В глазах Любимова плескался коктейль волнения, удивления, злости и страха.
«Поторопился, — осудил себя Сергей, увидев, как рука старика, с вытянутым вперед указательным пальцем, тянется к кнопке вызова. — Ничего не поделаешь, — с сожалением вздохнул Серов, — придется просто свернуть ему шею. Не гони лошадей, — одернул он себя. — Это всегда успеется».
Почувствовав пальцем кнопку, Любимов обрел потерянную уверенность. Почти не разжимая губ, он хриплым и оттого зловещим, шепотом спросил:
— Чего замолчал? — Не дождавшись ответа от Сергея, который спокойно разглядывал свои ногти, срываясь на визг, закричал: — Продолжай!
«И все-таки зря я это затеял, — снова осудил себя Серов. — Впрочем, еще не вечер. Кнопку-то он не нажал», — и, виновато улыбаясь, с явным сожалением развел руками:
— Увы. Но это все, чем я располагаю. И все же признайтесь, Аркадий Петрович, — решил сыграть он под самодовольного болвана, — я все-таки сумел вас удивить.
— Откуда у тебя эти сведения? От кого? — упершись немигающим взглядом бесцветных глаз в улыбающееся лицо Ковбоя, процедил старик.
«Правду тебе рановато знать. А это, я думаю, ты проглотишь и успокоишься», — быстро прикинул Сергей. Он, широко улыбнулся:
— Надеюсь, вы помните Маргариту Петровну?
— Ты знал Марго? — поражение спросил Петрович.
— Я думал, вы умнее, — довольно нагло заявил Ковбой. Но это не произвело никакого впечатления на ожидающего ответ Любимова. Внимательно всматриваясь в моложавое, загорелое лицо Серова, он неторопливо переспросил:
— Ты знал Марго?
— Боже упаси, — весело рассмеялся Ковбой. — Для этого я слишком молод. В Туле, с год назад, где я проживал энное количество дней у одного доброго дедушки, я нашел кое-что. Совершенно случайно, — подчеркнул он.
— Что нашел? — не понял Петрович.
— Прочитал, — продолжил Серов. — И запомнил. Ведь о Петровиче в столице разве что глухой не слышал, — польстил он самолюбию старика.
Но это не произвело на Петровича никакого впечатления. Он продолжал в упор рассматривать сидевшего напротив молодого мужчину.
— Но раз я буду работать с вами, — Ковбой намеренно проговорил с «вами», а не «на вас» (пусть держит меня за контуженного) и небрежно бросил на стол радом с папкой толстую помятую тетрадь в синей обложке. — Возьмите, — самодовольно сказал он. — Она мне больше ни к чему.
— Вот оно что, — с явным облегчением выдохнул Любимов и, протянув подрагивающую руку, взял тетрадь. Пошарив в ящике письменного стола, он нашел футляр с очками и надел их. На несколько минут в комнате повисла напряженная тишина, которую изредка нарушал шелест переворачиваемых страниц. Любимов торопился, читал выборочно.
— Значит, она имела в виду именно это, — наконец пробормотал он и, закрыв тетрадь, посмотрел на Серова. — Это все?
— Так точно, — весело ответил тот.
— Зачем учил? — взгляд бесцветных глаз старика таил угрозу. И Ковбой угрозу увидел.
— Для развития памяти, — ухмыльнулся он и довольно нагло добавил: — Да и с деньгами у меня почти всегда затруднения.
Именно этот ответ, в сочетании со слухами о нем, должен был окончательно успокоить старика. Серов не ошибся. Любимов растянул тонкие губы в удивленной улыбке:
— Так ты на мне... — он закашлялся тихим смехом, — капитал нажить хотел! Ну и гусь!
«Нет, умница я. Правильно я ему кроссворд с чуть позже опубликованным ответом подбросил. Он ведь думает — сам ответ нашел, — одобрил себя Серов. — Правда, старик меня уже приговорил, но ухлопают только после выполнения того, для чего меня пригласили. Это что-то очень серьезное и важное для Петровича. И скорее всего Сибирь, а то и подальше. Ведь в центре у него все схвачено. А за Уралом свои Петровичи имеются. И если придется проливать кровь, то для этого вполне подойду я. А Петрович не при делах будет. И волки сыты, и овцы целы. Это хорошо, что я ему нужен, тем более сейчас, когда он наверняка приговорил меня. Замечательно! С кандидатом в покойники он будет откровеннее».
— Остап Бендер, — вытирая выступившие от смеха слезы, говорил Любимов.
«Тебе, старый хрыч, в Большом театре играть, — мысленно посоветовал ему Серов. — Смеется до слез, а глаза внимательные, как у снайпера».
Сергей не ошибся. Хихикая, бормоча различные эпитеты вроде «вот мошенник», «шантажист начинающий», Любимов внимательно наблюдал за спокойно сидящим Сергеем. Ему хотелось понять, узнать, правду ли сказал этот профессиональный авантюрист, солдат удачи, или за этим кроется что-то большее.
«Правду, — внезапно успокоился Петрович. — Он авантюрист, а не аферист. Убрать его, конечно, придется. Так надежнее. А жаль». Уже несколько месяцев рэкетирам в Измайловском парке не давал работать Русский Ковбой. У Любимова просто не было времени, да, собственно, и желания заняться этим моложавым на вид, спортивно подтянутым мужиком в широкополой шляпе. Люди, с которыми воевал Ковбой, не принадлежали к числу его подданых. Так, частный «бизнес» с выплатой процентов за покровительство. Но несколько дней назад Серов отделал четверых боевиков из его людей. Те парни, довольно ловкие в драках, до сих пор были в больнице. После этого у Любимова возникла мысль сделать Ковбоя своим телохранителем. Удерживало чистое прошлое Серова. Но расправу с ним, как ни настаивали друзья потерпевших, Петрович настрого запретил. Как раз тут пропали курьеры с очень ценным товаром. Отодвинув все дела, Любимов занялся его поисками. Войны с дальневосточниками он не хотел — в этом случае больше терялось, чем приобреталось. Но и сделку сорвать Любимов не мог. Слишком велика была ставка. Кого послать для решения этого вопроса, он знал. Но, учитывая уже пролитую кровь, требовалось сильное, смелое прикрытие. Именно поэтому Петрович обратился к Архивариусу. И надо же! «Справочное бюро» по наемникам всех мастей предложило ему Серова, то есть Русского Ковбоя. А не верить Архивариусу, учитывая его прошлое... Собственно, похоже, что насчет тетради Ковбой сказал правду. Поэтому расправу с ним можно отложить до получения товара. Любимов убрал палец с кнопки. Руслана, конечно, жаль, но он слишком много слышал. Правда, убирать его надо после отъезда Ковбоя, иначе тот все поймет и предпримет какие-то свои действия. Кивком головы Любимов отпустил парня. Поглядывая на него с опаской, а на спокойно развалившегося в кресле Серова с уважением, Руслан быстро вышел.
— В общем, так, — брезгливо отодвинув тетрадь, начал старик. — Сейчас поговорим о том, в чем будет заключаться твоя работа. — Ожидая вполне уместных вопросов о причине — почему именно я? — или что-то подобное, Любимов замолчал. И Ковбой действительно спросил, но не то, что Петрович ожидал:
— Сколько?
— Что сколько? — как-то растерялся старик.
— Я получу, — небрежно уточнил Серов.
— Тебя не интересует, почему и для какой работы тебя, пригласили? — невольно вырвалось у Петровича.