Легка на помине, девушка, улыбаясь, выпорхнула из комнаты, пробормотав:
– Я в душ.
– Хорошо, пока ответ напишу.
– Есть что-то о Чернове? – притормозила Вероника.
– Пока нет, но друг из Японии рассказал, как прекрасна сакура в цвету.
– Ох, только не дразни меня, – тяжко вдохнула подружка.
Собираясь, я слушала шум воды и ухмылялась.
В Ворошиловке у нас был инструктор по рукопашному бою Виталий Кораблев. Он увлекался психологией, различными техниками и тренингами. Коллеги офицеры считали Кораблева чудаковатым типом, но руководство Ворошиловки относилось к нему с пониманием и лояльностью, дав во многом «зеленый свет». Так вот, Кораблев придерживался мнения, что человек должен думать, вспоминать, говорить о своей мечте как можно чаще, тогда у мечты повышаются шансы воплотиться в реальной жизни. Новаторский на то время метод, а сейчас существует так называемая «техника визуализации». Ее разработчики – американцы сняли полдюжины фильмов на эту тему и заработали кучу денег. Нужно будет посвятить Веронику в идеи моего старого наставника. Мне самой, да и, думаю, многим выпускникам, уроки Кораблева спасали жизнь не раз.
* * *
Во время завтрака мы вяло строили планы на день. Вероника сетовала, что время идет, а расследование застопорилось по всем направлениям. Я ее утешала, обещая, что, если сегодня не появится никаких новостей, сама напишу хакеру и позвоню Муромцеву.
– Наверное, не получится ничего, – вздохнула Вероника.
– Ты о чем? – не поняла я.
– О знакомом твоем. Архивы засекречены до сих пор, не найдет он ничего.
– Хакер? Он базы данных таких организаций взламывал, ты бы знала. – Я хихикнула. – Получится, просто времени уходит много, потому что исходной информации маловато. Что мы знаем? Имя с фамилией. Все остальное базируется на предположениях твоей бабушки. Дата ареста Чернова примерная, что было дальше – доподлинно неизвестно.
– Жил в Питере.
– Да, до тысяча девятьсот сорок пятого года, потом мог и переехать. Так?
– Мог, – согласно кивнула девушка.
– А еще из рассказа Ольги Мещерской мы знаем, что Федор был в Питере во время революции. Но нам неизвестно, чем он занимался, где жил до этого.
– Думаешь, может быть что-то важное?
– Пока не знаю, но просила хакера узнать все, что сможет. Кто знает, вдруг что интересное всплывет.
Мой телефон чирикнул, сигнализируя, что пришло сообщение. Я подмигнула Веронике:
– А вот и долгожданные новости.
Сообщение было от Муромцева. Василий писал, что пришли результаты токсикологии тела Холодова. И вообще, нужно поговорить, но сейчас он занят, так что просит приехать в отделение, если сможем. Я ответила, что едем, с ухмылкой глядя на часы.
– Что ты смеешься? – не поняла и сразу встревожилась Вероника. – Думаешь, он опять попытается от нас отделаться?
– Нет. Просто, судя по времени, сейчас Василий на «пятиминутке» у начальства. У всех это по-разному называется, но суть одна: разбирают полеты, раздают задания. А Василий, вместо того чтобы внимать начальству, преданно глядя в глаза, пишет сообщения.
– Думаешь?
– Да, иначе он бы просто позвонил.
– Ага, – хихикнула Вероника, – может, Василий мечтает с тобой увидеться? А тут повод.
– Не сочиняй.
– Ага, ты, Женя, такая внимательная и быстрая, когда дело касается экстремальных ситуаций, а очевидного не замечаешь, просто парнишка в тебя втрескался. Да, да, – кивала Вероника, видя скептическое выражение моего лица, – я видела, как он на тебя смотрит.
– Он просто восхищен моей наглостью. – Мы дружно рассмеялись.
* * *
Вопреки тайным опасениям Вероники Муромцев заранее оставил у дежурного для нас пропуск. Так что на сей раз в здание мы попали беспрепятственно. Еще дежурный предупредил, что Василий задерживается у начальства и просит нас подождать.
– Как церемонно, – не без ехидства пробормотала Вероника, когда мы шли по коридору.
– Что-то долго он у начальства, мы ехали минут сорок. Хвалят обычно кратко, похоже, мылят Василию шею.
– Как он говорит, «дустовым мылом»?
– Да, я вот думаю, не из-за нас ли?
Только я закончила фразу, из-за поворота в конце коридора показался Муромцев. По взъерошенному виду капитана было понятно, что от начальства ему действительно влетело. Заметив нас, Василий на ходу отер пот со лба, пригладил волосы, расправил плечи. Вероника бросила на меня многозначительный взгляд.
После взаимных приветствий мы вошли в кабинет и расселись около стола. Василий гостеприимно предложил чаю или кофе. Мы согласились на чай, капитан радостно-суетливо завозился с чайником, чашками, заваркой, словно оттягивая время. Значит, новости не очень хорошие.
– Вась, что токсикология? – не выдержала я. – Неужели ничего не нашли?
– Зачем не нашли? Права ты была, Евгения. Нашли наши спецы яд семейства тетродетоксинов. Экзотический, в аптеке такой не купишь. Спецы говорят, похож на яд рыбы фугу.
– И это ведь хорошо? – неуверенно спросила Вероника, так как тон капитана был обреченно-сердитый, а не радостный. – Или нет?
– Это никак, потому что ничего не доказывает.
– В смысле? – теперь не поняла я.
– Вот, медики пишут, – Василий схватил со стола несколько листков. – В крови обнаружены остатки экзотического яда. В дозировке: ноль целых шестьдесят семь сотых… Короче, – сам себя прервал капитан, – концентрации яда недостаточно, чтобы диагностировать смерть от отравления. Остается предположить инфаркт. Вот. А я уже дело открыл.
– Правильно, яд рыбы фугу, например, очень быстро разлагается. Можно предположить, что этот токсин обладает похожими свойствами. А тело в морге больше суток пролежало, еще хорошо, что вообще нашли остатки яда.
– Но это еще не все, – хмуро глянул в мою сторону капитан, – я отправил оперативника со стажером на квартиру Холодова. Соседей опросить, может, кто что слышал в тот день. Мои ребятки весь двор и подъезд облазили.
– И что?
– Ничего. Ни тебе крику, ни тебе визгу. Значит, если были в тот день у Сергеевича посетители, впустил он их сам. Опять же из вещей ничего не пропало, а в бумагах черт ногу сломит. Поди разберись, что там было, что нет.
– А пальчики чужие были? – Я вспомнила, что в квартире повсюду белели остатки порошка, каким криминалисты снимают отпечатки пальцев.
– Самого Холодова, – охотно перечислял Василий, – бабки соседки, на косяке у двери. Внука отпечатков нет.
– Что косвенно подтверждает его слова, раз он уехал на практику, а старик часто делал уборку, – сказала я скорей для Вероники.