Пальцы, вцепившиеся в его плечо, отвлекли Тейна от порочных мыслей. Что и говорить, он действительно был не кем иным, как чудовищем, похотливым животным. Примитивным существом, которым управляли низменные мысли и грех. Смог бы он хоть когда-нибудь дать Честити подобие нормальной жизни — земной жизни? Или все их существование крутилось бы вокруг секса и чувственного наслаждения? За все те годы, долгие годы, что грех рос и укреплялся внутри Тейна, похоть завладела им, оставив в полном неведении относительно того, кем же на самом деле являлся сам темный принц.
Тейн никогда не беспокоился об этом прежде, но теперь, странным образом, совершенно чуждые мысли начали упорно вторгаться в его разум. Он едва знал эту женщину и все же мечтал о глубокой и прочной связи с ней. Соединении, которое было бы… да, сексуальным. Но и об узах, которые были бы основаны в том числе на дружбе. Близости. Умиротворении. Тейн не знал, когда все изменилось, но отныне он хотел большего. Не только партнершу по постели, но и помощницу, спутницу жизни.
— Сэр?
Покачивая головой, Тейн попытался стряхнуть с себя это наваждение и вдруг осознал, что все это время всматривался в лицо Честити. Буквально пожирал ее глазами. Смотрел и смотрел, мечтая обо всех этих вещах, которые хотел сделать с нею, и ни одна из мыслей темного мужчины-феи не была направлена на благо его гибнущего двора или снятие этого ужасного проклятия, обрекшего на несчастья его род. Здесь, в смертном королевстве, он совершенно забыл о своей главной цели.
— Вы что-то сказали? — осведомился Тейн, притворяясь, будто осматривает лодыжку Честити.
— Вы спросили о моем страхе перед собаками.
— Да, хотелось бы узнать об этом.
Тейн почувствовал дрожь, пробежавшую по телу Честити, а потом ее пальцы соскользнули с его плеча, легонько коснувшись пряди волос, выбившейся из его косы. Настала очередь Тейна дрожать от этого невинного прикосновения. К счастью, Честити находилась под действием чар и не подозревала о беспутных мыслях и желаниях, будораживших его. Если бы принц не очаровал добродетель своим колдовством, он не смог бы провести это время с ней, такой беззащитной, уязвимой…
— В детстве пес… точно такой же большой, сбил меня с ног. Он… укусил меня за руку, а потом принялся таскать за ногу. Уверена, он собирался разорвать меня на части!
Бел сидел, часто и тяжело дыша, высунув язык. Когда он облизнулся, Честити тихонько захныкала и прижалась к Тейну еще крепче, вцепившись так, словно он был ее спасителем.
— Я… я все еще могу чувствовать, как его зубы вгрызаются в мою плоть.
— Тсс, — прошептал Тейн. — Не нужно изводить себя столь мучительными воспоминаниями.
Принц потянулся к лицу Честити, и она изумила — и восхитила — его, положив щеку ему на ладонь. «Это все действие магии», — напомнил себе Тейн. Это была не настоящая Честити — околдованная.
— Иногда я вскакиваю по ночам, кричу, вспоминая это ощущение зубов собаки на моей коже, явственно чувствуя, как пес терзает мое тело…
— Здесь, со мной, вы в полной безопасности, Честити. Я не позволю никому и ничему причинить вам боль. Не позволю — даже вашим ночным кошмарам.
Нежно скользнув пальцами по щеке Честити, Тейн наслаждался ощущением этой мягкой, как лепесток, кожи, пытаясь представить, что чувствовал бы, окажись ее соблазнительное, с пышными формами тело в его объятиях. Это было бы нечто в высшей степени возбуждающее! Но принесло бы это желанное наслаждение сейчас, в этот самый момент, когда Честити отчаянно цеплялась за Тейна, а он защищал ее от пугающего прошлого?
Женщины добивались темного принца ради наслаждения, но никогда не искали у него спасения. Ни одна смертная женщина не обращалась к нему с просьбой о защите, не просила оберегать ее. Сжимать в объятиях до тех пор, пока не утихнет шторм страха.
Когда Честити взглянула ему в лицо, а ее пальцы еще крепче вцепились в его плечи, Тейн с удвоенной силой захотел от нее большего, чем просто секс. Он хотел завоевать ее доверие. Стать для нее воплощением рыцаря в сияющих доспехах. Это казалось смешным, но Тейн действительно жаждал чего-то более сокровенного от своего союза с предназначенной ему добродетелью.
Нарушив очарование взгляда зеленых глаз, принц вернулся к осмотру ноги Честити и сосредоточился на том, что должен был сделать.
— Клянусь вам, всей своей честью, что Бел не причинит вам зла, Честити, — никогда.
Белый чулок пропитался кровью и порвался на лодыжке, свежая красная струйка вытекала из-под разорванного в клочья шелка. Не в силах унять дрожь в руках, Тейн скользнул ладонью вверх по икре Честити, понимая, что чулок нужно как можно быстрее снять. Ветер усилился, подхватывая и бросая в воздух резкий, металлический привкус крови, вновь заставивший Бела завыть. Услышав этот протяжный, ужасающий звук, Честити подскочила на месте и взвизгнула.
— Не волнуйтесь, моя ненаглядная. — Тихие, ласковые слова легко сорвались с языка Тейна.
— Мне не нравится, как этот пес смотрит на меня, словно я — аппетитная и сочная отбивная из ягненка.
Несмотря на сковавшую все внутри напряженность, губы Тейна невольно растянулись в улыбке, и он от души рассмеялся шутке Честити:
— Откуда вы знаете, что ягнятина — его любимое блюдо?
Она с опаской посмотрела на Бела:
— Он выглядит одним из тех чудовищ, которые наслаждаются пожиранием самых невинных созданий.
Если Честити так боялась чудовищ, пожиравших невинные души, ей стоило всерьез опасаться не Бела — его хозяина. Тейн посмотрел на воплощенную добродетель: она взирала на него так, словно знала о таившемся у него внутри похотливом животном, этом необузданном звере, желавшем бросить ее на землю, задрать ее юбки и погрузиться в ее тело. Тейна охватило такое чувство, словно похоть томилась от голода, требуя немедленного насыщения. В этот миг принц не думал ни о наслаждении женщины, ни о неторопливом соблазнении, только об экстазе — своем собственном.
Как же Тейну не хотелось, чтобы эта невинная красавица просто сидела с ним рядом! Он желал, чтобы Честити извивалась от страстного желания, пылала от сексуального возбуждения. Мечтал, чтобы ее первый раз был восхитительно-бурным, всепоглощающим. Сейчас, в этом изголодавшемся состоянии похоти не было места для ленивых, неспешных нежностей и поцелуев. Никакого медленного обольщения. Это было бы плотское соединение. Дикое, первобытное совокупление. Ее первый раз был бы низменным, животным. Не прекрасным и нежным — какого, по мнению Тейна, она и заслуживала.
Нет, с Честити он не мог вести себя как чудовище!
— Вы доверяете мне, моя ненаглядная?
Голова Честити склонилась набок, и лунный свет ореолом засиял вокруг ее волос, придавая ей облик божественной девственницы, коей она, несомненно, и была. Ожидая ее ответа, Тейн изучал выражение ее лица, любовался ее мягко изогнутыми бровями, которые сейчас беспокойно хмурились.