Когда начальник пообещал, по сути, помощь и защиту для журналиста, Варя повеселела и с гораздо более легким сердцем рассказала историю матери Сырцова. Футболист, дескать, ребенок у нее приемный, и взяла она его после медицинского обследования в каком-то особняке в центре Москвы в Большом Петровском переулке. И осеклась. «А дальше?» – страшным голосом вопросил Петренко. «А дальше я ее еще не опросила, потому что поехала вам докладывать». – «Что ж ты мне голову морочишь?! – закричал, но совершенно не страшно, полковник. – Разводишь турусы на колесах? Немедленно дуй к Сырцовой и выясни всю подноготную появления футбольного гения!» – «Разрешите исполнять?» – «Двигай, двигай и без подробной истории передо мной не появляйся. Разжалую!»
То, что Варвара снова приехала навещать Сырцова, его мать приняла как должное. Наверное, решила, что Кононова – девушка ее сына или по крайней мере его беззаветная поклонница. Варя, правда, была на тринадцать лет старше центрфорварда – но либо Антонина находила, что в столице такая разница в возрасте в порядке вещей, либо (льстила себя мыслью Кононова) выглядела она достаточно молодо, чтобы считаться пассией начинающего бомбардира.
Довольно быстро Варвара снова навела собеседницу на историю об усыновлении.
– Выписали нас, значит, из той клиники в Большом Петровском переулке и сказали, что позвонят. Что ж, мы вернулись в Нарочинск. Прошел месяц, два, три. Я, бывало, спрошу Елену Палну: «Ну что, звонили?» Она: «Нет». – «Ну, и мне нет». Стала потихоньку эта история забываться, деньги протратили, я на них партию кроссовок взяла, продала неплохо, с наваром… И вдруг мне звонят. Говорят: «Приезжайте срочно, прямо завтра. Вопрос с усыновлением решился. Только не говорите никому, ни подругам, ни родным, зачем вы едете. Поставите их в известность позже. Помните главное условие: строжайшая тайна, никому ни слова, а не то все сорвется». Я и бросилась в Белокаменную. И, как велели, никому ничегошеньки не сказала. Ни дочкам, ни Елене Палне. Приехала, пришла снова в тот самый особняк. Приглашают в кабинет…
– Кто приглашает? Что за кабинет? И кто в кабинете? – Варя осталась верна своему правилу сразу уточнять все интересующие вопросы.
– Приглашает – секретарша, в кабинете – сразу видно, начальник, и кабинет шикарный. Мужик этот приглашает меня сесть и говорит: я вас поздравляю, вы сможете усыновить, как вы и хотели, мальчика. Я – ему: вот здорово! Можно мне его увидеть? Он: нет, не спешите. Сначала нам надо уладить все формальности. При этом, говорит, все хлопоты по части оформления документов – разрешение на усыновление и прочее – мы берем на себя. Вы получите все бумаги готовыми, в полном порядке. Спасибо, говорю ему, прекрасно. Но сперва мы должны решить все с вами. Понимаете, говорит, мы вас потому и выбрали в качестве будущей мамаши, что ребеночек ваш – особенный. Да, я отвечаю, все детки – особенные. Для мамочки – тем более. Нет, говорит, тут не все так просто. Что, спрашиваю: ребенок – инвалид? Что-то со здоровьем?! Нет, с ним в смысле здоровья все в порядке, просто он необычен тем, что имеет от рождения потрясающие способности. А какие, спрашиваю я. А это, говорит, вам знать совсем не обязательно. Тем более – неизвестно: проявятся у него эти таланты или нет. И от вас и вашей семьи будет это зависеть в первую очередь. Если вы будете ждать достижений и специально подгонять к ним мальчика – это может кончиться плохо. Другое дело, говорит, что вам следует создать для своего сына наиболее подходящую обстановку для проявления его талантов, но КАКОЮ ей следует быть – это скажем вам МЫ. И какой, спрашиваю. А он: главное, вы должны уехать из города, где сейчас живете, и переехать в другой, какой мы скажем. Это ведь в ваших интересах, никто тогда не тыкнет носом мальчика, что он приемыш. Начнете с чистого листа. Денег на переезд и на обзаведение хозяйством, а также чтобы прожить первое время и найти себе работу, мы вам дадим, их должно хватить с лихвой. И выделим средства, чтобы вы смогли воспитывать и занимать мальчика тем, чем ему самому будет интересно.
– И они дали? – недоверчиво спросила Варя.
– Да! Причем наличными. И очень много. Я ничего подобного не ожидала.
– Сколько?
– Сорок тысяч долларов! Притом они сказали, чтобы на двадцать тысяч мы купили квартиру в поселке Благодатном нашей области. А еще двадцать – положили в банк и тратили их на мальчика, чтобы он ни в чем не нуждался. Мы все сделали, как они сказали: жилье в поселке купили, переехали, оставшиеся доллары в банк поместили. Правда, это как раз перед кризисом было, банк лопнул, мы потом еще три года деньги эти оттуда выручали и получили в итоге в рублях по старому курсу: один к шести… Поэтому прожить безбедно на чужие денежки нам не удалось, пришлось мне работать…
– А Игорек? Когда он-то появился?
– Когда они там в особняке все денежные и деловые вопросы порешали, принесли мне документы на усыновление, все оказалось в порядке, и потом только мальчика мне показали. Ой, такой красивенький, маленький, беленький, – очи Сырцовой наполнились слезами, – подошел ко мне и спрашивает так серьезно: «Ты теперь будешь моя мама?»
– А где он раньше жил? В этом особняке?
– Нет, что вы! Как они мне объяснили и Игорек потом обмолвился, жил он в интернате, они сказали, для одаренных детей, я запомнила, потому что подумала: как они могут понять, что детишки трехлетние – одаренные?
– Скажите, а ваша подружка, Лена Пална, она как? Ей-то ребеночка дали усыновить?
– Вы представляете – нет. Мы с ней встречались, когда из Нарочинска в Благодатный перебирались, устроили вроде как отвальную. Но она выглядела на меня обиженной – будто я виновата, что у меня получилось, а у нее нет. Разговаривала сквозь зубы. И больше мы с ней не виделись.
– Вот вы про людей, что усыновлением занимались, говорите: «Они». Но они, наверное, какую-то организацию представляли? Визитные карточки, может, вам давали? На особняке том название фирмы висело?
– Нет, ничего такого.
– А как вы с ними общались? Как называли их?
– Один, самый главный, был Владимир Петрович. Фамилию он сказал, но я не очень расслышала и не запомнила. То ли Ухин, то ли Ухов, то ли Летов. Секретарша была, Галочка, в возрасте дама. Другие товарищи, чином поменьше – их я совсем не запомнила, но все – мужчины.
– А потом? Они в вашей жизни появлялись? За Игорьком, за его успехами следили?
– В том-то и дело, что нет! Как мы с мальчиком из столицы уехали, больше – ничего. Ни звонка, ни письма, не приезжал от них никто. Больше того: когда у нас проблемы начались с деньгами, что в банке зависли, я по телефону, который они оставляли, позвонила. Мне автомат сказал, что номер не существует.
– А в столицу больше не ездили? Особняк тот снова найти не пытались?
И тут, видимо, Варя превысила лимит вопросов, которые одна случайная знакомая может задавать другой, потому что Сырцова всколыхнулась:
– А что это вы все выспрашиваете?!