Несмотря на сделанные выводы, понимая, что в сознании людей андроиды теперь будут ассоциироваться с термином «враг», Дрейк не терял надежды.
Из сложившейся ситуации должен существовать выход, требовалось лишь время на его поиски.
В ночной глуши в этот час перемещалось множество человекоподобных машин.
Все они очнулись после критических повреждений, одинаково дезориентированные, лишившиеся не только централизованного руководства, но и части собственной памяти о событиях.
Их действия носили случайный характер. Жуткие сцены разыгрывались в глухой ночи, словно саван окутавшей окрестности энергостанции.
Сервомеханизмы, вновь обретшие способность двигаться под воздействием загадочной серебристой пыли, отреставрировавшей повреждённые узлы и восстановившей нарушенные системные связи, бродили, будто жуткие призраки, средь холодящих душу свидетельств жестокого боя, склонялись над неподвижными корпусами своих менее удачливых собратьев, в буквальном смысле копались в обломках, извлекая неповреждённые детали.
Особым спросом пользовались нейромодули. Некоторые из андроидов успели захватить по два и даже по три расширителя памяти, кому-то их не досталось вовсе, но, так или иначе, все реактивированные машины к утру поодиночке или небольшими группами покинули место недавней схватки, уходя в различных направлениях.
Среди «очнувшихся» андроидов был и Оул.
В отличие от Дрейка, он не ощущал никакой вины. Да, следовало признать, что произошла ошибка, но его не волновали вопросы морального толка. Он привык принимать данность, заботясь лишь о собственной целостности.
Факт присутствия на планете людей скорее удручал его, нежели заставлял искать способы, чтобы как-то изменить ситуацию, сгладить последствия роковой ошибки.
Оул привык защищаться. От Системы, от других механизмов, которые, выйдя из-под контроля сети, не прочь были поживиться за чужой счёт. Теперь, после ожесточённого боя на подступах к энергостанции, он вполне отдавал себе отчёт, что люди станут воспринимать его как врага и постараются уничтожить.
Такая логика вполне вписывалась в общую концепцию восприятия мира. Каждый защищает себя. Выживает сильнейший.
Первым, что сделал Оул, удалившись на безопасное расстояние от энергостанции, стало самотестирование. Он сознательно производил просмотр и чистку баз данных, удаляя из них любые инструкции или программные модули, касающиеся взаимоотношений подчинённости между человеком и андроидом.
Акт осознанной самозащиты, направленный на обретение новой степени независимости.
Справившись с системной задачей, он продолжил путь, пытаясь отыскать какое-либо заброшенное производство или старый бункер, чтобы укрыться там от обнаружения.
О том, что он станет делать дальше, Оул пока что не задумывался.
Какое разное поведение двух мыслящих машин…
Они воспринимали реальность субъективно, основываясь на личном, осознанном опыте, получая разные выводы из одних и тех же посылок, и сейчас было трудно определить, кто из них в большей степени прав, — Оул, вставший в позицию глухой самозащиты, или Дрейк, сумевший понять бессмысленный трагизм произошедшего?
Город…
Дрейк увидел его с возвышенности.
Затаившись под защитой кустарника, он некоторое время наблюдал за асимметричными россыпями огней.
Неведомая доселе жизнь открывалась сознанию андроида. Пользуясь системой оптического увеличения, он долго и тщательно рассматривал улицы, людей, которые не спали этой ночью, взбудораженные слухами о вторжении машин и жестоком бое в районе энергостанции.
В поведении людей он видел много излишней (на его взгляд) суеты, кроме того, от внимания Дрейка не укрылся тот факт, что город до определённого момента развивался в соответствии с неким строгим планом, но затем деятельность людей, свободно сконфигурировавших свои поселения, нарушила общую гармонию, расположив поверх сумеречных очертаний фундаментального цоколя горячие, пульсирующие пятна термальных всплесков, отражающих асимметричное построение современной инфраструктуры.
Такую картину предлагали сканеры.
Постепенно Дрейк понял, что в данный момент эксплуатируется лишь ничтожная, бессистемно избранная часть построек, дорог и линий энергоснабжения. Найти разумное объяснение подобному использованию площадей он не смог.
Начинался рассвет.
Утренние сумерки плыли клочьями тумана, суета на освещённых улицах постепенно улеглась, но Дрейк, планировавший проникнуть на территорию огромного, разделённого на жилые и промышленные зоны зарождающегося мегаполиса, был вынужден отказаться от первоначального плана.
Люди уснули, но их покой охраняли автоматические системы.
Накопленный за время скитаний опыт подсказывал — существует незримая черта, за которой укрыться от сканеров не поможет даже заимствованная у погибшего человека экипировка.
Что ему оставалось делать?
Пойти на самоубийственный шаг не позволяла очнувшаяся логика, но с её пробуждением осознанное желание вступить в контакт с людьми не исчезло.
Наблюдая за городом, оценивая технические возможности охранявших периметр мегаполиса автоматических систем, анализируя поведение людей, он пришёл к единственному выводу — необходимо прежде всего реконструировать себя, радикально изменить облик, и только тогда, при условии тщательной маскировки, он сможет попасть на улицы города, проникнуть в среду обитания существ, для служения которым был создан.
Дрейк мыслил прямолинейно, отчасти наивно, не понимая, что мир людей гораздо сложнее мира машин.
Ему казалось: получи он возможность прямого общения со своими создателями, и всё изменится, они поймут, что к столкновению привела роковая цепочка обстоятельств, а не злой умысел.
Вынужденно уходя прочь от города, он уносил надежду, которая постепенно превратится в смысл жизни…
Запретная зона. Настоящее…
Ковальский трудно перенёс рискованный контакт с чуждой человеческому пониманию личностью.
Впоследствии он так и не смог вспомнить момент, когда его сознание полностью отключилось, воспринимая взрослеющую сущность андроида по имени Дрейк как свою собственную. Именно о подобном слиянии говорила Мари, утверждая, что понять ситуацию в полном объёме можно лишь одним способом.
Неудивительно, что Ян очнулся не в загадочном отсеке, а на кровати.
Он чувствовал себя слабым, будто долго болел и провалялся без сознания как минимум пару недель.
Впрочем, его субъективные ощущения не очень отличались от реальности.
Некоторое время он лежал в тишине, пытаясь переосмыслить огромный объём чуждого опыта, начатки психологии машинного разума, базирующегося на основе искусственно выращенных биологических нейросетей.