— Слушай, у нас же нет денег.
— Не надо беспокоиться, — Луис беззаботно улыбается, — все будет как надо.
Мы заходим в ресторанчик. Менеджер, увидев нашу грязноватую процессию, сначала теряется, но потом его взгляд останавливается на Луисе, и он, почтительно поклонившись, ведет нас в глубь зала. Луис что-то тихо говорит ему, и менеджер, снова поклонившись, исчезает.
— Чего мужик так возбудился? Что ты ему сказал? — интересуюсь я.
— Ничего особенного. Ни о чем больше не беспокойся, Койя. — Луис подмигивает мне. — Это мои джунгли, и вы у меня в гостях.
Не знаю, что сие значит, но где-то здесь точно есть туалет, а в нем — вода и мыло. Мне хочется бежать туда сломя голову, но я сдерживаю шаги. Вот наконец и вожделенная дверь с надписью: «Sanitario». Да, здесь есть мыло и вода. Я стаскиваю с себя джинсы и майку, немного намыливаюсь — мытьем, конечно, процедуру не назовешь, а все ж, — затем натягиваю только что купленное у уличного торговца платье местного производства. Оно довольно уродливое, но, во всяком случае, чище, чем грязные, пропахшие потом и джунглями тряпки, которые я с себя сняла. Ну, относительно чище.
— Это опасно, — предупреждает Керри, наблюдая за мной.
— Плевать.
Керолайн обошлась без мытья, но сменила платье. Мерион упрямо молчит, сжав губы в нитку. Миссис Хиксли тоже переоделась — в какой-то яркий мешок, на ноги напялила сандалии. Маникюр у нее облез, лицо… Нет уж, пусть кто-то посмелей меня скажет о ее лице, я пас.
Нам повезло. В том же автобусе ехал торговец — из тех, что предлагают свой товар на туристических маршрутах, путаясь под ногами и крича: «Seniore, seniore, por favor!» Вот у него-то мы и прикупили одежду и обувку. Смеясь, примеряли к себе — обычные туристы, что с нас возьмешь? И если у Луиса здесь все схвачено, а похоже, так и есть, значит, никаких неприятностей не случится.
А вымыться мне было необходимо, иначе я начала бы стрелять в людей на улице, взбесившись от грязи.
Теперь мы сидим, облаченные в новые шмотки, в одной из кабинок ресторана, трескаем запеченное на углях мясо, салат из сыра и кукурузы, пьем кока-колу и молчим.
— Надо найти мотель. — Керри явно надоела тишина.
— Нет, — хмурится Мерион. — Если нас ищут, то мотели проверят прежде всего.
— Господа, не надо беспокоиться, проблема уже решена. — Луис отпивает из стакана. — Через полчаса за нами приедет машина, и мы поедем в безопасное место. Приглашаю всех вас к себе в гости.
Прикончив еду, мы встаем, и менеджер — или хозяин, не знаю уже, — поминутно оглядываясь и постоянно кланяясь в сторону Луиса, ведет нас через черный ход. А там уже припаркован разбитый микроавтобус с рекламой прачечной на дверце.
— Прошу вас.
Я залезаю внутрь и сажусь на пол — сидений здесь нет, но это неважно. Потом склоняюсь на плечо Эда и проваливаюсь в полутень дремоты. Я так устала, так страшно устала…
Когда машина останавливается, свет из открывшейся дверцы больно бьет по глазам. Я вылезаю наружу и замираю — дом огромный, белый и какой-то… значительный. Вокруг него бескрайний парк или сад, вдоль дорожек розы, сзади — каменный забор, кованые ворота…
— Луис, что это?
— Будьте нашими гостями, господа! — произносит пожилая женщина с большими черными глазами на белом лице. Она говорит с нами, но взглядом ласкает Луиса, гладит ему волосы маленькими белыми ладонями… Это же его мать.
А мне отчего-то вспомнилась тетя Роза. Я никогда не называла ее матерью, потому что в моем представлении слово «мать» ассоциируется с холодной лестницей, кислой вонью и пьяной руганью. Но я знаю, что бывает иначе. Так, как сейчас.
— Хуанита, проведи гостей в их комнаты, — распоряжается хозяйка. — Дамы и господа, вас обеспечат всем необходимым, мы всецело к вашим услугам.
Женщина не видит нас. Она хочет, чтобы мы поскорей убрались и не мешали ей радоваться возвращению сына. И мне приходит в голову: Луис отменная свинья — у него такая мать, а он шляется невесть где, ищет приключений на свою задницу. Хорошо, что я не убила его тогда, в пещере, как собиралась. Зла просто была тогда до невероятности.
Мы с Эдом заходим в комнату, и я разбираю сумку. Предстоит большая стирка, да и инструменты надо привести в порядок. Трофеи пока припрячу на дно, прикрою контейнером с инструментами, а сейчас — купаться. Эд шмотками не заморачивался, нырнул в ванну сразу.
— Подвинься немного…
— Тори!
— Нечего церемониться. Шампунь мне отдай.
Я хочу одного — помыться и спать лечь. Но вода размывает стержень, который держал меня в вертикальном положении, и вот я уже чувствую, как кто-то вынимает меня из-под теплых струек, но мне все равно…
А теперь я сижу в кровати с идиотским видом и раздумываю над тем, что же теперь делать. Где моя одежда? Чья рубашка на мне? Кто ее на меня надел? А главное, что рядом со мной в кровати делает Эд и где Луис, который явно спал рядом, — подушка пахнет им и примята?
Я тихонько слезаю на пол. Эд дрыхнет, а мне, похоже, хватит. Вот только одежда… Точно помню, что разделась здесь, бросила тряпки около кресла и пошла в ванную. Куда же все подевалось? Ладно, неважно, рубашка длинная и выглядит прилично.
Выхожу из комнаты, звуки дома окружают меня. Я вижу мельчайшие трещинки в панелях, слышу, как смеются где-то внизу служанки. А вот кто-то уронил стул… Пахнет перцем и какими-то духами…
Я иду по коридору, не зная, собственно, что ищу. Но должна же я что-то делать? Невозможно просто сидеть и ждать у моря погоды. Где-то должен быть Луис, и остальные тоже. Вдруг о том, что произошло, уже знают полиция и консульство? И который час, интересно?
— В общем, неизвестно, — доносится до меня окончание чьей-то фразы. — Вы уверены, что вас никто не заметил?
Голос женский, молодой и холодный, как ручей. И какой-то знакомый. Девица говорит по-английски с калифорнийским акцентом.
— Безусловно. Это машина из прачечной, я позвонил домой, и мама все устроила.
— Ну, конечно. Ваша матушка что угодно устроит, кто бы сомневался. Но вот вопрос: все ли вы мне рассказали?
— Что вы имеете в виду?
— Просто мне кажется, вы недоговариваете, сеньор Домингес. А мистер Брекстон рассказал, что у вас очень необычные татуировки.
Я невольно хмурю брови. Пожалуй, вырву Брекстону язык — по миллиметру. А девица эта не из консульства, вокруг нас явно начали свой акулий танец спецслужбы. Хорошо, что я теперь это знаю. Послушаю еще.
— Татуировки? Ах вот вы о чем… А какое они имеют для вас значение? Но если интересно, извольте: их сделал шаман одного племени. Тори приняла тяжелые роды, а славу разделили на троих, вот и все.
— Все? А браслет мисс Величко?
— Украшение было у нее, когда мы встретились. Она сказала, что браслет — семейная реликвия, ее талисман. А в той ситуации, в которую мы попали, нам были нужны все талисманы на свете, вы же понимаете.