«Почему? — мечтательно спросила она. — Я не хочу на этот раз забывать твое лицо. Я забыла его на время, когда считала тебя мертвым. Но на этот раз подобное не повторится. Я хочу забрать его с собой туда, куда отправляюсь».
«Пожалуйста! — закричал он мысленно. — Пожалуйста, прекрати это немедленно. Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Куда ты собралась?»
«Я должна с ней встретиться, Тор».
«С кем?»
«С Ксантией».
Тор был поражен. Он думал, что именно это имя Гидион собирался произнести во время их похода за водой, но отмахнулся от мысли, не желая выпытывать у сына дополнительную информацию. Но это оказалась правда. Именно Ксантии боялась Элисса.
«Но почему? Каким образом она может принести тебе зло?»
Элисса вышла из мечтательного состояния. Теперь она смотрела строго и не отводила глаз.
— Не мне. Моей дочери. И я этого не допущу.
— Откуда ты можешь знать, что она в состоянии принести зло Лаурин? Откуда ты можешь знать, что она вообще находится рядом с ней? — спросил он, совсем запутавшись.
— Потому что Ксантия дразнит меня. Она появляется у меня в снах и смеется надо мной. Она зовется меня, Тор. И я должна идти. Моя дочь отдана ей на милость.
Тор попытался призвать к разуму:
— Но это только ночные кошмары!
— Прекрати! Ты веришь своим снам и видениям, которые посылает Лисе. Я знаю, что я вижу в своих. Это реальность. Я чувствую это внизу живота. Моя интуиция подсказывает мне, что опасность Лаурин угрожает не столько от Орлака, сколько от тех, кто находится рядом с ним.
Тор не поверил этому, но знал, что Элисса нацелилась на определенный курс, причем неверный, а он не мог ей позволить идти этим путем в одиночку, в особенности в нынешнем мрачном настроении.
— В таком случае я тебе помогу.
При этих словах Элисса снова повернулась и посмотрела на него. Выражение лица у нее смягчилось, стало привычным — таким, как он его знал и любил.
— Ты не можешь, любимый. Это моя последняя роль во всем этом плане. Это моя судьба. Я должна встретить ее, как ты должен встретить свою.
Тор покачал головой, отказываясь принимать ее слова.
— Бедный Тор! Ты никогда полностью не понимал, что ни один из нас не управляет своей судьбой после появления в нашей жизни Меркуда. Как я жалею о том дне у Твиффордской переправы, когда ты вмешался и спас Марии жизнь! Если бы не это, то Меркуд никогда бы нас не обнаружил, мы бы поженились и спокойно жили бы в южных графствах. — Теперь она улыбнулась очень грустно. — Но что сделано, то сделано. И теперь мы должны доиграть наши роли до конца. У Лисе для каждого из нас имеются свои планы. Моя мать на самом деле хитра. Разве ты этого не видишь? Она никогда не позволяла нам быть вместе. И никогда не позволит. — Элисса встала. — А теперь поцелуй меня еще раз, мой любимый муж. А затем мы закончим то, ради чего приехали сюда.
Тор был слишком встревожен, чтобы делать что-то, кроме как подчиниться ее желаниям. Он встал и прижал ее к себе. Он чувствовал такую беспомощность, что нашел утешение там, где мог — в ее губах. Он словно потерялся в ней, выливая всю свою любовь в объятие. Хотелось, чтобы Элисса верила: каким-то образом он спасет их обоих.
За ними пришел Лиам, и когда они вышли из пещеры на улицу, то увидели, что собралась вся община. Лица людей были суровыми и мрачными. Вся явно чувствовали себя нехорошо из-за принятого решения. Тор все понимал. Эти люди не были жестоки. Иные после стольких лет просто не могли испытывать ту же ненависть, что раньше, этому к жалкому человеку, привязанному к столбу. А он все еще ругался и огрызался.
Гидеон и другие члены группы собрались рядом с Готом. Клут уселся на столб над пленным. Так он показывал власть над человеком, который наводил страх и ужас на огромное количество людей.
Лиам обратился к гостям.
— Мы приняли решение, — торжественно объявил он.
Тор кивнул. Лиам говорил громко, чтобы его могли слышать все.
— Этот человек виновен во многих гнусных деяниях. Уничтожить его — сделать одолжение стране. Заверяю вас, что мне трудно лишить любого человека жизни… даже этого.
Тор чувствовал, как Элисса напряглась рядом с ним. Она неотрывно смотрела на Гота, который извивался под ее взглядом, но все равно с ненавистью ругал всех Чувствующих.
— Расскажи нам о вашем решении, — наконец попросил Тор.
Лиам откашлялся:
— Он должен быть сожжен, как было решено в Таллиноре.
— И пусть он никогда не найдет Свет, — прошептала Элисса так, что ее услышал один Тор.
— Это должно произойти в самое ближайшее время, — продолжал Лиам. — На закате.
— Вы подготовите все необходимое? — спросил Тор голосом, теперь лишенным каких-либо эмоций. Он знал, что принято правильное решение.
— Подготовка уже началась. Все произойдет на закате. Вас позовет Мария.
Тор поблагодарил Лиама, взял Элиссу за руку, и они направились к Готу. Ярость бывшего Главного Инквизитора стала ощутимой. Чувствующие стали расходиться. Им было неуютно из-за сложившейся обстановки.
Теперь Тор говорил ради маленькой группы своих друзей.
— Помолчи, Гот! — приказал он, и, что удивительно, тот и в самом деле замолчал.
Гот гневно смотрела на Тора, лицо урода постоянно дергалось и, казалось, излучало ненависть. Игнорируя остальных, Прокаженный посмотрел только на главного врага и рассмеялся.
— Я тебя не боюсь, — заявил он.
— Это не имеет значения. Я хочу, чтобы ты понял: тебя привезли сюда для отправления правосудия, что давно уже следовало сделать. Тебе следовало уже много раз умереть за твои деяния, Гот. Это просто последняя глава твоей гнусной, печальной жизни. Сегодня вечером ты умрешь, как повелел в своем указе Его величество король Таллинора Лорис.
— Ты будешь моим судьей и палачом, Гинт?
— Тебя судили давно. Я буду здесь только свидетелем твоей смерти.
— Уходи! — выплюнул Гот. — Я больше не хочу видеть тебя или кого-то из твоих мерзких приспешников.
Гидеон не мог сдержаться:
— Мы делаем Таллинору большую услугу, избавляя страну от этого типа.
Темезиус кивнул.
— Я знаю этого типа всего несколько дней, и у меня от него мурашки появляются на коже.
— Я знаю его слишком давно, — тихо произнес Саксон, а затем посмотрел на Элиссу. — Сегодня наконец-то мы от него избавимся.
Когда солнце стало исчезать за горами, за гостями снова пришла Мария.
— Пора, — сказала она, и все встали. Нервы у всех были на пределе после дня в напряжении. — Умирая, брокен смотрит на запад, — показала она в нужном направлении.