Пал Палыч потер пальцем нос, нахмурился.
— О чем мы давеча говорили? А! Вспомнил! О коменданте! Словом, принес он ключи. А бабка моя, ей девятнадцать тогда едва исполнилось, в слезы… Ну, я эти слезы быстро унял! — Пал Палыч с довольным видом расправил усы. — В молодости я о-го-го был! Орел! Так что не теряйся, Георгич, куй железо, пока горячо.
— Иди уже! Орел! — усмехнулся Анатолий. — Как-нибудь сами разберемся…
Глубокая ночь, будто траурным крепом, накрыла землю. Желтый глаз луны уставился на мир внизу, и от этого пристального и надменного взгляда по спине невольно пробегали мурашки, нарастали волнение и тревога. Подобной луны — внимательной и огромной — никогда не увидишь в городе. А вокруг, в бескрайнем и черном, словно весенняя пашня, небе — россыпи несметных сокровищ. Точно щедрая и сильная рука сеятеля разбросала там монеты, драгоценные камни и слитки золота, чтобы проросли они звездами…
Пугаясь пристального взгляда ночного светила, некоторые звезды срывались с небес. Звезды-странники, звезды-бродяги, они как люди, гонимые поисками земли обетованной, уносились за горизонт, в несусветные дали. Но, в отличие от людей, звезды не подвластны ни чувствам, ни времени. Они бесконечно далеки и мерцают, как несбыточная мечта, как призрак далекого счастья.
Легкие облака тонкой кисеей затянули луну, но бледные лучи пробились сквозь них, накрыли лес серебристой паутиной, наполнили игрой теней и световых бликов, отчего все вокруг представлялось теперь совершенно иным — причудливым, таинственным и немного пугающим. Силуэты уснувших сосен и берез казались то призраками в саванах из лунного света, то персонажами детских фантазий.
А тишина стояла такая, что слышно было, как легкий ветерок трогал листья берез, баюкал травы, чьи душистые запахи струились в воздухе и, будто сон притихшей земли, поднимались вверх. И там, в непомерной глубине ночного неба, ароматы лета и звезды сливались в одну молочно-белую реку, которая, разлившись по небосводу, разделила его, точно каравай хлеба, на две половины.
Длинные тени сосен перечеркнули поляну. Днем она была полна благодати и дурманящих запахов, но сейчас показалась Татьяне чужой и не очень привлекательной. Высокая, густая трава, по которой так приятно было ступать днем, путалась в ногах. К тому же кеды быстро промокли от росы. Совсем близко ухнула какая-то птица. Татьяна вздрогнула, но Анатолий крепче сжал ее ладонь.
— Не бойся, это всего лишь филин.
— Совсем не боюсь, — прошептала она. — Просто неожиданно!
Анатолий ничего не ответил, потому что они вышли к раскопу. Прислушались, огляделись. Тихо, спокойно. Ни звука постороннего, ни движения.
— Где палатка? — спросила она шепотом.
— Там, — махнул рукой Анатолий, — у дальней стороны раскопа. — И вопросительно глянул на нее. — Подождешь меня здесь или тоже пойдешь?
— Пойду, — сказала она решительно. — Я что, зря напросилась?
— Ну гляди, — усмехнулся он одними губами. — Двинем вкруговую, опять через лес. Ступай сначала на носок, а затем на пятку, чтобы не слишком шуметь.
«Ну лазутчики прямо!» — хотела она пошутить, но промолчала.
Анатолий был настроен серьезно.
— Пригнись! — приказал он. — И — короткими перебежками, от дерева к дереву… Пошли!
Редкая березовая роща просматривалась насквозь, но в тени густых крон легко было укрыться, только трава снова заплетала ноги. Пару раз Татьяна едва не упала, а в третий — приземлилась на четвереньки. Анатолий оглянулся, прижал палец к губам. Глаза его сердито сверкнули.
Она молитвенно сложила ладони: «Прости!» И выругалась про себя: «У, корова неуклюжая!»
Но все-таки они преодолели рощицу без потерь и особого шума. Наконец Анатолий поднял ладонь, приказывая остановиться. Но она и сама увидела палатку — старую, брезентовую, с веревочными растяжками, привязанными к деревянным колышкам. Возле входа — высокие резиновые сапоги, с накинутыми сверху портянками. А метрах в трех — походный очаг, выложенный из камней. На нем — закопченный котелок.
Осторожно ступая, они подошли к палатке. Над очагом курился слабый дымок. Рядом возвышалась аккуратная кучка хвороста, прикрытая куском брезента. Анатолий приложил ладонь к котелку.
— Почти остыл, — сказал тихо и направился к палатке.
Татьяна заглянула в котелок. Крепчайший черный чай уже подернулся радужной пленкой.
Анатолий тем временем присел на корточки возле лопат, сваленных грудой чуть в стороне от палатки. Навел на них луч фонарика.
И тотчас в палатке заворочался, забормотал что-то сердито Федор. Анатолий вскочил на ноги, а Татьяна быстро оглянулась по сторонам и подхватила с земли палку, тяжелую, сучковатую. Огреешь по голове — мало не покажется!
В следующее мгновение из палатки показалась заспанная физиономия Федора. Он с мрачным видом уставился на них. Зевнув, проговорил недовольным голосом.
— А, это вы! Думаю, кто тут шляется в темноте?
— Спал? — насмешливо спросил Анатолий.
Федор вылез из палатки, хмуро посмотрел на него.
— Соснул немного. А чего тут случится?
— И ничего не слышал?
— Как не слышал? — Федор снова зевнул, перекрестил рот, направился к очагу и, опустившись на колени, посмотрел снизу вверх на Анатолия. — Девка блажила на всю округу. Салазки ей кто загнул, что ли? Хотел сбегать, а потом думаю, там и без меня есть, кому разогнуть!
Он наклонился к камням, подул. Наружу вырвался язычок пламени, и Федор, сломав несколько тонких хворостин, быстро сунул их в огонь.
— Чай будете?
— Так это не чай. Чифирь. Напьешься, всю ночь спать не будешь! — усмехнулся Анатолий.
— Воля ваша, а я после чифиря сплю как убитый. А ты не ответил, начальник, девку, что ль, кто попользовал? Без спросу, видно?
— Ты бы выбирал выражения, — Анатолий гневно прищурился. — Не видишь разве? Здесь женщина!
— А что я такого сказал? — ощерился Федор. — Тоже не девочка, поди?
Татьяна крепче сжала палку. Как она ненавидела подобные скабрезные усмешки! И — ох, с каким бы наслаждениям врезала сейчас этому негодяю по уху или по мерзкой физиономии! Но сдержалась — зачем обострять отношения? Пока, кроме нескольких гадостей, вылетевших из его поганого рта, Федор ни в чем не провинился.
Похоже, Анатолий пришел к такому же выводу, потому что произнес более миролюбиво:
— Кроме криков, ничего странного не заметил? Никто не пробегал мимо? Может, зверь какой?
— Нет, начальник. Ничего не слышал, никто не пробегал. Я бы первым делом сказал об этом.
— Ладно, отдыхай, — Анатолий махнул рукой. — Но если что заметишь подозрительное, мигом поднимай тревогу. Рация работает? Проверял?