— Это разумно. — В гиппархе заговорил стратег. — А я спрячусь за стеной, еще дальше, возле во-он той большой повозки… И если что… Дом Саади, я должен тебе сказать… — Поликрит неловко затоптался, лег и снова вскочил. — Если так случится, что у нас не будет времени на беседу… Если ты встретишь Женщину-грозу, передай — я ни о чем не жалею и никого не виню. Если ты встретишь кого-либо из моего табуна… взгляни, вот наш родовой знак, на плече… передай два слова для тетрарха Лиссия. Скажи им, что я не опозорил наш род…
Он не закончил, но все поняли. Ромашка кинул взгляд туда, куда указал центавр. Саади идея гиппарха сразу понравилась. В сотне локтей позади них, на треть выехав задом на асфальт, перегораживал дорогу автобус с решетками на окнах. Возле него покуривали двое в черной форме с надписями «ОМОН» на куртках.
— Хорошо, я обещаю. Мы будем ждать здесь. — Рахмани вернул Поликриту бинокль, подаренный Аркадием. Гиппарх с одобрительным ворчанием подносил окуляр то к одному, то к другому глазу. — Снорри, я сотворю вам фантомов. Иди рядом с домом Ивачичем и слегка позади…
— Не надо меня учить, — огрызнулся водомер.
Последняя черная машина перевалила через рельсы. Снорри проломил проход в зарослях. Дом Ивачич твердой походкой вышел на шоссе.
Доктор Ромашка раскачивался и тер виски. Центавр совершенно бесшумно испарился, превратившись в собственную тень. На противоположной стороне шоссе трое мальчиков выехали кататься на самокатах. Старушка с грохотом захлопнула дверь продуктовой лавки. На втором этаже домика две женщины развешивали белье.
Ловец увидел все это в один миг, это и еще множество отдельных, независимых друг от друга моментов бытия. Точнее, они лишь казались независимыми, потому что песчинку спустя он уже догадался, что произойдет в скором будущем.
Ничего нельзя было изменить.
Черная тень закрыла полнеба, но никто этого не замечал.
— Я — Зоран Ивачич, из балканского дома Ивачичей… мой отец, брат герцога Михаила, благородный дом… послали меня к братьям-склавеиам… во имя святого креста, во имя единой нашей веры… я прошу встречи с вашим патриархом и с диадархом…
Зоран остановился на разделительной полосе и поднял руку в приветствии. Омоновцы возле автобуса побросали сигареты, Снорри заговорил, повторяя каждый жест Ивачича.
— Освободите проезд! — закашлял металлический голос из первого лимузина.
— Я прошу аудиенции у губернатора, — напрягая связки, продолжал Ивачич.
— Уйди с дороги, придурок! — выкрикнул кто-то сбоку.
Толик Ромашка вытер вспотевшие руки о футболку. Ловец Тьмы шептал формулы, одну за другой. От его кольчуги летели искры. В домах напротив отворились еще три окна. От переезда, тяжело покачивая животами, семенили два стража с полосатыми палочками.
— Мы хотим поговорить с губернатором. Мы просим аудиенции…
Молчание. Первый из экипажей набирал ход. Снорри незаметно переместился в сторону, на встречную полосу, чтобы не дать черным машинам ускользнуть.
Захлопали дверцы экипажей. Водители машин, застрявших на прилегающих улочках, вылезали и собирались в плотную шеренгу. Откуда-то сзади, по пустой дороге, приближалась целая делегация. Это шли любопытствующие водители, которых удерживали дальше, по ходу движения кортежа.
— Там пусто, ее нет, — пробормотал Ромашка, смахивая пот. — Я как чуял, они все свалили… Наверняка в Москву, за инструкциями… Зато много людей, они побоятся стрелять…
— Пусть ко мне выйдет ваш губернатор… я без оружия… мы будем говорить только вдвоем! — надрывался Зоран. Он тяжело закашлялся и оперся о плечо Снорри.
Лимузины остановились. Хищные хромированные ноздри машин словно обнюхивали непрошеного гостя. Во второй машине приоткрылась дверца, показалась стриженая голова почти квадратного мужчины. Его губы быстро шевелились возле трубки телефона. «Не давить же их», — неизвестно по какому наитию сумел прочитать по губам Ромашка.
— Освободите проход! Всем разойтись! Граждане, освободите проход, возможно применение спецсредств! — Повторяющийся гулкий окрик запрыгал над толпой.
К переезду подкатили две машины милиции с включенными мигалками.
Зоран снова заговорил. Покачнулся, но устоял. Снорри кинулся его поддержать. Второй автобус с зарешеченными окнами протиснулся по тротуару и стал тихо выползать на дорогу. По тропинке, совсем рядом со спрятавшимся Ловцом, пробежали дети.
— Я хочу встретиться с иерархом вашей церкви… герцог просит вас о военной помощи… мы будем платить двойное жалованье каждому добровольцу, кто встанет под наше знамя… пять золотых драхм империи за каждый месяц службы…
Квадратный человек в темном костюме бочком выскользнул из лимузина, но остался стоять за распахнутой дверцей. В руке он сжимал короткоствольный автомат. Доктор Ромашка подумал, что из своего арбалета, который лежал разобранный в гараже, он прекрасно бы «снял» этого противного стрелка. Толик Ромашка представил себе это очень ярко и слегка ужаснулся собственной кровожадности.
В нем что-то сдвинулось за два последних безумных дня и продолжало сдвигаться дальше, по мере того как дом Ивачич говорил. Толик не понимал ни слова, несмотря на явную схожесть языка. Однако от забинтованного, практически обреченного на смерть дворянина с далекого Хибра катилась такая волна энергии, что затихли все, даже возмущенные водители.
В прилегающих переулках машины стали разворачиваться. Из своего укрытия Рахмани видел не так много, шагов по сто в каждую сторону, но и этого было достаточно, чтобы понять — назревает драка. Со стороны города, моргая шестью фарами сразу, подкатил милицейский джип и высадил под прикрытием автобуса подмогу. Оратор из машины в третий раз требовал, чтобы Зоран убрался с пути. У многих пеших горожан не выдержали нервы, они устремились в подворотни. Зато в окнах показались головы. Из дверей лавок и контор тоже выглядывали любопытные. Рахмани обратил внимание, что любопытных стало неожиданно много. Не меньше сотни зевак скопилось у соседнего жилого дома, и народ продолжал прибывать.
— Их бы уже сбили, — нервно хохотнул Толик, — они боятся давить их на глазах свидетелей!
Последний экипаж начал потихоньку сдавать назад, прокладывая путь среди пеших стражников. Следуя неслышной команде, за ним тронулись остальные экипажи.
— …Мы собрали достаточно средств, чтобы вести войну… мы верим, что руссы не оставят в беде своих братьев и сестер… Со мной пришел посланник народа парсов, он отворит в вашем городе Янтарный канал… мы будем торговать…
Рахмани учуял заранее, когда водитель первого «Мерседеса» нажал на педаль.
Молния вырвалась из кустов и ударила точно в решетку радиатора. Капот «Мерседеса» подпрыгнул, встал на дыбы, с двигателя сорвало крышку, фонтаном хлестнуло масло.
Никто не успел среагировать, все произошло бесшумно и слишком быстро для ожидаемого теракта. Милиционеры забегали, в лимузине распахнулись сразу три дверцы. Вторая машина едва не протаранила первую, взвизгнули тормоза.