– А господин Вяткин [12] как Ирину Афанасьевну увидал, так, кажется, полностью растерялся. Я его таким никогда не видел, – произнес Петя, чему-то улыбнувшись.
– Как поживает Никита? – спросила я.
– Говорит, что стареет.
– Что за причуда?
– У него колено болит, поскользнулся и сильно ударился. Ходит с палочкой. И говорит, что чувствует себя старым стариком.
– В Москве зимы пока считай, что и не было. Но Елена Никольская тоже умудрилась поскользнуться и сильно удариться.
– Тоже на костылях ходит?
– Да с чего вы, Петр Александрович, так решили?
– Но вы же сказали…
– Она локоть ушибла.
– А! А я решил, что ногу. Как Никита.
– Ну что вы Никиту с Еленой сравниваете.
Мы смеемся, потому что сравнения никакого не получается: здоровяк гимназист Никита и хрупкая молодая женщина. И немного приходим в себя.
– Вы, Петя, кажется, что-то важное собирались сказать, – говорю я, потому что и сама собиралась сказать многое куда более важное, чем те пустяки, о которых мы сейчас беседовали.
– Собирался, дайте только припомнить, – Петя смешно морщит лоб и подпирает его пальцем. Я смеюсь. – Ах да! У нас в Томске вновь происходят очень таинственные события.
– Петя, – искренне восклицаю я, – умоляю вас, не говорите мне ни про какие преступления, даже самые таинственные. Они мне надоели.
– Э-э-э… По счастью, речь идет не об убийстве. Вернее… Ну… Убийства были, но очень давно и прямого отношения к делу не имеют.
– Вы меня заинтриговали.
– Вообще-то я не хотел, просто в голове сумбур. Он еще, как телеграмму о вашем приезде получил, начался. А уж как вас увидел, сумбур в мыслях достиг самого безобразного состояния. Вот, опять сбился с темы разговора.
Петя посмотрел на меня, ища подсказки, но я и сама отвлеклась под этим взглядом настолько, что помощи от меня ждать не приходилось. У самой выскочило из головы, о чем только что беседовали. Кажется, про Никиту что-то говорили. Или про гололед.
– Так, я собирался сказать что-то важное, – пробормотал Петя, когда я отодвинулась от него, и вдруг неожиданно выпалил: – Даша, вы верите в привидений?
– Это, по-вашему, важно?
– Очень важно. Я сейчас все объясню, но вы для начала ответьте.
– Конечно, верю. Я с одним привидением знакома лично и даже помогала ему в деле восстановления справедливости.
Петя глубоко задумался и наконец сообразил, о чем я ему сказала.
– Вы про то, как ехали в поезде в Москву и с девушкой по имени Маша изображали привидение, чтобы напугать одну из пассажирок? [13]
– Про это, про это! Только мы не напугать хотели, а перевоспитать! А вы о чем спрашивали?
– О неизученных наукой субстанциях, которые многие полагают душами умерших людей, не нашедшими себе упокоения. Они бродят среди живых и порой сильно им досаждают.
Тут уж я вынуждена была задуматься. Конечно, это мог быть и розыгрыш, но уж больно посерьезнел Петя.
– А отчего вы об этих субстанциях спрашиваете?
– Дело в том, что одна из них завелась у нас.
– В вашем доме? – воскликнула я с почти непритворным ужасом в голосе.
– Нет. Не в нашем. В особняке Козловского.
– Так пусть ваш Козловский от этого страдает.
– Да он умер.
– И теперь в виде фантома бродит по своему особняку и издает жуткие завывания, чем пугает нынешних жильцов? Тогда это их проблема. Тех, кто там проживает в настоящее время.
– Даша, если вы станете строить предположения и делать догадки, то мы никогда не доберемся до правды. Потому что вам не известны факты и вам не на что опереться в своих умозаключениях.
– Ох, до чего вы серьезный человек, Петр Александрович, даже подурачиться не даете. Выкладывайте ваши факты, так и быть – выслушаю. Но безо всякого интереса.
Петя оказался прав, не зная фактов, было невозможно высказать ни единого толкового предположения. А факты были таковы.
В Томске с давних пор существовали неплохой любительский театр и «Комиссия по содействию народным развлечениям». Первый ставил на сцене Народной библиотеки спектакли, порой весьма неплохие. Вторая организация занималась подготовкой разных народных празднеств и гуляний и тоже время от времени ставила любительские спектакли. Театр и комиссия порой соперничали друг с другом, становились конкурентами и даже некое подобие вражды между ними возникало. Но нередко они, наоборот, объединяли свои усилия к радости местной не очень избалованной публики. Все это было мне известно и раньше, но Петю я слушала внимательно. Дальше пошли вещи, о которых я не знала.
В последнее время обе организации понесли существенные творческие потери, прежде всего связанные с отъездом многих ведущих актеров. Вот, к примеру, Николя Массалитинов уехал в Москву учиться в театральное училище, а его сестра, некогда вызывавшая восторг томской публики, ныне своей игрой вызывает не меньший восторг зрителей Малого театра.
А тут еще Народный театр лишился на время своей сцены, оттого что в здании библиотеки затеяли ремонт. У комиссии и вовсе никогда не было своего постоянного помещения.
И вот несколько человек, составляющих костяк Народного театра, обратились к правлению комиссии с предложением вновь объединить усилия. К тому же у них появилась совершенно замечательная пьеса для постановки. Все, что я слышала про эту пьесу, сводилось к тому, что она пользовалась несомненным успехом на родине ее автора во Франции. Как бы то ни было, но и комиссия заразилась идеей новой постановки. Недостаток даже совместных сил удалось компенсировать, пригласив молодых актеров из труппы господина Корсакова. Тот в свое время охотно привлекал на свои спектакли лучших артистов-любителей, так что не стал чинить в этом деле препятствий. Даже обещал помочь с костюмами. Сыграть пьесу было возможно на сцене библиотеки, ремонт там обещали закончить до Рождества. Оставалась последняя, пусть и весьма серьезная трудность – репетировать было решительно негде. Особенно с учетом того, что в спектакле предполагалось пение и танцы.
Все это я также выслушала внимательно, догадывалась, что если даже столь длинное предисловие и не будет иметь к самой сути прямого отношения, то Пете просто интересно поделиться со мной своими делами и проблемами.
И вот, когда работа над новой пьесой застопорилась по причине отсутствия подходящего для репетиций помещения, в Томск приезжает из Красноярска молодая наследница тамошнего купца-миллионщика госпожа Козловская. Приехала она с намерением продать принадлежавшую отцу недвижимость, в первую голову уже упомянутый Петей особняк. Ее отец по делам нередко наезжал в Томск и оставался здесь подолгу, проживая в собственном далеко не маленьком доме, но дочери этот дом был ни к чему. Тем более что она не только не намеревалась продолжать торговые дела отца, но и высказывала желание перебраться из Сибири в Петербург. Продажу особняка она начала с того, что устроила в нем роскошный прием для высшего томского общества. Побывал на нем и отец Пети, Александр Сергеевич Макаров. Будучи в курсе всех дел сына, он рассказал, что в особняке имеется замечательная зала, вполне пригодная для проведения там не только репетиций, но даже и спектаклей, разве что освещение было не вполне театральным. И вполне возможно, что новым владельцем станет кто-либо из добрых знакомых и позволит той залой временно пользоваться. Но дело с продажей здания неожиданно застопорилось. Желавших купить его было немало, но новая хозяйка никак не желала согласиться на очень и очень разумные предложения цены. В иных делах проявлявшая щедрость, граничащую с мотовством, в этом деле она не желала уступить ни копейки от собственной слишком высокой цены.