Светская красавица подняла на него взгляд, и у нее тут же перехватило дыхание, Кром ясно ощутил ее страстное желание, наполнившее благоуханием воздух. «Превосходно», — подумал светлый мужчина-фея. Она была именно тем, что ему требовалось.
Пруденс впилась гневным взглядом в чудовище, сидевшее подобно королю за столом, заставленным таким количеством пищи, что девушка подумала, будто ненароком перенеслась во времена правления Генриха VIII. Деревянный стол на козлах ломился под тяжестью серебряных тарелок, заваленных говяжьей и оленьей вырезкой, а заодно и блюда, на котором возлежал жареный молочный поросенок с яблоком во рту. Вазы на ножках, доверху наполненные фруктами, перемежались тарелками с мясным ассорти. Высокие кружки с элем и золотые кубки с вином то и дело обильно наполнялись, а пышногрудые женщины бесшумно порхали над столом, прислуживая прожорливому хозяину и сверкая возмутительной глубиной своих декольте.
Мужчина, завладевший всеобщим вниманием, был просто громадным. Этакая необъятная неподвижная глыба с широченными плечами и толстыми руками. Даже его кисти казались огромными, заметила Пруденс, когда он поднес свой золотой кубок ко рту. Но пальцы великана были не большими и грубыми, как у чернорабочего, а длинными, заостренными. Изящными. Совершенно неподходящими человеку столь внушительных роста и комплекции.
Этот исполин напоминал Пруденс древнего захватчика, огромного и неуклюжего варвара, покоряющего врагов с помощью грубой силы. Он действительно мог казаться сущим чудовищем, диким животным, если бы не копна черных вьющихся волос, которые спадали ему на глаза. Удивительно, но подобными волосами могли бы щеголять задумчивые романтичные поэты! Эти пряди казались такими чувственными и страстными… Ни у одного варвара не было таких волос. А эти губы! Пруденс никогда прежде не видела столь чувственного рта. Губы великана были пухлыми, но в то же время мужественными. Окладистая черная борода, которая смотрелась бы вульгарно на любом другом мужчине, только придавала ему привлекательности.
Боже праведный, он был похотливым, порочным чудовищем!
— Да, полюбуйтесь на меня хорошенько, — тихо произнесло это странное существо мелодичным и сладким, как взбитые с вином и сахаром сливки, голосом. И его губы растянулись в сластолюбивой, порочной — и очень довольной — усмешке.
Пру почувствовала, как лицо залилось краской в ответ на неприличный намек варвара.
— Смею вас заверить, я не понимаю, что вы имеете в виду, — язвительно ответила она.
Великан улыбнулся и осушил свой кубок. Голова обжоры при этом запрокинулась, выставив толстые жилы на его горле, и Пру увидела, как он жадно, одним глотком, закинул в себя все содержимое кубка. Никогда еще ей не доводилось видеть столь же грубого зрелища. И никогда прежде она не была настолько поглощена наблюдением за работой мужского горла и движением кадыка.
С глухим стуком поставив кубок на стол, великан откинулся на спинку кресла. Его ноги вытянулись, и черные кожаные бриджи для верховой езды плотно обтянули массивные бедра… да и другие части тела тоже.
Покраснев, Пруденс отвела взгляд. Она не могла смотреть на этого варвара в таком виде, с развязанным кружевным жабо, которое разметалось по небрежно распахнутой рубашке. Расстегнутая и раскрытая до талии, эта рубашка демонстрировала обширное пространство смуглой, типично мужской кожи, бронзовой и лишенной волос.
— А почему бы вам не посмотреть, миледи? — ласково искушал он. — Мне нравится ощущать на себе ваш взгляд.
— Прикройтесь, сэр, — потребовала Пруденс. — Это в высшей степени непристойно.
— Ах да, леди ведь — умеренность, в самом деле, — хрипло пробурчало чудовище.
Набравшись храбрости, Пру заставила себя взглянуть на него.
— Мое имя — Пруденс Леннокс, и я желаю знать, что это за место и почему нас привезли сюда.
Варвар поднялся, и Пру вытянула шею, чтобы взглянуть на него. На нее тут же уставились темные глаза, жадно осматривавшие каждую деталь ее лица и фигуры.
— Вы немного костлявая, не так ли?
Она задохнулась от негодования, оскорбленная до глубины души.
— Прошу прощения, сэр?
Варвар еще раз окинул ее дерзким взглядом с головы до ног:
— У вас не такая соблазнительная фигура, как у ваших сестер. Какая жалость! Я-то скорее представлял себе маленький пухленький лакомый кусочек, пытающийся умерить в себе всевозможные запретные желания. Я бы с большим удовольствием насладился созерцанием вашей полной противоположности — чувственной женщины с пышными формами, которую тяготят ее сдержанность и строгость, которая готова от них поскорее избавиться. — Он еще раз плотоядно оглядел Пруденс. — Но все равно — просто загляденье!
— А теперь, сэр, — поспешила вклиниться Мерси, закрывая собой Пру в попытке защитить, — должна вам сказать, что вы ведете себя самым неподобающим для джентльмена образом. Джентльмен никогда не станет обсуждать фигуру леди в компании представителей обоих полов. Ну а кроме того, — добавила Мерси с застенчивой улыбкой, — моя сестра предпочитает потуже зашнуровывать свой корсет, только и всего.
Глаза чудовища озарились странным светом, который Пру могла бы назвать даже огнем.
— Так она и теперь туго затянута корсетом? И то, что находится под этим платьем, втиснуто, сжато и сдавлено, как колбаса?
— Довольно, — неожиданно раздался чей-то низкий голос, и из сумрака показался другой гигант. У него были длинные темные волосы, убранные назад и зачесанные в косу. Глаза сверкали восхитительным оттенком синего, а голос звучал низко, мелодично, с акцентом. Пру так и не смогла определить, что это был за акцент.
— Киан… — выдохнула Мерси рядом с ней.
— Ты знаешь этого мужчину? — Пру в изумлении воззрилась на сестру, но вдруг и сама вспомнила темноволосого человека. Это он был у пруда днем, во время вечеринки в саду у Сефтонов.
— Мерси, — прошептал он, выступая из тени и обходя вокруг стола. — Я ведь обещал, что мы еще встретимся!
— Где мы? — настойчиво спросила Пру. — И куда вы забрали нашего отца и Честити?
Тот, которого звали Киан, ответил:
— Ваш отец — с Ниаллом, нашим…
Он запнулся, посмотрел на варвара, который все еще сидел, развалившись, за столом, а потом снова сосредоточил взгляд на сестрах.
— Он с Ниаллом, нашим владыкой. Что же касается Честити, то она где-то в этом здании.
— А что это за здание?
— «Нимфа и сатир», — ответило сидевшее за столом чудовище. — И это — публичный дом, чтобы вы знали.
Этого было достаточно, чтобы Пру потеряла всю свою хваленую сдержанность и пронзительно взвизгнула, что заставило громадного варвара разразиться смехом. О боже, это бордель! А те женщины, что прислуживали за столом… Пру мельком взглянула на пышногрудых красоток, которые теперь буквально облепили тучное тело варвара. Они были не соблазнительного вида служанками, а… шлюхами.