— Ты откуда узнал об убийстве Самохина? — спросил Коробов, когда мы уже поднимались по лестнице — Да еще раньше меня?
— Работаю…
— И я работаю, — парировал мою реплику Володька. — Получается, что твои методы эффективнее.
— Просто мне иногда везет.
— А тебе, вообще, что здесь нужно?
— Мне нужно набрать материала на передачу, — честно ответил я. — Ну, и узнать, кто замочил Петра Самохина.
— Мне тоже хотелось бы узнать, — промолвил задумчиво Володя Коробов.
Собственно, в реанимационном отделении не было ничего интересного. Аппаратура, капельница, трубочки и труп, лежащий на кушетке. У входа в палату стояли двое полицейских, из которых один выглядел убито. Почти как Самохин, только рот его не был полуоткрыт в последней надежде вдохнуть воздуха. Третий служитель благочиния и правопорядка в нашем рыночно-базарном государстве писал протокол внутри палаты, очевидно, описывая место преступления, тоже выглядел угрюмо. Видно, переживал по усопшему. Подушка лежала на груди Самохина. Сам же он… В общем, скажу так: асфиксия или насильственное удушение были налицо. То есть на лице Петрухи…
— А что, Самохина не охраняли? — тихо спросил я Коробова, когда его смуглый товарищ куда-то подевался.
— Ну, как же не охраняли… Охраняли, — почти не пошевелив губами, ответил мне Володька. — Похоже, охранник на пару минут в сортир вышел, вот в это время Петруху и задушили.
— Когда вы обнаружили труп? — обратился Коробов к полицейскому с убитым видом.
— В одиннадцать сорок, — ответил тот.
— Когда у вас смена?
— В двенадцать, — угрюмо ответил полицейский.
— Кто вас должен был сменить? — снова спросил Коробов.
— Я, — ответил второй полицейский.
— Вы обычно опаздываете на смену? — задал Володька не совсем понятный вопрос для полицейского, но я понял, к чему клонит мой университетский товарищ.
— Никак нет, никогда! — второй полицейский был почти возмущен.
— Тогда какого черта, — обратился Коробов к первому полицейскому, что стоял с убитым видом, — вы не дождались смены?
— Да я не мог уже терпеть, — ответил тот. — Я и ушел-то всего на пару минут. Кто ж знал, что все так выйдет?!
— Тот, кто ждал такого момента, — ответил Коробов. — И дождался…
— А как убийца прошел через охрану? — спросил я. — Нас со Степой вот не пустили.
— Вряд ли он шел через охрану, — уверенно предположил Коробов. — Прошел служебным входом, выждал момент и убил. Значит, камеры на входе его не зафиксировали.
— Но тогда его должны были видеть сотрудники больницы, — резонно заметил я. — Заведующий отделением, врачи, медсестры… Кто там еще бывает из персонала?
— Мой товарищ уже опрашивает персонал реанимационного отделения, — сказал Володя. — Он хоть звезд с неба не хватает, но уж коль вцепится, не оторвать. Как бульдог.
— Ценное качество, — произнес я.
— Весьма, — согласился Коробов.
— Ну что? — Я посмотрел на Володьку. — Теперь только двое остались на подозрении? Актер Путятин и деловая брюнетка?
— У меня — да, — сказал Коробов, и на его лицо набежала тень. — А вот как у других, не знаю…
Ответа я не понял, но переспрашивать не стал. Вместо этого решил заняться своими непосредственными обязанностями.
— Что нам здесь можно поснимать? — спросил я, оглянувшись на Степу и заметив, что глазок на камере уже в оперативной работе.
— Да снимай что хочешь… — как-то странно отозвался Володька, что мне совершенно не понравилось. Был вынужден поинтересоваться:
— А ты что не в настроении? Из-за убийства Самохина? Такое случается. Он же опасный свидетель. И его устранили бы так или иначе…
— Понимаю, — сказал Коробов. — Но, боюсь, на этого Петра Самохина убийство Санина и спишут…
— Вот оно что-о-о… — протянул я.
— Мое начальство уже склонно полагать, что Санина убил Самохин, — произнес Коробов.
— Ну, конечно, посчитать убийцей Санина алкаша Самохина и представить дело как бытовое убийство, после чего объявить столь громкое дело закрытым, причем в очень короткие сроки, выгодно всем, — наполнил я свою фразу едким сарказмом, предназначенным, конечно, не для Коробова, а для тех, кто стоял над ним. — Все довольны. Все смеются. Получают чины и премиальные. И аплодируют друг другу… А что: «нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть человека»… Не зря ваша контора выдвинула именно такую формулировку…
— А что тебе не нравится? — злясь, конечно, не на меня, а на тех, кого не было рядом, произнес Володька. — Раз такой исход дела всех устраивает…
— Мне все не нравится, — заявил я. — Да, и кто тогда убил самого Самохина? И зачем? Если просто так, то где мотив? Проникнуть в больницу, все же обеспеченную какой-никакой, но охраной, рискуя быть замеченным… Следить за полицейским, который сидит у двери в палату и охраняет уже самого Петра Самохина, опять же, рискуя, что тебя заметят… Выждать удобный момент, когда охранник отлучится… Убить затем Самохина… После чего, опять же, уйти, вновь рискуя быть замеченным кем-либо из персонала больницы… Это что, просто так было затеяно, что ли? Для чего такие сложности? Ежу понятно, что устранение Самохина выгодно и нужно только заказчику убийства Санина. Ну, или исполнитель убийства Санина заметал за собой следы. Подчищал, как это у них называется… Надо искать заказчика убийства Санина, исполнителя этого убийства и человека, убившего Петруху. На мой взгляд, это все разные люди. Дел — непочатый край! Как можно списывать все на несчастного Самохина?! Да и потом — какая здесь бытовая драка, если рот Санину залепили скотчем, после чего его попросту добивали, а он только отбивался…
— Врач, к которому поступил Петр Самохин после ножевого ранения, сказал, что у Петра на теле и руках были обнаружены ссадины и гематомы, — промолвил Коробов. — Вот тебе и следы побоев, которые успел нанести ему Санин. Все как бы сходится…
— Именно как бы ! — едва не вскричал я.
— Это как раз всех и устраивает, — уныло отозвался на мое восклицание Коробов.
— Но ты же сам не веришь тому, что Самохин — убийца Санина? — посмотрел я на Володьку сочувственно.
— А знаешь, меня попросту могут и не спросить… — хмуро заметил Коробов.
— А что по брюнетке? — перевел я разговор на другую тему. — Удалось что-нибудь накопать?
— Пока ноль целых ноль десятых, — мрачно ответил Володя. — Но ребята ищут…
— Вот и пусть продолжают искать, — горячо сказал я (горячее, чем нужно). — Не может быть, чтобы эта брюнетка нигде не засветилась. Она же не бесплотный дух!
— Если, конечно, она была, эта деловая брюнетка, — так пессимистически отозвался на мои разглагольствования Коробов…