– Опля! – поддерживая пошатнувшуюся маму под локоть, воскликнул тот… и они узнали своего недавнего соседа, владельца черного «Мерседеса».

– Вы уехать собирались, – выглядывая из-за мамы, мрачно напомнила Катька.

– Катерина! – в очередной раз взвыли Надежда Петровна и Вадька.

Бывший сосед смутился, невнятно буркнул:

– Нас, в сущности, тут уже и нет, – и побежал вниз.

– А кто есть – привидение прибитого ракеткой отдыхающего? – пробормотала Катька.

– Это чужие дела, нас они не касаются! – внушительно поглядела на дочь Надежда Петровна.

– Вот именно! – В этот раз Вадька был на маминой стороне. – Пошли! – и первым ступил на лестницу. Остальные последовали за ним, время от времени невольно поглядывая наверх: то ли Мотину маму опасались, то ли очередного агрессивного холодильника. Но до холла добрались без происшествий. Надежда Петровна преисполнилась воинственности.

– Ждите здесь! – бросила она и решительно направилась к кабинету Анны Степановны. Через мгновение оттуда уже несся вопль:

– Какой есть, такой и поставили, у нас эти холодильники двадцать лет стоят, все довольны были!

– Это надолго, – протянула Катька и с размаху плюхнулась на диван в холле. Старый, протертый до основы дерматин хрустнул и лопнул, из трещины посыпалась синтетическая труха. Катька с проклятием вскочила – но было поздно! Перегнившая от старости набивка мелкими противными крошками облепила шорты.

– Да что же это такое! – Девочка лихорадочно пыталась соскрести гадость с джинсовой ткани. Желто-коричневая труха липла к ладоням, но с шорт отказывалась счищаться категорически.

– Вода нужна. – Кисонька огляделась по сторонам. – Тут должен быть какой-нибудь туалет – не бежать же обратно в номер. – Она схватила Катьку за руку и поволокла в коридор первого этажа. – За нами ходить не надо, это женские дела! – цыкнула на Евлампия Харлампиевича, и гусь отстал.

Толкнула дверь – та легко открылась. Пошарила по стене – вспыхнул тусклый желтый свет, и девчонки поняли, что им повезло. Это была «санитарная» комнатушка: у стены красовались два низко расположенных крана, рядом выстроились швабры и старые ведра.

– Поворачивайся! – Кисонька намочила ладонь и принялась стряхивать крошки обивки с Катькиных шортов. Получалось по-прежнему плохо. – Катя, стой ровно, я же ничего не могу сделать, когда ты так дергаешься!

Девочка взялась обеими руками за вделанный в стену деревянный стеллаж. На полках валялись лысые щетки, драные мочалки, банки из-под хлорки – старые, как и сам пансионат, – и пара вполне современных флаконов моющих средств. У Катьки перед глазами оказался пластиковый чемоданчик с нарисованными на крышке цветными брызгами фейерверков.

– Какой идиот додумался здесь петарды держать? Они же отсыреют, – хмыкнула Катька и попыталась поднять крышку. Не получилось – чемоданчик был заперт.

– Там наверняка их давно нет, – Кисонька бросила короткий взгляд на Катькину находку и вернулась к чистке шортов.

Катька снова подергала крышку – она обожала фейерверки, ее неудержимо влекло ко всему, что рассыпается трескучими огненными фонтанами и вспыхивает на фоне темных небес разноцветными звездами. Сейчас руки сами тянулись к украшенному картинками многоцветных огней чемоданчику. Не слишком задумываясь, что делает, она крепко прижала крышку пальцами… и стукнула кулаком по боковинке чемоданчика. Так она вскрывала Вадькин ящичек с инструментами, когда нужно было грабануть запасливого братца на батарейку.

Чемоданчик крякнул… и открылся.

– Петарды! А ты говоришь, нет ничего! – возмущенно объявила Катька, разглядывая пиротехнику. Она бережно достала толстую яркую петарду, вытащила тонкую длинную палочку «римской свечи». – Брусочки… Никогда таких не видела!

Катька повертела небольшой, меньше ладони, невзрачного вида брусочек с тянущимся от него пучком проводов. Брусок чуть проминался под пальцами, будто твердый пластилин.

– Тебя мама не учила не лазить по чужим вещам? – шикнула Кисонька.

– Учила! – с вызовом согласилась та. – А потом я стала работать в детективном агентстве, и там меня научили подслушивать, подглядывать и лазить по чужим вещам тоже!

– Брату не говори. Он твердо намерен отдыхать от расследований до самого возвращения в город. Больше я сделать не могу, только стирать. – С тяжким вздохом Кисонька оставила Катькины шорты в покое.

Катька небрежно захлопнула чемоданчик – замки звучно щелкнули. Извернулась, разглядывая себя сзади.

– Ладно, вдруг мама не заметит? – пробормотала она, хотя надежда была маленькая, испачканные или порванные вещи Надежда Петровна засекала моментально.

Кисонька погасила свет, Катька шагнула из темной комнаты в такой же темный коридор.

Жуткая, мрачная тень надвинулась из мрака, а ледяные пальцы сомкнулись на плече. Катька увидела блеклое, будто смазанное лицо и… торчащую прямо из головы рукоятку бадминтонной ракетки в блестящей оплетке!

– Призрак отдыхающего! Которого бадминтоном забили! – завизжала она.

Глава 15

Михалыч – некомпьютерный гений

Топот, крики, щелчок – блеклый мертвенный свет залил коридор. И красный нос Василь Михалыча вспыхнул в этом свете, будто фонарь.

– Чего орешь? – ошеломленно сказал мужик и… снял с плеча бадминтонную ракетку, которую придерживал за ручку. – Какой еще призрак с бадминтоном? – Он ошалело поглядел на ракетку – сетка на ней была порвана и торчала неопрятными кончиками лески во все стороны.

Бежавший впереди Сева едва не врезался в мужика, кинул на него бешеный взгляд и одним движением задвинул Катьку себе за спину.

– Вы чего к девчонкам пристаете? – накинулся он на Василь Михалыча.

Нос у того покраснел еще больше, глаза стали круглые, рот приоткрылся и тоже округлился, и весь он походил на большой вопросительный знак.

– Он не… – мотнула головой Катька, тяжело приваливаясь к стене. – Просто мы выходили, а было темно, и мне показалось, что… что у вас ракетка из головы торчит!

Мурка хрюкнула от смеха, Вадька протяжно застонал, и даже Сева поглядел на Катьку осуждающе.

Мужик снова взглянул на ракетку:

– Ну и как ее можно в голову засунуть? – Он перевел взгляд на девчонок и вдруг нахмурился. – А чего вы тут вообще шляетесь?

– Она испачкала шорты, мы искали, где почистить, а тут вода, – вмешалась Кисонька.

Василь Михалыч бесцеремонно повернул Катьку к себе задом – девчонка только и успела, что протестующее пискнуть.

– Тут не вода нужна, тут насухо чистить. А ну пошли, – и поволок Катьку по коридору.

– Эй, погодите! – протестующе завопил Сева, но мужик удалялся, и остальным ничего не оставалось, как бегом припустить за ним.