках сидит.
Офицер покачал головой, лихорадочно затягиваясь сигаретой.
– Да, я помню, как сам впервые попал на фронт. Вы угодили не в самую спокойную точку. Удачи вам.
Докурив сигарету, он выкинул окурок в окно, проводил глазами искрящийся, летящий в разные стороны пепел, вернулся на свое место и стал внимательно читать листочки с напечатанным текстом.
До вокзала Шизино в Молдавии они почти не разговаривали. Слова офицера напомнили им, что скоро они окажутся в кровавом огненном аду. Ускоренная, поверхностная подготовка означала, что их ждет кратковременная и незавидная участь пушечного мяса. На призывных пунктах и в тренировочных центрах ходили слухи, что только самые удачливые, кому повезет чудом уцелеть, могут рассчитывать на попадание в легион: одних обучат управлять танком или вертолетом, другим поручат специальные задания, третьих припишут к генеральному штабу. Инвалидов же отправят домой, где они будут обречены на позорное нищенское существование.
Ему было плевать на смерть. Он умирал тысячи раз в школах и на болотах Севра. Каждый раз, когда ему предстояло открыть рот и услышать хихиканье. Но ему не хотелось терять новую семью, которую только что подарила война. Уже в момент знакомства трое его друзей поняли, что он не такой, как они, что не может совладать со словами, что смертельно боится разговора – и приняли его, невзирая ни на что, в порыве братского великодушия, которое смыло все унижения и муки. Ему достаточно было слушать, выражать согласие кивком или улыбкой, смеяться над их шутками – особенно Люка с его провансальским говором, превращавшим в тонкую язвительную шутку любую банальность, – вставлять время от времени два-три слога, которые при удаче могли сложиться в слово. Рядом с ними было хорошо, он ощущал тепло, какого не испытывал с родителями, братьями, сестрами – этими чужаками, этими врагами. Собственная участь его мало беспокоила, но он волновался из-за троих своих друзей так, как не тревожился ни о ком и никогда.
Поезд все так же полз между холмами со скалистыми голыми склонами. В этом секторе происходили бои дантовского размаха, которые превратили окружающий пейзаж в груду пропитанных кровью руин, обломков, воронок.
– Похоже, мы упустили черных вдов на Восточном вокзале, – начал Фабьен.
– Черных вдов? – повторил Мишель.
Фабьен склонился вперед, остальные последовали его примеру, их лица почти соприкоснулись, и каждый ощутил ласковое тепло дыхания другого.
– Их так называют, хотя они не вдовы и не черные, – полушепотом продолжал Фабьен. – Это зрелые замужние милосердные женщины. Они приходят на вокзал в день отправки и выбирают солдат, уезжающих на фронт. Чтобы полакомиться свежей плотью! И они очень страстные, эти добрые женщины!
– Я не верю, – сказал Люк.
– Это случилось с лучшим другом моего старшего брата. Он написал ему об этом в своем последнем письме с фронта.
– И раз уж он написал об этом в письме, ты…
– Парень, попавший на фронт, глупостей рассказывать не станет, – отрезал Фабьен. – Эти женщины, как пауки, вьют паутину, чтобы завлечь молодых новобранцев. Оттого их и прозвали черными вдовами. Друг моего брата написал, что он провел незабываемый день в гостиничном номере.
– Еще бы! – воскликнул Мишель. – Жаль, что мне такого счастья не выпало.
– Я искал на вокзале такую женщину, как мне посоветовал братишка, но не попал в расставленные сети.
– Нормально, – возразил Люк. – Они же не сумасшедшие, они ловят только красивых ребят. Если бы они увидели меня…
Все четверо расхохотались.
Впервые в жизни он смеялся от всего сердца.