– Но у арки нас никто не поджидал, значит?..
– Он медленно соображает. Или ринулся за нами в служебный коридор.
– Чтобы попробовать догнать?
– Если он попытается, то беспрепятственно повторит весь наш путь до закрытой двери. А потом ему придется возвращаться назад.
– Почему? Молодой человек, может, тоже умеет вскрывать замки.
– Дверь ему не взломать, она крепкая, металлическая. Что до замка, то я не только закрыла его, внутри механизма остался небольшой кусочек шпильки.
– Ты специально?
– Я хотела только загнуть, но шпилька сломалась.
– Поверить не могу, что ты все это придумала за две минуты, в течение которых смотрела на торговый центр.
– Нет, конечно. Только прикинула выходы и примерное расположение служебных помещений, остальное – экспромт.
* * *
К дому нумизмата мы подошли одновременно с Василием.
Он рассказал, что под давлением появившихся фактов открыл дело с классификацией «убийство». Но всех улик – только крошечный укол, и если анализ не выявит ядовитых веществ, дело придется закрывать. А начальство «намылит ему шею дустовым мылом» за лишнюю суету.
– Вась, значит, надо поискать улики. Нужно попросить Сергея осмотреть все вещи деда, может, что пропало?
– В квартире нет следов грабежа, хотя хозяевам виднее, пусть проверит.
Мы познакомились с внуком погибшего, симпатичным молодым человеком лет двадцати трех. До нашего прихода он сидел на кухне с соседкой. Глаза юноши покраснели и опухли от слез.
– Я пока добирался до Питера, все надеялся, что произошла нелепая ошибка и меня встретит в коридоре улыбающийся дед. Но когда увидел бумагу с печатью на двери… – Молодой человек всхлипнул и отвернулся, стесняясь показывать слезы посторонним.
– Мы обязательно найдем убийц, обещаю.
– Василий неодобрительно крякнул, услышав мои слова, но не стал комментировать. Просто отвернулся, загремел ключами, собираясь открыть квартиру.
– Примите наши соболезнования.
– Держись, парень.
– Дед меня практически вырастил. Родители всю жизнь по командировкам мотались. Последние пять лет вообще живут в Германии.
– Так тебя понимаю, – сказала Вероника. – Я недавно бабушку потеряла, мы были очень близки.
– Да, спасибо. Я, наверное, должен какие-то бумаги подписать?
– Конечно, сейчас составим протокол. И еще мне понадобится твоя помощь в осмотре вещей деда. Понимаю, тяжело, но если пропала ценная вещь, мы объявим ее в розыск. Таким образом сможем выйти на убийцу. Пока мы будем с тобой работать, девушки осмотрят бумаги покойного. Они эксперты, из прокуратуры, – не моргнув глазом, соврал капитан.
Группа, которая приезжала на вызов, оставила в квартире вещи и бумаги в том же виде, в каком их обнаружила. Эксперты только собрали отпечатки пальцев, об этом говорил белый порошок, рассыпанный на полу, рабочем столе, шкафах, да увезли тело.
– Сергей, простите, не знаю отчества…
– Можно просто Сергей.
– Извините, отвлеку на минутку. Ваш дедушка имел привычку разбрасывать бумаги во время работы?
– Вы об этом беспорядке говорите? – юноша поводил глазами по комнате. – Даже сильный сквозняк не мог сотворить подобного. Дедушка был человеком аккуратным, вернее педантичным, на рабочем столе и в комнатах всегда поддерживал идеальную чистоту. Это преступники рылись в его бумагах.
Мы с Вероникой переглянулись.
– Спасибо, больше не буду отвлекать, – поблагодарила я.
Сергей с капитаном негромко переговаривались, осматривая содержимое сейфа. Василий профессионально быстро фиксировал слова юноши в протоколе. Я пристроилась на небольшом диванчике у стены и просматривала документы, которые собирала по всей комнате Вероника. Некоторое время мы увлеченно работали. Среди бумаг нумизмата попадались счета за коммунальные услуги, графики мировых цен на монеты из драгоценных металлов, рабочие заметки по оценке различных раритетов, черновики литературной работы. Судя по отрывкам, нечто вроде монографии или автобиографии. Правда, в произведении переплетались даты, события и мистические легенды Санкт-Петербурга.
Но никакой информации о «Французском золотом ангеле» я не нашла. Между тем, заметки должны были быть. Насколько я поняла, Вадим Сергеевич был аккуратным, ответственным человеком и специалистом широкого профиля. Больше, чем нумизматом, скорее искусствоведом. Он готовился к встрече с каждым клиентом, делал для себя наброски. Они отличались друг от друга в зависимости от поставленных задач.
Вот заметки по оценке старинной вазы с инкрустацией. Сергеевич описывает ее состояние вплоть до мелких дефектов. Он датирует предмет, называет примерную стоимость, даже указывает названия аукционных домов, где за подобные раритеты была получена наивысшая цена. А здесь подробный отчет о поиске золотых карманных часов, датированных концом девятнадцатого века, работы ювелирного дома Фаберже. Контакты аукционов и торговых домов Европы, в которых можно приобрести искомое.
Один лист с набросками меня крайне заинтересовал, я отложила его в сторону, чтобы не забыть показать Василию. Холодову принесли на оценку картину французских мастеров конца восемнадцатого века. Сергеевич с ходу заподозрил, что это подделка очень высокого качества. Предупредил об этом своего клиента и рекомендовал проведение экспертизы. Видимо, эксперты подтвердили слова старика. Чуть ниже на листе стоит более поздняя дата и размашистым почерком написано: «Был прав». Да, у Холодова могли быть недоброжелатели. В данном случае раздосадованный продавец. Жаль, нигде не написано, о какой сумме идет речь. Хотя, думаю, это не очень важно. Ведь один готов убить, чтобы получить в наследство миллионы, другой – чтобы завладеть кошельком, в котором лежит пара сотен рублей.
Еще я обратила внимание, что Вадим Сергеевич в заметках не называет своих клиентов именами или фамилиями, а дает прозвища. Видимо, ироничные и одному ему понятные. Чего стоят, например: «Хорек»; «Кошелек» или «Свинорыл». Но есть и другие: «Рыжик»; «Лисичка»; «Стилет»; «Ночная фиалка».
Да, видимо, занимательный был старик. Жалко, что не удалось с ним познакомиться.
– Ты смотришь на даты? – Вероника вывела меня из состояния задумчивости.
– Что, прости?
– Заметки Сергеевича, они датированы. Значит, нужно найти число нашего визита, чтобы выяснить, кто еще был в этот день.
– Тише. – Я кивнула в сторону Василия и прошептала: – Если всплывет, что мы ехали в Питер за консультацией, у полиции возникнут к нам ненужные вопросы.
– Какое было число? Двадцать третье?
– Да, сейчас поищем.
Мы внимательно просмотрели все бумаги, выискивая нужную дату, но безрезультатно. Последний клиент был отмечен в начале месяца. Значит ли это, что Сергеевич, кроме нас, в этот день никого не ждал? Тогда почему он впустил преступников? Он был с ними знаком? Доверял? И почему относительно нашей консультации нет никаких заметок? Снова одни вопросы. Глядя в глаза Вероники, я поняла, что она думает то же самое.