Когда первый страх прошел, Анюта разглядела, что бульдожка из керамики. Эдакая крупная копилка в форме собаки – на ее хребте имелась заклеенная скотчем прорезь для денег. Аня подняла псину со снега (тяжелая, зараза!), встряхнула. Внутри что-то звякнуло. Оторвав от края прорези скотч, Аня заглянула в нутро собаки. Что-то блеснуло, но не золото, а будто фольга…
Тут фонарь погас, очевидно, батарейка села, и Аня перестала видеть не только содержимое копилки, но и свои руки. «Надо выбираться, – решила она. – Собакой займемся позже!»
Кое-как доковыляв до забора, Аня перелезла через столб и выбралась на тропу. К счастью, вечер был не очень темным, и глаза, привыкшие к мраку, сумели разглядеть дорогу: поворот, мостик, проулок, платформа. Добралась! Вот и станционный домик, естественно, не работающий, хорошо хоть расписание вывешено снаружи. Аня подошла к нему вплотную, стала изучать… Когда прочла, что последняя электричка до Москвы ушла полтора часа назад, не поверила, решила, что неправильно разобрала цифры. Пришлось лезть в сумку за спичками. Зажгла одну, приблизила к расписанию… Так и есть, ушла! А следующая будет только в половине девятого утра! Какой кошмар! Одна-одинешенька (бульдожка не в счет) в богом забытом уголке, где даже вокзала нет…
И что ей теперь делать? Как ехать в Москву?
Аня начала озираться по сторонам в надежде отыскать стоянку такси или хотя бы одинокого частника, она знала, что на полустанках иногда дежурят мужчины, подрабатывающие извозом, но в Клюевке, как выяснилось, зарабатывать на хлеб таким сомнительным способом желающих не было – ни одной машины поблизости не стояло. Зато чуть в стороне от станционного домика Аня увидела магазин, судя по ярко освещенному окошку, работающий. Она направилась к нему. Деньги у нее имелись, можно купить что-нибудь поесть и попить, да и погреться не мешало – во влажной одежде Аня стала замерзать.
Магазинчик был бедненьким, это Аня поняла, когда вошла. Два прилавка: с колбасой и рыбой, холодильник с мороженым и пельменями и батарея бутылок за спиной у тучной продавщицы – вот и весь ассортимент. Правда, у кассы еще горкой лежали презервативы с неуместными в такой холод голыми попами на обертках.
– Покупают? – с интересом спросила Аня у толстой продавщицы.
– Гондоны-то? Не… Больше водку… Вот хозяин и предложил: каждому, купившему две бутылки, резинку в подарок.
– Он за безопасный секс?
– Он за то, чтоб товар не залеживался… А у презиков срок годности кончается… – Она довольно приветливо кивнула: – А тебе чего?
– Попить бы…
– Водка, пиво, портвешок?
– Нет, мне соку.
Тетка достала с полки яркую коробку и бухнула ее на прилавок с комментарием:
– Только апельсиновый.
– Спасибо… А еще перекусить бы…
– Печенье возьми, свежее…
– А чипсы есть?
– Есть, но не советую есть, – скаламбурила тетка. – Прогорклые они…
– Тогда печенье давайте…
– А собачке? – хохотнула та – веселые, однако, продавщицы в Клюевке.
– Она уже ела, – улыбнулась в ответ Аня.
– Ты чего тут? – спросила тетка, выбивая чек. – Вроде не наша?
– Я в гости приехала, к родственнице, – соврала Аня. – На день рождения, вот собачку в подарок привезла, а хозяев нет…
– К кому?
– К Новицкой Элеоноре Георгиевне.
– У нас таких нет.
– У нее здесь дача, в «Усадьбе»…
– Ну ты даешь! – захохотала тетка, долбанув кулаком по крышке кассового аппарата. – «Усадьба» заброшена давно! Да и раньше там зимой никто не жил! Кто над тобой так подшутил, девонька?
– Не знаю… Племянник, наверное…
– Вот нехристь! – возмутилась женщина. – Как до дома добираться будешь? Ты ведь из Москвы?
– Из Москвы, – тяжко выдохнула Аня. – А как добираться, не знаю…
– Бабки есть? – деловито осведомилась продавщица. – Если есть, тогда на тачке. До Москвы часа полтора езды…
– Деньги есть, машин нет… Я смотрела…
– Пятихатку кинешь – довезу.
– На чем? – не поняла Аня.
– На ласточке своей… – Тетка вышла из-за прилавка, встала напротив Ани, глянула на нее сверху добрыми, небрежно накрашенными глазами и представилась: – Ниной меня зовут.
– А я Аня.
– Ну че, Анютка, есть пятихатка?
– Есть.
– Ну тогда почапали… – Она облачилась в потрепанную телогрейку, на голову намотала пуховый платок. – Холодно на улице?
– Нет. Нормально… – Аня удивленно следила за Ниниными сборами. – А вы что, так просто уйдете? И магазин бросите?
– Почему брошу? Запру, на сигнализацию поставлю, все как положено…
– Так до закрытия еще сорок минут.
– И че? Все равно народу никого. – Она достала из кармана связку ключей и скомандовала: – Пошли!
Аня послушно двинулась за благодетельницей.
Когда дверь магазина была заперта, а сигнализация включена, Нина зашагала в направлении проулка, но не того, по которому шла Аня, а дальнего. Оказалось, что машина стояла прямо там: между двух заборов. Жутко потрепанная «Нива» с самодельным «кенгурятником» на морде.
– Вот она, моя ласточка, – промурлыкала Нина, любовно смахивая с бампера снег. – Ждет меня…
– Ваша? – с уважением протянула Аня.
– Мужа. Но он уже несколько лет за баранку не садится, все протрезветь не может. Вот я и отобрала. Мне до дома добираться долго – я на самом краю деревни живу… – Она открыла дверцу. – Садись. Ща прогреем маленько, тепло будет…
Аня забралась в холодный салон, устроилась, барбоса усадила рядом. Нина разместилась за баранкой, забренчала ключами. Через несколько минут машина тронулась.
Всю дорогу до Москвы Нина не замолкала, успела рассказать о себе все, начиная с первых дней жизни и заканчивая сегодняшним утром, когда муж-оглоед разбил ее любимую чашку, а она его за это побила табуреткой. Аня ее не перебивала – понимала, что, когда закончатся рассказы, начнутся вопросы, а отвечать на них (на любые) она не собиралась… Придется либо врать, либо исповедоваться, а ни того, ни другого делать не хотелось.
Нина довезла Аню до первой станции метро, хотела прямо до дома, но Москвы не знала и боялась заблудиться.
К счастью, подземка еще работала. Аня вошла внутрь, съехала на эскалаторе к перрону, села в поезд, стала прикидывать, во сколько приедет домой. По самым оптимистическим подсчетам, не раньше часа ночи. Это ужасно! Потому что идти по подъезду, в котором лежала мертвая тетя Сима, очень жутко. Тем более света на площадке, наверное, так и нет, зато есть меловой трафарет на бетоне: надеяться на то, что его смыли соседи-алкаши, не приходится… Эх, жалко, что сейчас магазины не работают, а то батареек бы купила, чтоб в фонарь вставить, со светом все-таки спокойнее…