– Шэд… – не размежая век, я потащил его от себя за гриву.
Зверь, недовольно заворчав, шлепнулся рядом.
– Тэрсел.
Я открыл глаза и увидел над собой Гаста.
– Что с Балахиром? – спросил подошедший Ретч.
Тут уж я не выдержал и прыснул.
– И вы – тоже? Тоже поверили, что я пошел чинить над ним суд?
– Мерзавец, – констатировал Гаст и, обернувшись к стоявшему за его спиной Эрслайту, самым серьезным тоном произнес. – Забудь все то хорошее, что я говорил о нем. Твой отец – мерзавец.
Эрслайт распахнул глаза, растерявшись и по очереди смотря на нас. Я лишь развел руками, а спустя миг мы уже втроем смеялись. Эрслайт жалобно глянул на меня.
– Ладно, Гаст, ты совсем заморочил мальчику голову. Ты не забыл ему сказать, что мы с тобой друзья?
– Разумеется, нет. В этом вся привилегия друга называть так того, у кого теперь другая привилегия, – он кивнул на знак власти.
Я фыркнул, набрал горсть песка и развеял по ветру.
– Никто, кстати, не хочет рассказать мне про обитель? Что, где… и вообще было бы неплохо заиметь свою комнату.
– Где же ты ночевал? – вырвалось у Эрслайта.
Ретч и Гаст сконфузились. А Эрслайт, опомнившись, покраснел. Я хмыкнул.
– Ночевал там, где вы меня так неожиданно оставили вчера – в библиотечном кабинете Бэйзела, – я поднялся, отряхнул песок, притянул сына к себе, поцеловал в лоб.
– Вообще-то, – заметил Ретч. – У тебя есть жилье. Мы перевезли туда твои вещи… Вчера не успели сказать.
– И где же?
Ретч показал мне куда-то наверх. На одну из башен.
– Вид на море тебе, думаю, придется по душе. Это мы тебе тоже запамятовали отдать, – он достал из-за пазухи ключ. – Хороши же мы…
– Да, действительно, – я взял ключик. – На том крошечном диванчике оказалось не особо удобно… спать. Пойдем, малыш.
– Обойдетесь без нас? – поинтересовался Гаст. – Можно к тебе вечерком заглянуть?
– Не сегодня. Вечером мне предстоит читать мораль Балахиру с Нордеком. Ретч, зайдешь тоже.
– Я вроде в морали не нуждаюсь, – он покривился.
– Почитаешь ее Нордеку. Он порадуется.
Ретч засмеялся.
– Кстати, Гаст, а где Нэиль?
Гаст смутился.
– Я приглядывал за ней, но… в общем… с ней решила пообщаться твоя мать.
Я нахмурился.
– Надеюсь, Мерлинда не пожалеет…
– Почему?
– У Нэиль провидческий дар, и то будущее, которое она предскажет, может оказаться малоприятным…
– Ты серьезно?! – поразился Ретч. – Такое возможно? Она что же, тебе что-то сказала?
– Нет. Я попросил ее этого не делать. Не забудь про вечер, Ретч.
Мы с Эрслайтом направились в обитель. За нами, ненамного отстав, следовал Шэд.
– Я знаю про связующую книгу, – произнес Эрслайт. – Но мне не известно, сколько об обители тебе успел написать Ретч.
– Совсем немного. Вчера я видел карту материка у Бэйзела. Хорошая работа.
Эрслайт улыбнулся.
– Ей уже год. Надо нарисовать новую, потому что на материке все понемногу меняется. Но у тебя получается лучше… Гаст мне однажды показывал карту Мидла в Перекрестке.
– Вот как?
– Связующая магия – она сложная? Я смогу научиться?
Слова Эрслайта поставили меня в тупик, но я заметил, как разгорелись его глаза, и улыбнулся.
– Использовать ее для рисования не так сложно. Но тебе не следует торопиться. Есть кое-что поважнее.
Эрслайт понурился.
– Ретч жаловался на меня? – осторожно спросил он.
– Нет, но… Кое-какой магии я сам тебя обучу.
Во взгляде его промелькнула благодарность, он тронул и сжал мне руку. Мы остановились, дойдя до входа в обитель. А Эрслайт, вспомнив, для чего мы отправились в эту прогулку, принялся рассказывать об обители.
Строение Закатной обители в какой-то мере повторяло форму материка. Крепость подковой лежала на скальной площадке, и концы этой подковы, заканчивающиеся двумя главными башнями, были обращены на юг и выходили на бухту. Между этих башен высилось огромное цилиндрическое здание библиотеки, увенчанное шапкой стеклянного купола, через который в библиотеку поступало достаточно света, что большую часть времени там обходились без светильников. Еще одно, гораздо больше библиотеки, здание располагалось внутри «подковы». Его тоже венчал стеклянный купол. Под ним находились оба зала совета, а так же три самые вместительные в обители аудитории магической школы. Ниже располагались более мелкие аудитории, магические лаборатории, а первые два этажа занимали склады.
– Мы многое до сих пор покупаем в Бинаине – еду, ткани и некоторые предметы быта, – пояснил Эрслайт. – Да и материалы тоже – здесь нет деревьев, годных для строительства.
– Значит, материализацией никто не пользовался?
– Нет. Игниферос сказал, что пока в этом нет нужды. А торговые отношения с Бинаином полезны не только нам, но и людям.
– Он по-прежнему приглядывает за ними?
– Немного, – Эрслайт улыбнулся. – Когда мы ушли, они поначалу даже обрадовались – больше конечно тому, что ушли темные колдуны, что война между магами прекратится, а в итоге люди сами едва не начали войну за разделение земель. Но Игниферос быстро привел все в порядок.
Мы вошли в обитель. Со стороны моря в ней находилось два входа: ворота главных башен – Юго-западной и Юго-восточной. Кроме этих башен в «подкове» имелось еще шесть – по три в западном крыле и восточном крыле, – также имевших ворота. И еще три входа находились с северной стороны. В западном и восточном крыльях обители располагались жилые помещения. Большинство из них пустовало. Но Эрслайт затруднился сказать, на какое количество колдунов рассчитана обитель. Северное крыло – или центральная дуга «подковы» – имело, так же как и центральное здание, и библиотека, стеклянную полукруглую крышу. Весь верхний ярус занимала оранжерея, ниже располагались кухни с трапезными залами, потом шли помещения еще ни подо что не приспособленные. А в самом низу – конюшня.
– Вчера Шэд увязался за мной, – произнес Эрслайт, обернувшись и столкнувшись со зверем почти нос к носу. – Я отвел его в конюшню, где он поел и… он стал жеребчиком и позволил вычистить себя. Но мне рассказывали, что он никого к себе не подпускает и не позволяет касаться себя.
– Это так, – подтвердил я. – Но насчет тебя я ему шепнул, что ты друг.
Эрслайт, рассеяно гладивший зверя, удивленно посмотрел на меня.
– А остальные?
– Нет.
– Но почему? – изумился он. – Да и вчера, когда все мы собрались у Бэйзела в кабинете, он показался мне миролюбивым.