– Трудно, наверное, быть избранным? – поинтересовался вдруг Дорнблатт.
– Да, – подтвердил Весельчак. – До сих пор не могу к этому привыкнуть…
– А я вот всегда мечтал об этом и с младых ногтей готовил себя к такому пути. Жаль, что не срослось, – вздохнул архимаг. – Ну что ж, начнем, пожалуй. Но о предмете сегодняшнего занятия ты должен будешь догадаться сам.
– Мастер, но как же я смогу? Для этого нужно было, как вы, начать заниматься магией еще в юности.
– Я буду задавать наводящие вопросы, – сказал архимаг. – Поверь мне, это не так уж сложно. Итак, вот первый вопрос. Ты видел в деле нескольких магов и сам способен творить чудеса. Теперь скажи: чем я отличаюсь от прочих волшебников?
Борланд задумался. А действительно – чем? Он принялся внимательно разглядывать своего учителя. Ну, дело, конечно, не во внешности Дорнблатта. Он, безусловно, имел в виду свою манеру осуществлять чары. Ага…
– Вы не произносите заклинания вслух, – сказал Весельчак. – Махнули волшебной палочкой – и готово.
– Вот видишь, – улыбнулся Дорнблатт. – Ты дал абсолютно правильный ответ. Следующий вопрос таков: что позволяет мне обходиться без лишних слов?
К собственному удивлению, Борланд вдруг понял, что знает ответ и на этот вопрос. Откуда – он не помнил. Должно быть, Рангвальд или Заффа упоминали об этом в беседах.
– Мыслемагия, – уверенно сказал Весельчак. – Вы достигли такого уровня мастерства, что вам уже не нужно проговаривать заклинания, чтобы они работали. Достаточно только мыслей.
– И вновь – совершенно верно, – кивнул Дорнблатт. – Мыслемагия – или же, иначе, магия сознания. Я называюсь архимагом не ради красного словца. Архимаг – не должность и не титул. Это и есть высшая ступень мастерства волшебника, ступень, которую превосходят лишь майары… Но майаров давай оставим любителям легенд и сказок. Пользуясь магией сознания, архимаги могут применять все приемы всех уровней и школ, не произнося при этом ни слова. Но чтобы сравняться со мной по силе, простому волшебнику – Заффе, например – понадобится не менее двухсот пятидесяти лет занятий магией… – Дорнблатт замолчал и пристально посмотрел на Борланда, давая ему время осмыслить услышанное.
– Ничего себе! – только и смог сказать Весельчак. – Должно быть, в мире не так уж много архимагов…
– Ты опять прав. Нас по пальцам можно пересчитать. Даже в Совете волшебников Хайласта архимагами являются только двое, и один из них стоит сейчас перед тобой.
– Но почему так мало волшебников становятся архимагами? – полюбопытствовал Борланд. – Ведь это же так… заманчиво.
– Заманчиво, не спорю, – кивнув, сказал ректор. – Но большинство чародеев останавливается, узнав о том, что для этого нужно. Ну, ты сам представь – четверть тысячелетия не заниматься ничем, кроме волшебства! Далеко не каждый ведь настолько им увлечен.
– И то верно, – согласился Борланд. – Мастер, вы ведь не просто так мне об этом рассказываете? – Он уже знал, что Дорнблатт не склонен к пустопорожней болтовне.
– Ты должен об этом знать, поскольку… – Ректор вновь сделал паузу: он вообще питал склонность к театральным эффектам. – …Поскольку сам с недавних пор являешься архимагом.
– Что?! – Это было настолько неожиданно, что Борланд даже попятился: – Я – архимаг? Но как такое возможно?
– Дело в Пентакле, – указал Дорнблатт на грудь Борланда – туда, где проступали под рубашкой очертания медальона Ингардуса. – Его влияние оказалось куда сильнее, чем даже я мог предполагать. Артефакт не просто сделал тебя волшебником. Он дал тебе силу, вполне сопоставимую, скажем, с моей. Силу – но не знание, – не замедлил уточнить Дорнблатт. – Ты ведь порой и сам не понимаешь сути того, что делаешь.
– Далеко не всегда, – согласился Борланд.
– А между тем, многие из этих действий недоступны не только студентам старших курсов Академии, но и большинству практикующих магов, – продолжил Дорнблатт. – Особенности твоих отношений с волшебством не позволяют присвоить тебе статус архимага официально, но… фактически ты таков и есть. Когда с тобой Пентакль, конечно.
– Ну, надо же… – произнес Борланд. – Даже не знаю, что и сказать.
– А и не надо ничего говорить, – улыбнулся ректор. – Просто прими это как данность.
– Я – архимаг… – Борланд помотал головой, точно пытался сбросить хмельную тяжесть. – Сложновато будет свыкнуться с этим, памятуя о том, кем я был еще совсем недавно.
– Свыкнешься рано или поздно, – продолжил Дорнблатт. – Теперь давай вернемся к мыслемагии. Это искусство имеет больше граней, чем может показаться на первый взгляд. Оно не просто позволяет сэкономить время, которое обычно тратится на произнесение заклинаний. Человек, владеющий мыслемагией, способен комбинировать приемы различных волшебных школ и, как следствие, делать такое, в сравнении с чем даже то, что ты успел изучить за эти полторы недели, покажется детской возней в песочнице!
– Неужели это возможно? – потрясенно прошептал Борланд.
Вспоминая, какие фантастические картины разворачивались в этих стенах в прошлые дни, он и представить себе не мог, что существуют еще более мощные и эффективные магические приемы.
– Да, друг мой, – заверил его Дорнблатт. – Магическая наука куда более обширна, нежели что-либо другое в этом мире. Открою тебе один маленький секрет: даже я не знаю всего, что можно сделать с помощью магии. Да и никто, наверное, не знает… Ну, а сейчас давай начнем урок. Попробуй произвести какое-нибудь магическое действие, не читая при этом заклинания. Можешь начать с самого простого…
Завтра. Выступление назначено на завтра. Надо же, подготовка к судьбоносному походу заняла меньше двух недель, если, конечно, считать только то время, что минуло за пределами зачарованных покоев Академии. А может, это всегда делается именно так? Раньше ведь Борланду не приходилось участвовать ни в чем подобном. Да и не мог он припомнить ничего такого в истории родного мира, которую стараниями Рангвальда знал весьма неплохо. Разве что восстание младших рас против дзергов и марров. Так то ведь когда было. И потом, в ту пору действовал целый мир, а не горстка смельчаков, возглавляемых бывшим разбойником…
Область волшебного знания, с которой Весельчак соприкоснулся сегодня, была поистине грандиозна. Научиться мыслемагии даже с Пентаклем оказалось не так уж просто, но время для этого у Борланда имелось. И когда магия сознания поддалась ему, Борланд понял, что Дорнблатт был прав, говоря о детских играх в песочнице…
На этот раз Весельчак провел в зачарованной зале не три дня, как обычно, а целых пять – отсыпаясь там же в промежутках между тренировками, а по завершении оных посетив академическую купальню. Так что, с учетом заколдованного времени Академии, он прожил в Эльнадоре около месяца. Правда, свободное время появилось у Борланда лишь сейчас. Да и то – каких-то несколько часов.
Вечером участники грядущего похода должны были собраться в кабинете Дорнблатта – архимаг намеревался представить им еще одного компаньона. В ожидании этого момента Весельчак сидел в одном из городских парков, наслаждаясь относительной тишиной и осенним воздухом, в котором носилось предчувствие перемен. Какими они будут, эти перемены? Разве же сможет ответить вон та рыжая белочка, что резво скачет по травке от дерева к дереву? Или плавающие в пруду грациозные лебеди? Или унылого вида ослик, на котором высокий старик катает гуляющих по парку детей?