Вспомни о крови, соединившей нас, Встань между мной и смертью!
Допев до конца – разумеется, не вслух, так как от одного Панилыча хватало шума, она призадумалась; Сийя размышляла о здещнем небе, в котором не было лун, ни багровой Миа, ни серебристого Зилура, ни маленького Ко, а звезды отгораживала прозрачная стена. Как же узнать без лун, что время любви уже наступило? Может, здесь, в этом мире демонов, нельзя любить вовсе? Или, наоборот, раз нет лун, то небеса не властны над сроками любви?
Вторая мысль понравилась ей больше, и Сийя решила обсудить ее со Скифом.
В пустом трюме они провели около десяти часов; всем надо было выспаться, и после Сийи на стражу встал Джамаль, а потом – Сарагоса. Последняя вахта досталась Скифу, и он, прохаживаясь вдоль серой стены, приседая и наклоняясь, чтобы размять затекшие мышцы, размышлял о том, что предпримет в ближайшее время Пал Нилыч.
Разведка их, в сущности, была закончена. Они многое узнали; вполне достаточно, чтоб задать работу всем агентам и аналитикам Системы. Первые могли бы поискать базы двеллеров на Земле; вторые – подумать над тем, как расправиться с ними и предотвратить вторжение. Скиф, однако, полагал, что Сарагоса не захочет вернуться. Пал Нилыча отличала крепкая хватка, и если уж он вцепился в лакомый кусок, то, без сомнения, доест его до конца. «Каким только будет этот конец?» – думал Скиф.
Голова у него была ясной, Харана молчал, а значит, никакие неприятности в ближайшем будущем не угрожали. Этот вывод можно было сделать и логическим путем, не прибегая к помощи индейского божества; тут, в мире сархов, укрытые плащами и шлемами сегани, они находились в большей безопасности, чем в амм-хамматской степи. Тут их принимали за своих, ибо Воплотившиеся высших каст, владыки и повелители Сархата, оставались, видимо, в приятном заблуждении, что в их серое царство не проникнет никто глухой – никто и никогда.
Разумеется, имелись и нюансы. Предположим, думал Скиф, что Каратель-шшад, заколотый Сийей, безвозвратно канул в Туман Разложения. Но оставались еще трупы в «родильном доме», а также искореженные шестиножники, закрывшаяся зеленая дверь, что раньше вела в Амм Хаммат, сожженная роща и взорванный купол. Как оринхо – Те, Кто Решает, – могли объяснить эти события? И если купол, рощу и дверь удалось бы списать на счет свирепых амм-хамматских амазонок, всяких там Сестер Меча и Копья, то четыре покойника без шлемов, накидок, жезлов и ключей-браслетов, позаимствованных Джамалем, могли навести на размышления. Если только Тех, Кто Решает, интересуют подобные мелочи.
С другой стороны, что они могли сделать? Серый лабиринт, лежавший в толще сферы, был таким огромным, а число зеленых дверей в тайо, позволявших в мгновение ока перемещаться из одной его части в другую, исчислялось, видимо, миллионами…
Об этих дверях и зашла речь, когда все путники проснулись и расправились с консервами, извлеченными из мешка Сарагосы.
Джамаль утверждал, что врата круглой формы не попадались им нигде, кроме «родильного дома» и купола Посредника-тавала. Вероятно, они вели в иные миры, либо уже находившиеся под тайной властью сархов, либо колонизируемые подобно Земле; и звездный странник не имел никаких гипотез насчет того, как их открывали и каким образом Бесформенные находили обитаемые планеты. Что же касается квадратных врат, то они служили в качестве местного транспорта, соединяя самые отдаленные части гигантской сферы, рабочие модули, транспортные корабли и бог ведает, что еще. Во всяком случае, миновав в своих недавних странствиях две или три сотни таких дверей, путники всегда оказывались в серых залах и коридорах, лежавших или в толще сферы, или в дискообразных рабочих модулях; лишь однажды врата перенесли их под прозрачный купол-пузырь на внешней поверхности транспортного цилиндра. Оставалось непонятным, как выяснить, в какое место лабиринта ведут те или иные двери, ибо Джамаль не заметил ни надписей, ни знаков, ни устройств, определявших точку финиша.
Но с главными его выводами Скиф был согласен: круглые врата, очевидно, служили для дальних перемещений, квадратные – для путешествий в пределах сферы. Но были еще и двери шестиугольной формы! Такие встретились всего дважды – на пересадочной станции и в шахте, где всплывали шевелящиеся живые мешки.
Куда можно было попасть с их помощью?
Джамаль считал, что эти двери ведут в какое-то иное место, не в надоевший серый лабиринт и не к охотничьим угодьям сархов, разбросанным неведомо где в галактических просторах. Разумеется, насчет иного места существовали лишь две логичные гипотезы: либо то была материнская планета, темная точка, кружившаяся вокруг алого светила, либо поверхность сферы. Конечно, внутренняя, ибо с внешней царили холод и мрак космического пространства.
Сарагоса счел эти предположения вполне разумными и вознамерился проверить их. Но не сразу; перед тем, как отправиться на поиски шестиугольных врат, он устроил нечто вроде военного совета. Сам шеф сидел на мешке, как в первый раз, спиной к пустому трюму; Скиф, Сийя и Джамаль расположились перед ним на полу, поджав ноги и набросив серебристые плащи сегани. Сарагоса тоже облачился в плащ, принадлежавший Карателю-шшану; у ног его валялась каска с вытянутым вперед забралом, и Скиф, усмехаясь про себя, воображал, как будет выглядеть Пал Нилыч в этом чайнике. Челюсть у него была основательной, но все же не столь звероподобной, как челюсти крылатых обитателей Шшада.
Сарагоса раскурил трубку, похожую на дельфина, изогнувшегося в прыжке, выпустил несколько густых дымных колец, словно хотел заполнить зиявшую сзади пустоту; потом, оглядев свое воинство, усмехнулся чему-то и произнес:
– Рубин, аметист, альмандин… Все на месте! И всем, надеюсь, есть что сказать… Ну а я готов послушать.
Редкий случай, отметил Скиф, посматривая на шефа. Тот, в свою очередь, глядел на Сийю, будто предлагая ей высказаться первой – то ли в знак особого благоволения, то ли по каким-то иным причинам, оставшимся Скифу неясными.
Сийя высказалась: до половины обнажила лежавший на коленях клинок и с лязгом задвинула его в ножны.
– Весьма решительно, – буркнул Сарагоса, переводя взгляд на Скифа. – Ну а ты что скажешь, сержант? Только давай без жестов и демонстрации холодного оружия… По существу вопроса! Ясно, нет?
Опрашивает, как в армии, догадался Скиф, – сначала младших, затем старших. Получалось, что самым старшим в их троице был признан Джамаль – вернее, телгский Наблюдатель Ри Варрат, выступавший теперь в качестве межзвездного союзника и сердечного друга. Этот факт лишь порадовал Скифа; в конце концов он самолично завербовал пришельца из космоса в агенты Системы. Вот только кого – Джамаля Саакадзе или Ри Варрата?
Прочистив горло, он поинтересовался:
– А в чем суть вопроса, Пал Нилыч? Если вам надобны шестиугольные дверки, так я могу отправиться поискать… Правда, их охраняют, но разобраться с охраной дело недолгое. Или обманем, или с собой прихватим, или на месте пришибем… Как скажете!