– Что – если только?
– Если только с нее не началась ликвидация третьей группы.
– А если она сейчас у друга спит сном младенца?
– Дай-то бог, чтоб это было так.
* * *
Когда тебе семнадцать, усидеть дома крайне сложно. Там, за панельными стенами и пластиковыми окнами, столько разнообразия, развлечений! Да элементарно там – свобода, много места, иди – куда захочешь. Там друзья, тусовки и все, чем живут юноши типа Алешки. А здесь – десятый этаж, четыре комнаты, скука смертная, самое большое развлечение – Интернет, компьютерные игрушки и мобила. В принципе немало. Алеше раньше казалось, будь он свободен от родительского глаза, зависал бы в Рунете сутками, не ел бы и не спал.
Но когда сидишь взаперти, когда тебе разрешено делать все, о чем раньше мечтал, и не ограничивают во времени, только при одном условии: из дома ни ногой даже на лестничную клетку, это напрягает! Надоедает зависать в Рунете, болтать по мобиле, побеждать виртуальных врагов. Требуется, оказывается, живое общение. Хочется свежего воздуха, размяться, потусоваться. Алеша нашел частичную замену компу: он часто подходил к окнам и смотрел вниз, на суету людей, похожих на букашек. И думал, что, наверное, Богу люди видятся еще меньшими букашками, что их ничтожные букашечьи проблемы ему совсем неинтересны, как неинтересны Алеше люди внизу, а ведь он не бог.
Потом снова возвращался к компу, днем занимал себя игрушками, вечером общался с друзьями по аське и скайпу, но очень недолго. Выяснилось, что друзья много времени отдают учебе и часами болтать не могут. Раньше он этого не замечал, потому что и его время было занято, как сейчас занято у других.
Так настал вечер десятого дня. Десять дней под арестом – это круто, натуральная тюрьма в домашних условиях. А сегодняшний день Алеша провел в полном одиночестве. Родители и сестра уехали к заболевшей бабушке на два-три дня – на дольше оставить Алешку боятся, но и к бабушке нельзя было не поехать. Без них совсем тоска. И строго-настрого наказали… в общем, тоска.
Послонявшись по квартире, он засел за комп и вдруг увидел два запроса – некий «друг» напрашивался в друзья, а как раз в друзьях паренек испытывал недостаток. Он, конечно, дал согласие, в аське сразу же появился аватар – скелет в черном капюшоне с косой. Странный друг. С черным юморком.
«Hi», – написал новый друг.
– Привет, – шевелил губами Алеша, стуча по клаве. – Ты кто?
«Разве ты меня не узнал? Я твоя смерть, Смайл».
Смайл – его кличка. Рыжий и невысокий Алеша с кудрявыми волосами, задорно вздернутым носом и круглыми голубыми глазами вовсе не похож на юношу. Он смотрится подростком, которому лет четырнадцать, а то и меньше. Паренек эмоциональный, эмоции выражал бурно, в основном позитивные, отсюда и кличка Смайл, по-английски «улыбка». Но Алеше уже много дней невесело, а сейчас так совсем нехорошо стало, внутри все захолонуло.
– Неудачная шутка, – озвучивая себя, написал он.
«Посмотри на меня, разве я умею шутить? Ты должен умереть. И ты умрешь».
У Алеши часто-часто забилось сердце, мгновенно он взмок, даже футболка прилипла к спине, это ощутил, когда пошевелил плечами. А пальцы мелко задрожали – так ведь страшно стало, очень страшно. Он понял: это тот самый. И он что-то писал.
Алеша ждал. Во рту пересохло. Раньше не верилось, когда читал в книгах, что от ужаса пересыхает во рту. А тот, кто назвался другом, написал:
«Думаешь, спрятался? Думаешь, я тебя не достану? Глупый, маленький Смайлик, десятый этаж…»
Алешка бросился в прихожую – фух, дверь закрыта. А ему показалось, этот гад уже проник в квартиру. Но вдруг это возможно? Юноша проверил надежность замков, в один вставил ключ, повернул его, чтоб с площадки нельзя было выбить. Оба замка поставил на предохранители, потом цепочку… И отошел от двери, зрительно проверяя надежность своей работы. Однако никто не ломился в квартиру, а как еще проверить – Смайл не знал, потому продолжал волноваться. Ему представлялось, все меры предосторожности напрасны, этот урод пройдет сквозь стены…
Смайл пробежался по всем комнатам, подергал шпингалеты – они были надежно закрыты, как и балконная дверь. Вообще-то, через окно вряд ли войдешь, все же десятый этаж.
– А что он написал про десятый этаж? – вспомнил Алеша, кинулся в свою комнату, согнулся у компьютера, повозил мышкой…
«Глупый, маленький Смайлик, десятый этаж – это иллюзия защиты. Я иду за тобой… Я уже рядом… Жди».
– Да пошел ты! – закричал Алеша. Его пальцы пробежались по клавиатуре. – Ты сдохнешь первым, урод!
Получил ответ – смайлик, который хохотал, широко открывая свой мультяшный рот. Затем пришел кулак и большой палец, направленный вниз – в Древнем Риме так приговаривали поверженных, но еще живых гладиаторов. Алеша читал про римлян, он обожает читать историю человечества, решил стать историком… а ему прислали смерть.
– Не буду спать, – отходил от стола Алеша. – И не подойду к компу.
Юноша сбегал на кухню, нашел топорик для мяса, с ним пришел в гостиную, забрался на диван и прислушивался к звукам в квартире. Он чувствовал себя одиноким, беспомощным. Алеше чудилось, что «друг» каким-то нереальным образом пробирается в квартиру, чего, конечно, быть не может. В такие минуты почему-то побеждает страх, который шепчет, смеясь: может… все может быть…
Мать Валюши можно принять за старшую сестру, но эта ночь не пошла ей на пользу. Собственно, переживания никого не красят, возникли они не на пустом месте: Валя по дороге в прокуратуру пропала. И женщина осунулась, враз подурнев, дрожала, без слез говорить не могла:
– Ей позвонили…
– Это я слышал, – перебил Петрич. – Точное время звонка?..
Она беспомощно шевельнула плечами, развела руками и заплакала. Ее обнял муж, похлопывая по спине, сказал бархатистым голосом:
– Я скажу. Без… десяти или восьми. Я смотрел на часы, так как ждал новостную передачу по телевизору.
Отец Вали мужчина заметный, ну так! Артист оперетты, а не абы что (или кто). В героях числится, Петрича пару раз жена водила, он видел его на сцене во всем блеске. Надо сказать, в ролях графов папа выглядел уверенней, чем рядом с отчаявшейся женой. Однако хоронить дочь рано, это и попытался внушить им Петрич:
– Что вы в панику ударились? Она могла где-то застрять, села в машину к знакомым, по дороге сломались, вокруг никого…
– Куда ж они поехали, если вокруг никого? – нашелся контраргумент у мамы, кстати, логичный.
– Откуда я знаю! – не терялся Петрич. – В гости… на дачу… просто покататься… Молодые люди!
– Кататься? Гости? В десять вечера? Валя обязательно позвонила бы нам, если бы поменяла планы.
– А трубка села?
Конечно, его слова полный бред, но главное – твердость в интонациях и умение убеждать. Сработало. Мать Вали отстранилась от мужа, проверила, насколько искренен Петрич, глядя прямо в его глаза. Ей очень хотелось верить, очень. А не верилось. И фразу выговорила она без веры, без надежды, видимо, рассчитывала, что Петрич переубедит ее: