— Я бы не советовал тебе считать его обычным мальчишкой-служкой… или ребенком. Финч — одаренное юное создание, а его мужества с лихвой хватило бы нам с тобой. Давай-ка лучше приглядимся повнимательнее к земле. Готов поспорить, мы обнаружим следы лап Нейва. Финч прошел здесь недавно, и оставил нам этот знак.
— Отчаянный парнишка! — пробормотал Аремис. — Ну, если мальчонка осмелился войти в Чащу, то чем мы хуже?
Уил кивнул и, пригнув голову, шагнул в Чащу. Прежде чем скрыться среди деревьев, он оглянулся через плечо и спросил у своего спутника:
— Свистеть умеешь?
— Насколько я понимаю, это очень важный вопрос, который требует немедленного ответа, — пошутил Аремис, пригнувшись, чтобы нырнуть в Чащу вслед за другом.
— Илена не умеет свистеть. В свое время я, как ни бился, не смог ее этому научить.
— Рад это слышать, — буркнул Аремис за его спиной.
— Свистни, Аремис, черт тебя побери! Я свистеть не умею, так что тебе придется отдуваться за нас двоих! — обозлился Уил.
— Буду рад, если смогу осчастливить тебя свистом. Только зачем это нужно? — последовал ответ.
— Потому что мы не знаем, что с нами может произойти! Я не хочу, чтобы мы потерялись!
— Понял. Хорошо. Есть какие-то особые пожелания? Могу исполнить мелодию «Под кустом крыжовника».
— Ну вот иди себе и свисти! — усмехнулся Уил, пытаясь натужным весельем перебороть страх. Он едва ли не кожей ощущал зловещее дыхание Чащи, отчего сердце его наполнилось страхом перед тем неведомым, что таилось в глубине темного леса.
— Могу я продолжить разговор о сильных и слабых сторонах натуры Илены? Смею признаться, что ее попка явно не относится к числу слабых! — раздался позади Уила сдавленный голос проводника.
— Свисти! — приказал высоким женским голосом Уил. Он угадал настроение Аремиса — за веселыми шутками-прибаутками скрывался страх перед неизвестностью. Им обоим было так жутко, что сердца были готовы выскочить из груди. Казалось, будто Чаща затягивает их… но вот только куда?
Уил искренне недоумевал, как Финч нашел в себе смелость ступить на эту тропу, но тут же вспомнил о Нейве. Пес наверняка был в эту минуту вместе с мальчиком.
Стоило Уилу войти в темноту Чащи, как он тотчас поразился мрачной тишине леса. Это безмолвие было едва ли не осязаемым, тяжелым, пожалуй, даже удушающим. Тесно переплетенные ветви низко стлались над землей, отчего Уил не мог выпрямиться во весь рост. Он глубоко вздохнул и расстегнул верхнюю пуговицу. Хотя за пределами леса стоял ясный день, в глубине Чащи царила непроглядная ночь. Все вокруг замерло. Двигались только они двое, он и Аремис.
В следующее мгновение Уил почувствовал, как на него, выдавливая из груди остатки воздуха, накатилась незримая волна. Он слышал, как за его спиной ломится сквозь заросли Аремис. Затем раздался свист, который оборвался так же неожиданно, как и начался. После чего к Уилу вернулось дыхание.
Он быстро обернулся, надеясь, что его спутник умолк, изумленный тишиной колдовского леса, но никого не увидел.
— Аремис! — позвал он и прислушался. Ни звука в ответ.
— Аремис! — снова крикнул Уил.
Ответом ему стала все та же мертвая тишина.
* * *
Валентина закончила диктовать ответ королю Селимусу. Мысли ее по-прежнему занимала угроза, содержавшаяся в письме будущего мужа. Решение далось тяжело, однако, приняв его, она поняла, что таким образом всего лишь уступила давлению обстоятельств. Дворяне откажут ей в поддержке, пока воочию не увидят Илену Тирск. Но даже в этом случае ничто не гарантирует благоприятного исхода дела. Неизвестно, что расскажет им эта женщина, и какое решение они примут. Даже если ей удастся доказать, что Селимус и в самом деле коварный злодей, каким описывал его Уил Тирск, представители благородных семейств Бриавеля все равно будут настаивать на ее браке с королем Моргравии. Сегодня она прочла всю правду на их лицах, услышала ее в их голосах. И горькая правда эта была такова: ее подданные любой ценой хотят сохранить мир с соседним королевством, ради чего готовы пренебречь даже счастьем собственной королевы.
Она стала заложницей в большой политической игре, превратилась в своего рода драгоценный ключ, которым можно открыть замок на двери, разделяющей Моргравию и Бриавель, сделать два государства добрыми соседями и союзниками.
Увы, Валентина понимала, что за неискренними словоизлияниями бриавельского дворянства о готовности дождаться новых доказательств, кроется полное равнодушие к судьбе страны. Им не нужны доказательства вины Селимуса. Каким бы ни был он сам и каковы ни были его намерения, не это для них главное. Если она станет его женой, то их обожаемым сыновьям не придется погибать на полях сражений. Даже если Селимус и стремится стать владыкой новой империи, которая объединит оба государства, это значит, что Бриавелю больше не будут грозить войны. После десятилетий кровавой вражды бриавельцы больше всего на свете желали мира.
Королеве было больно осознавать, что, несмотря на обожание со стороны подданных, она вовсе не является незаменимой, и от этого ей стало тяжко на душе. Увы, она лишь пешка в игре, номинальная правительница королевства. После свадьбы жители ее страны покорно примут Селимуса как своего верховного правителя.
Все эти разговоры о том, что нужно отыскать Илену, пересмотреть политику страны и даже отодвинуть во времени брачный союз, неожиданно показались Валентине совершенно бессмысленными. Она должна стать женой Селимуса во имя спокойствия Бриавеля, пожертвовать душевным покоем ради мирной жизни своих подданных.
Пока эти мысли неотвязно преследовали королеву, канцлер Крелль закончил водить пером по бумаге и, чтобы поскорее высохли чернила, подул на манускрипт.
— Я скреплю этот документ печатью, ваше величество, после того, как вы поставите на нем свою подпись, — сказал он, протягивая Валентине гусиное перо.
Но королева не торопилась взять его у канцлера из рук.
— Я ведь правильно поступаю, Крелль, как вы считаете?
Крелль внимательно посмотрел на Валентину, которую знал с детских лет, и подумал о ее отце. Валор наверняка обрадовался бы возможности увидеть в эту минуту свою прелестную дочь. Государство она ставит выше своих личных симпатий, жертвуя собой во имя будущего процветания и мира для своего народа.
— Ваше величество, — мрачно произнес он, — Бриавель будет благоденствовать благодаря важному решению, которое вы принимаете сегодня.
Валентина еле заметно улыбнулась, стараясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
— Я не хочу выходить за него замуж, Крелль, но знаю, что обязана это сделать.
— Если вы позволите мне, ваше величество?..
Валентина кивнула. Она всецело доверяла канцлеру и нуждалась в его поддержке. Как человек, некогда самый близкий к покойному королю, он был не безразличен и к ее судьбе.