– Антонину Михайловну, – взглянул тот на листок бумаги.
– Слышал? – повернулся к рыбаку амбал.
– Это в конце деревни.
Джип тронулся. Проводив его взглядом, рыбак вытащил из воды леску и побежал вдоль речки в другую сторону. Выкатил из кустов велосипед и помчался вниз по едва заметной тропинке.
– Полегчало Антонине? – увидев сидевшую на лавке возле дома худую женщину, спросил Матвей Сергеевич.
– Да попросилась на воздух, – отозвался Виталий.
– Это хреново, – вздохнул старик. – Моя тоже перед смертью на воздух просилась. Хреново, – повторил он.
Виталий одарил его недовольным взглядом.
– Глянь-ка, – старик приложил ладонь ко лбу, – как на эстафету Пашка Рябой летит. Куда это он так гонит-то?
– Виталик! – увидев их, закричал рыбак. – Тут какие-то мордовороты твоей маманей интересовались. Я так понял, что тебя ищут.
Виталий, бросив только что прикуренную сигарету, быстро пошел к дому матери.
– Вот те, кума, и Юрьев день, – пробормотал Матвей Сергеевич. – А где ты видал этих искателей-то?
– Так рыбу ловил, – рябой махнул рукой назад, – у мостка. Джип остановился, а там четверо бугаев.
– И чё?
– О матери Виталика спросили. Я их и отослал в село. А сам на велике сюда быстро, предупредить чтоб.
– Тогда тебе прятаться надо, – сказал старик. – Ведь поймут, что обманул их, и отлупят.
– Это точно, – кивнул Пашка. – Ты, может, дашь пузырек, чтоб веселее курковаться было? – подмигнул он старику.
– Когда уедут те, дам поллитровку. А то ведь по бухе ты и на быка разъяренного пойдешь.
– Утопить этого алкаша! – прорычал бритоголовый.
– В натуре, – поддержал его водитель. – Сколько времени потеряли. Сучонок!
– Наверное, из шестерок Горца, – процедил верзила.
– Нет его, козла! – посмотрев на то место, где сидел рыбак, зло отметил бритоголовый.
– Да я бы еще посидела, сынок, – тихо проговорила женщина.
– Потом выведу еще. А сейчас пора укол делать. Да и поесть тебе надо, – ответил сын.
– Не хочется мне есть, Виталька.
– Окрошка, мама. Ты же любишь окрошку.
– Господи, – всхлипнула она, – почему ты не женился? Тюрьму себе в невесты выбрал. – Мать заплакала.
– Ну хватит, мам, – нахмурился Виталий. – Сейчас я тебе укол сделаю.
– Извините, – Виктор остановил идущую от большой деревни женщину, – мне бы Горцовых. Где они живут?
– Это там, – махнула влево женщина.
– Садитесь, – предложил он.
– Ой, спасибо, мил человек, – обрадовалась женщина. – А то после прополки спина болит и ноги…
– Садитесь. – Он открыл дверцу «девятки». Женщина села в машину.
– А зачем вам Горцовы нужны? – спросила она. – Доктор вы, наверное. Говорят, Антонину выписали домой умирать. – Она вздохнула. – Сын ее, Виталька, не отходит от матери-то. Его ж за убийство арестовали, вот она и слегла. А оказывается, и не виновен совсем Виталий-то. Милиция сейчас у нас такая – есть деньги, хоть и виновный, не виноват будешь. А если бедный да еще в тюрьме сидел, всех собак на тебя навешают. А сами что хотят, то и делают. Вона эти полковники из МУРа… Да и из МЧС какого-то генерала по ихнему делу вроде как забрали.
Виктор молчал. Женщина продолжала обвинять во всех грехах милицию.
«Тема номер один, – мысленно усмехнулся он. – Видно, кто-то сидел у тебя, бабонька».
– Остановите тут, – попросила женщина. – А Горцовы живут через два дома.
– Да я уже понял это, – кивнул Виктор. Около небольшого дома стоял темно-синий джип. «Молотобойцы Ташкента», – узнал двоих Ледов.
– Да мы за тобой приехали, – усмехнулся бритоголовый. – Ташкент хочет с тобой…
– А мне один хрен, – спокойно прервал его стоявший у двери Виталий, – Ташкент или Вашингтон. Мне как-то по хрену все эти города.
– Ты за базар ответишь! – шагнул к нему амбал.
– Запросто, – усмехнулся Виталий. В чердачном окне соседнего дома появился ствол охотничьей одностволки. Виталий заметил это и покачал головой. Ствол сместился внутрь.
– Ледяной прикатил, – прошептал подскочивший к амбалу водитель.
– Твою мать! – увидел тот остановившуюся «девятку».
Из машины вышел Ледов.
– И какого хрена вы тут делаете? – подойдя, спросил Виктор. – Я бы на твоем месте заяву написал, – сказал он Горцу. – И тогда на какое-то время они оставили бы тебя в покое. Матери твоей больной каково сейчас?
– А мы чё? – усмехнулся здоровяк. – Просто поздоровкаться прикатили. Может, помощь какая нужна. Так мы запросто хоть в чем поможем.
– Картошку дополоть надо, – спокойно сказал Виталий. – А то сам не справляюсь. Может, поможете?
Ледов рассмеялся. Четверо здоровяков молча пошли к джипу.
– Добивать приехал? – усмехнулся Виталий. – Тогда в плечо попал, а сейчас…
– Да хорош тебе, – остановил его Ледов.
– Знаешь что, мент, я сам со своими делами разберусь. Так что отвали наскоряк. – Он направился в дом.
– Да я не тороплюсь, – усмехнулся Виктор. – Ты чаю дай, пить хочу.
– Дал бы, да яд крысиный кончился. А то бы напоил.
– Да ты что, сынок, – услышал Виталий тихий голос матери. – Нельзя так…
– Пошутил я, мама. Конечно, дам чаю.
– А он товарищ твой по неволе? – спросила она.
– Товарищ по неволе и есть, – усмехнулся сын и выглянул в раскрытое окно. – Сейчас заварю. Тебе сахара на стакан сколько?
– Я с шоколадом, – ответил Виктор. – И тут я останусь, выйдешь потом.
– А ты того, – Матвей Сергеевич посмотрел на спустившегося с чердака Павла, – молодец, однако. И в бой бы вступил?
– А чего не вступить? Картечью шарахнул бы, и «скорую помощь» заказывай. Сейчас ведь закон на стороне тех, кто защищается. Если жизни угрожает опасность, бей чем имеешь.
– Да я слышал, один хрен сажают. Конечно, ежели у них, этих гавриков, пистолеты имелись бы, тогда, может, и обошлось бы. Но я бы в любом случае пульнул.
* * *
– Что это? – вопросительно взглянул на Виктора Горцов.
– Да вроде как гостинцы, – усмехнулся Ледов. – Не тебе, а матери. Не возьмешь, дело твое. Но я больному человеку привез.
– Еще как возьмет, – проворчал пошедший старик. – Спасибо те, мил человек. Ты, как я понял, мент? Ну, то есть…
– Он самый и есть, – рассмеялся Виктор. – И вот еще, – он вытащил из кармана упаковку ампул и пачку таблеток, – лекарство. Как раз для тех, у кого инфаркт был и сердце болит. Бери! – Он сунул лекарства в карман Виталию. – Гони пятьсот двадцать пять рублей.