Последние слова Банды были прерваны разъяренными криками террористов, раздавшимися из приемника подслушивающей аппаратуры, — наверное, они хватились сбежавшего пилота и теперь главарь устроил разборку своим напарникам.
Вдруг передняя дверь снова поползла в сторону, и все напряглись, ожидая расстрела очередной жертвы. Но в проеме показался вдруг один из террористов и, что-то прокричав по-чеченски, дал длинную очередь из автомата по панорамному окну вышки управления полетами, вдребезги разбив огромное стекло.
Офицеры, находившиеся в зале, еле успели пригнуться, прикрыв головы руками от летевших на них осколков. А когда стрельба прекратилась и они осторожно выглянули наружу, дверь самолета была уже закрыта.
Банда взглянул на часы — 18.50 — и взял в руки свой автомат, одновременно поправляя на голове шлем со встроенной системой общей связи.
— По местам. Начинаем операцию, — произнес он негромко, уверенный, что его слышит вся группа…
* * *
Ровно в 19.00, как и было запланировано, к самолету двинулось сразу три самоходных трапа с сидевшими на них, спрятавшись за лестницами, бойцами. В полной боевой экипировке, в черных комбинезонах, бронежилетах, со шлемами на головах и масками на лицах, вооруженные до зубов, они, безусловно, выглядели устрашающе.
Первую группу из семи человек, включая водителя трапа, в задачу которой входил штурм передней двери, вел сам майор Бондарович.
Двумя другими, состоящими из пяти бойцов каждая, командовали капитан Рудницкий и майор Толочко. Эти команды должны были взять заднюю дверь, проникнув в салон с хвоста самолета. Таким образом предполагалось взять бандитов в клещи, не оставляя им возможностей для маневра и получив преимущество внезапной атаки с двух позиций одновременно.
Трапы двигались к самолету со стороны хвоста, чтобы не быть случайно замеченными в иллюминаторы. Но, как назло, когда до лайнера оставалось всего каких-то пятьдесят-шестьдесят метров, его задняя дверь внезапно открылась и оттуда выглянул один из террористов.
Никто никогда так и не узнал, что вдруг ему понадобилось. Возможно, его привлек шум двигателей работавших трапов, но, с другой стороны, этот шум был слишком слабым, чтобы быть услышанным в салоне самолета.
Как бы то ни было, опешивший в первую секунду террорист уже в следующее мгновение вскинул автомат и дал в сторону приближающихся трапов длинную очередь, в панике даже не пытаясь прицелиться. Пули бандита прошли мимо, никого не задев.
Бойцы ответили дружным залпом, а уже в следующую секунду проем двери был обстрелян снайперами с крыши вышки управления, и террорист в ужасе отскочил в глубину салона, даже не успев закрыть за собой дверь.
Да, теперь внезапность нападения была утрачена, и каждая секунда промедления со стороны спецназовцев на самом деле могла стать решающей.
Шлемофон Ванды ожил — с вышки докладывал Котляров: аппаратура прослушивания позволила установить, что двое бандитов из хвоста аэробуса бросились в кабину к другим террористам. Задние двери теперь были, слава Богу, свободными, но задача группы Банды, которая должна была захватить переднюю дверь, еще более усложнялась.
Чтобы подъехать к месту штурма, трапу Банды пришлось обогнуть самолет, и террористы, высматривавшие их через иллюминаторы, конечно же, смогли разгадать намерения атакующих. По счастью, их заметили не только бандиты, но и заложники, и, как позже оказалось, по совету одного из пассажиров догадались лечь на пол, укрывшись за сиденьями.
Еще несколько томительных секунд ожидания — и трап со штурмовой группой Банды мягко стукнулся о борт самолета специальными ограничителями.
— Вперед! — выдохнул в ларингофон Банда, передергивая затвор автомата…
* * *
Бандиты успели закрыть дверь изнутри, и несколько секунд пришлось потратить, чтобы сломать замок.
Один из бойцов — сейчас, в их тяжелом обмундировании, Банда не различал, кто есть кто, он только мог догадываться, так как сам распределял роли во время подготовки штурма — рванул дверь в сторону, освобождая дорогу тому, кто должен был войти в самолет первым.
По большому счету этот первый был стопроцентным смертником, — несмотря на мощный шведский бронежилет и специальный шлем с бронестеклом, вероятность выжить, приняв на себя первый залп приготовившихся к атаке террористов, была минимальная.
Шанс спастись, безусловно, был, но это только в том случае, который в народе называется очень просто и точно — «все мы под Богом ходим».
Ребята понимали, что кому-то надо быть первым, и каждый был готов выполнить эту миссию, но когда Банда еще там, в здании аэропорта, отдавая приказ на штурм лайнера, произнес страшную фразу: «Первым пойдет…» — в комнате вдруг воцарилась мертвая тишина.
Опустив глаза и затаив дыхание, каждый молился, чтобы была названа не его фамилия.
Банда тогда тоже на секунду замолчал, не сразу решаясь назвать имя бойца.
Многие командиры сталкивались с такой ситуацией — иногда боевая обстановка требует настоящих жертв. Кто-то всегда должен быть первым, принимая удар на себя. Кто-то должен оставаться последним, прикрывая отход своих товарищей.
Назначить этого «кого-то», зная каждого, любя каждого, ценя каждого своего товарища — задача сверхсложная. Надо иметь нечеловеческие нервы и выдержку, чтобы спокойно и невозмутимо отправить человека, с которым съел, как говорится, не один пуд соли, на смерть.
Но — надо…
Банда уже приготовился назвать фамилию, но тут встал Басмач — тот самый парнишка, который слегка нервничал, попытавшись оспорить приказ командира.
Что двигало им в тот момент — стыд ли перед Бандой, чувство ли вины перед товарищами — неизвестно, но Басмач спокойно произнес:
— Разрешите первым пойти мне.
Два десятка удивленных пар глаз уставились на него, по комнате пробежал приглушенный вздох облегчения, и даже всегда невозмутимый Банда слегка опешил, не ожидая подобного поворота событий.
Видимо, какие-то чувства отразились на его лице, потому что Басмач тут же добавил:
— Командир, я справлюсь. У меня сегодня обязательно все получится.
— Хорошо. Первым в салон входит старший лейтенант Романчук, — спокойно, успев справиться с собой, скомандовал тогда Банда.
И вот теперь дорога для первого была свободна, и, ни на секунду не замешкавшись, Басмач рванул вперед, в проем дверей, от души нажав на спусковой крючок автомата, посылая впереди себя целый веер раскаленного свинца.
В последнюю секунду Басмач еще успел заметить, как упали, сраженные его очередью, двое террористов, но тут же потерял сознание, прошитый в незащищенных бронежилетом местах сразу несколькими пулями.