– Ты хочешь сказать, кто-то подделал распечатку?
Разумеется, вариант подделки исключен. И лимит невозмутимости Виталий исчерпал, он занервничал, что выразилось через жесты и мимику: закусил нижнюю губу, потирая двумя пальцами подбородок, Виталий отошел к стулу, сел. При этом не отрывал взгляда от своей фамилии, инициалов, номера. Наконец произнес с сожалением:
– Ее не подделали, вы это знаете. У меня нет трубки, я потерял ее… думал, что потерял.
– Почему же не сказал сразу, когда я дал тебе распечатку?
– Вспоминал.
– Что?
– При каких обстоятельствах она исчезла. Сейчас думаю, ее украли. Я перебирал знакомых…
– Кого подозреваешь?
Как будто это легко! Знакомых подозревать нелепо, друзей – нелепей вдвойне. А трубку, догадывался Петрич, взял тот, кто знает, где, в каких местах, карманах, ящиках, кейсах хранит вещи Виталий. Значит, это… Да, они: те, в ком мы часто ошибаемся, кого легко называем словом «друг», не соизволив задуматься, так ли это на самом деле. Виталий получил сейчас по мордам от кого-то из приятелей, кто-то из них позвонил вчера Вале, потом забрал ее у дома. Скорей всего, было так. Причем это как раз и есть досадная и редкая случайность, а не запланированный акт, или Петрич не разбирается в людях, что вряд ли. Но все нужно доказать, ведь над Петричем тоже есть начальство и не всегда оно умное.
– Когда пропала трубка? – осведомился Петрич.
– Несколько дней назад.
– Как?! – взвился Андрей Павлович. – Ты соображаешь?.. Ты что, не знаешь, как поступать в таких случаях?
– Знаю, конечно.
– Почему не написал заявление в полицию, мать твою?! Ты же не осел! Ею могут воспользоваться мошенники, преступники.
– Сначала я надеялся, что трубку вернут…
– Ну-ну!..
– Позавчера написал заявление и поехал в полицию, но там не приняли. Некому было, все ловят маньяка. Потом… потом забыл. Заявление у меня в кейсе, показать?
– Детсад! – резко отмахнулся Петрич.
А сам думал, что теперь делать. Виталий влип. Он это понял, искал выход, лихорадочно искал, судя по симптоматичному блеску в глазах. Петрич озвучил то, что он и без него знал:
– Если ты не предоставишь алиби на то время, когда я был в полицейском отделении, у тебя будут большие проблемы.
– Я ездил в супермаркет…
– Знаю! – перебил Петрич, раскричавшись. – А теперь докажи, мать твою, что был там! Именно в это время исчезла Валентина! В отделении я находился без тебя минут сорок пять! Это подтвердят полицейские! Все складывается не в твою пользу, ты это понимаешь?
Еще бы не понимать.
– Почти во всех магазинах есть камеры слежения…
Отлично. Камера не поможет найти сволочь, подставившую Виталия, зато исключит его участие в похищении человека. Хотя ничего еще не известно, ничего! Но Петрич просчитывал самый паршивый вариант, потому засобирался:
– Поехали…
Сейчас первостепенная задача – найти доказательства непричастности Виталия к исчезновению девушки. Это настолько важно, что Петрич, торопясь выйти из кабинета, споткнулся и едва не упал, зато от души разразился бранью.
В супермаркете им пошли навстречу, собственно, иначе быть не могло, и отвели к операторам охранной системы. Но по неписаному закону сволочизма начальник охранной службы супермаркета огорошил:
– Ничем не можем помочь. Вчера у нас система полетела, только сегодня запустили.
Петрич будто не расслышал или не въехал в то, что ему сказали, поэтому уточнил:
– То есть вы не можете нам предоставить видеосъемку с половины десятого вечера до…
– Нет, не можем, – заверил охранник, не дослушав. – Повторяю: камеры выбыли из строя.
Виталий всплеснул руками и ударил ими о бедра – это был жест отчаяния, крах надежд, досада. Он, умевший владеть собой, неожиданно потерялся настолько, что временно впал в панику. Что-то нужно делать в данной ситуации, а что? Он будто очутился у края пропасти, не решаясь пошевелиться, ведь если упадешь вниз – костей уже не соберешь. Вот-вот, у Виталия заранее ныли кости, предчувствуя, какой пресс скоро начнет их ломать, если только Петрич не раскусит интригу. Вспомнив о нем, Виталий огляделся – где же он?
А тот ринулся к выходу, решая в уме идентичную задачу: как быть? Каким бы ни был Петрич спецом, а над ним стоит начальство, которому достаточно мизерного повода, чтоб кинуть человека на нары. Как будут рассуждать: был звонок Валентине? Был. А с чьего номера? И трубка наверняка была Виталия, что установить несложно. И на момент исчезновения девчонки у него нет алиби, ведь в полиции Петрич был один! Мог Виталий управиться за сорок минут: привести Петрича в полицейское отделение, уехать и убить девушку, а после вернуться? На его-то колесах, да по пустым улицам? Запросто. И последнее: Виталий имел связь с погибшей на даче семьей, как и его приятели. Начальники будут бить себя в грудь и доказывать: это не случайность! Да и Петрич по опыту знал, что случайности – редкость, как песчинка золота в тонне породы, но… но…
Его внимание привлекли кассы, он замедлил шаг, рассматривая аппараты, очереди, кассиров, покупателей, действия тех и других. И вдруг ударил себя кулаком по лбу: вот же алиби! Он завертелся на месте, разыскивая Виталия, который бежал к нему через весь зал.
– Чек у тебя есть? – спросил Петрич.
– Чек? Какой?
– Вчера ты здесь покупал продукты, чек где?
– Я никогда не беру чеки, оставляю, чтоб не засорять карманы.
Петрич выразительно посмотрел на Виталия, после чего вымолвил с большим чувством:
– А надо брать. Сейчас чек очень пригодился бы.
И зашагал к выходу. Виталий был, конечно, тронут тем, что этот нелюдимый дядька искал способ помочь ему. А они, молодежь, за его спиной насмехались над неуклюжим, грубым, порой эксцентричным в своем максимализме Петричем. Они кичились превосходством, считали себя лучше, соревновались в остроумии, высмеивая его. Надо отдать должное, Виталий не принимал участия в состязаниях по остроумию, но с удовольствием слушал и смеялся, а расплачивается первым.
– А упаковка? – обернулся Петрич, взявшись за ручку дверцы авто. – Упаковка осталась? Со штрихкодами? Тогда мы получим подтверждение, что ты был в магазине в определенный час.
– Мы с вами все съели в вашем кабинете, – сказал Виталий. – Упаковку я выбросил в урну…
– Проклятье!
Петрич, поставив руки на пояс, повернулся лицом к супермаркету. Современное типовое здание, предназначенное для абстрактного потребителя, который будет поглощать всякую дрянь в необозримых количествах, проглатывало и выплевывало народ, открывая и закрывая стеклянные ворота. Вопрос: кто же кого потребляет? Казалось, внутри бетонного троглодита предусмотрено все, чтоб ни одна булавка, нитка не исчезла в кармане потребителя, чтоб он постоянно был под неусыпным оком наблюдателей, ан нет. Безупречная система на самом деле хилая, в нужный момент она отказала. И это есть стопроцентная случайность.