Он втащил Зафода и опустил на Мост-Радугу.
Необходимое примечание. Само по себе название «Мост-Радуга» уже может служить примером того, как боги в целом склонны к риторике и преувеличениям. Осирис ведь не просто свалился с гриппом, который вывел его из строя на несколько недель, — нет, он умер и воскрес из мертвых. И Афродита не просто обладала полным гардеробом блузок с короткими рукавами и глубокими декольте… ну, еще неисчерпаемым запасом похабных лимериков — якобы устоять перед ней не мог ни один мужчина. То же самое относится к Мосту-Радуге: мы бы назвали его впечатляюще спроектированной вантовой конструкцией из стали и льда, однако же сами Асы утверждали, что он и в самом деле построен из радуг.
Некоторое время, пока плазма не испарилась, Зафод лежал, дрожа, потом застонал, осознав, что его модные серебряные подметки на башмаках расплавились, соприкоснувшись с заряженной оболочкой пузыря.
— Ох, Зарк, — причитал он. — Ты хоть представляешь, сколько языков среброязыких дьяволов пошло на эти подметки? Зарк, это худший день моей жизни!
Хеймдалль стоял над ним, сияя ухмылкой до ушей.
— Приятно слышать.
— Этот ваш мост-радуга построен из стали и льда, — попытался хоть как-то отомстить за свои подметки Зафод.
— Ма-алчать! — взревел Хеймдалль. — Пока с тебя шкуру не содрали!
— Да не удрали мы, не удрали.
— Нет, удирали.
— Удирали… Не удирали… Ты уж чего-нибудь одно выбери.
— Я сказал, «не выдрали». Содрали, ясно! Шкуру с живого спустят!
Зафод потешно сглотнул.
— Ладно, не удеру. Это позволительно?
Хеймдалль ущипнул себя за нос и прочитал про себя начало саги Вёльсунгах, что обыкновенно помогало ему успокоиться. Однако на сей раз даже бессмертные строки Сигурда не смогли унять сердцебиения.
Пока Хеймдалль углубился в стихи, Зафод обдумал утрату подметок и пришел к выводу, что у него есть и более серьезные поводы для переживаний.
Он вскочил на ноги, упал, попытавшись замаскировать это позорное падение кувырком назад, снова выпрямился и сделал несколько шагов, пока не нашел походки, позволявшей ему перемещаться без привычных высоких каблуков. Потом выполнил полный оборот вокруг своей оси.
— Вау, — заметил он. — То есть, Хеймдалль, я хотел сказать, ничего себе мирок вы, ребята, отгрохали… Это что у вас, настоящий водопад? Сколько метров, интересно?
Хеймдаллю пришлось произнести про себя еще одну строфу, прежде чем ответить.
— Если тебе интересно, это водопад вечной молодости. А рисунок струй измыслила Фригг.
— Круто. Будущее вообще за ландшафтным дизайном.
— Нет, не так, — мрачно возразил Хеймдалль. — Будущее за Рагнарёком. Боги уйдут, и Вселенная потонет в крови.
— Тем более круто, — кивнул Зафод. — Классный такой фонтанчик. Так или иначе, нам лучше сохранять оптимизм — верно, здоровяк? Мы пока не тонем еще в крови.
Характеристика «здоровяк» и впрямь вполне подходила Хеймдаллю — особенно если смотреть на него снизу вверх. Взгляд снизу вверх на принадлежащую богу нижнюю часть тела вообще сильно действует на человека с невысокой самооценкой. Особенно если эта нижняя часть тела туго обтянута алым трико, поверх которого надет белый в синюю полосочку костюм для прыжков с лыжного трамплина. Хеймдалль практически всю свою жизнь проводил во льдах, поэтому и экипировку себе подобрал соответствующую. Традиционные унты из меха млекопитающих уступили место башмакам для сноубординга, на лбу красовались лыжные очки с оранжевыми стеклами, а нос защищала от солнечного ожога полоска пластыря.
— Ладно. Не люблю торопить события, но, сам понимаешь, меня интересует мой старый приятель Тор. Как думаешь, у тебя есть возможность побыстрее устроить нашу с ним встречу?
Образ апокалипсиса, стоявший перед глазами у Хеймдалля, померк, и он опустил взгляд на Зафода.
— Ты говорил что-то про извинения. Ты хотел извиниться.
Зафод расплылся в самой обезоруживающей улыбке.
— Ха, разве я говорил что-то подобное? А если и говорил, разве мог я это иметь в виду? В конце концов, я находился под давлением.
— Ты знаешь правила, Зафод.
— Только не задачи! Право же, Хеймдалль! Все это так старомодно. Я думал, вы, ребята, идете в ногу со временем.
— Асгард не меняется.
— А как же эта водяная фиговина? Ее не было здесь в мое прошлое посещение.
— В смысле, существенно. Асгард не меняется существенно. Три задачи, Библброкс — если ты, конечно, еще настроен на разговор.
— Три?! У меня нет времени на три. Ваши дурацкие задачи рассчитаны на вечность. Ну, одну, так и быть, выполню.
— Три, — настаивал Хеймдалль, выпучив глаза.
— Одну, — повторил Зафод.
— Заткнись, пока не прихлопнул как муху.
Зафод попятился (собственными, торчащими из башмаков пятками), потом сделал шаг вперед.
— Блефуешь, здоровяк. Я ведь тоже знаю правила. Никто здесь, в Асгарде, не сорвется с цепи, пока Великий О. не прикажет.
— Не заводи меня, пока я ему не позвонил.
— Правда? И что, интересно, тебе мешает? Может, Один просто не дает своего номера привратникам?
Хеймдалль тряхнул башкой.
— Ох, не делал бы ты этого, Библброкс. Не заставляй меня ему звонить. Он тебя по головке не погладит.
— Ну давай звони. Ведь не позвонишь: он — Номер Один, а ты… у тебя, поди, и номера нету. Вполне возможно, Один наслаждается сейчас рогом хмельного меда, а от твоего звонка расплескает — и что выйдет? Рагнарёк, Зарк меня подери.
Хеймдалль поднял палец размером с торпеду и угрожающе покачал им в воздухе.
— Все. Хватит. Звоню.
— Правда? По-моему, ты меня просто дразнишь. Ля-ля-тополя, а номер-то не набираешь.
— Пеняй на себя, Зафод, — буркнул бог. — Я всего-то предлагал тебе выполнить три задачи. Ну, максимум четыре. — Он сделал причудливое движение рогом, и тот вдруг сложился, без труда уместившись у бога в ладони (надо сказать, тоже не маленькой). — Что ж, будь, что будет. Отступать поздно.
— Еще бы не поздно, если вместо мозгов тесто.
— Тесто! — прохрипел Хеймдалль голосом фольфаганского флегмохорька, которому передавили горло ради нескольких драгоценных (используется в фармакологии и парфюмерии) капель мускуса. — Значит, говоришь, тесто! — Он набрал на клавиатуре горна номер и несколько секунд мычал что-то себе под нос, слушая гудки.
— Алё? Привет, Оди, это я, — произнес он наконец в трубку.
Хеймдалль прищурил один глаз — судя по выражению лица, он получал взбучку от отца богов.
— Да, конечно. Извини. Я понимаю, что у тебя шарики из золотого планктона могут подгореть, а пятна от меда плохо отстирываются. Заморозь рубаху — мороженый мед легче отойдет. Слушай, тут такое дело… у меня тут один тип… Смертный. Я хотел твоего разрешения прикончить его.