– Гаврик, – спросил я, – ты можешь определить место Прокола?
– Пока нет, потоки силы…
Ещё один порыв ветра – и древесный ствол в десяти метрах от нас вдруг сломался с сухим хрустом, его верхушка глухо шлёпнулась на землю.
– Забудь, – крикнул я магу сквозь завывания ветра, – пока без разницы. Бегом из леса, а то сейчас передавит всех на хрен! Гриша, отпусти коня, отдай повод Инге, ты отвечаешь за Михаила Игнатьевича. Коля первый, я замыкающий. Всё, быстро из леса!
Под разноцветные всполохи, скрип деревьев, шум листвы и свист ветра мы выбрались на тракт. К этому времени темнота полностью исчезла, небо окрасилось в синий цвет, и звёзды скрылись в его синеве, но и разноцветное свечение пропало. Над нашими головами где-то на западе разгоралось яркое жёлто-белое свечение. Вихри налетали со всех сторон. Мы всемером стояли на пустом тракте и ждали, пока Гаврик, сидевший, поджав ноги, на дороге, определит, куда двигаться дальше. У мага пока получалось:
– Кванторы силы ломаются… плоскость потока… астрал… – бормотал он себе под нос.
Разлитое на западе свечение приняло форму сферы. Над головами раздался оглушительный треск – на высоких нотах, как говорила Лика.
Звук ударил по ушам, я съёжился, открыл рот. Грохнул ещё один удар. Я будто чувствовал, как надо мной разрывался воздух. Сквозь шум до моего слуха донесся дикий животный вопль. Я увидел мелькнувшие поводья и бегущего Григория.
«Ну, вашу мать, – мелькнуло у меня, – да что ж такое!»
Рёв прекратился. Морщинистая ладонь легла на плечо.
– Виктор, если что, бегите, на меня не оглядывайтесь.
– Михаил Игнатьевич, спасибо вам огромное, вы, наверное, обо мне хорошо подумали. Но вот, честное слово, давайте пока не будем забегать вперёд. Гаврик, что там?
– Пока остаемся на месте, – маг поднялся, – ждем, что будет дальше.
Светлую сферу затягивали грозовые облака – они возникали в небе будто бы из ничего, надувались, расширялись.
– Не поймал, – запыхавшись, проговорил вернувшийся Григорий. – Убежал, стервь такая, не послушал.
– Да ладно, проехали! Стой тут и смотри, – резко бросил я.
Чёрные тучи поглотили свет, окончательно потемнело, вниз резко полетели молнии, и по одной, и целыми гроздьями, они ударяли в землю и разлетались в разные стороны. Мне показалось, я слышу, как вдалеке от этих ударов трещат и разлетаются в щепки деревья.
– Всё, сейчас, – сказал Гаврик.
Вдруг прекратились молнии, сквозь тучи пробился свет, вспышка – и в небе мелькнула маленькая чёрная воронка, которая быстро сузилась и исчезла. Всё кончилось.
– Интересно, – проговорил в наступившей тишине Коля, – а этот Прокол, он всосал или высосал?
Ответом ему стал дикий ржач. Смеялись все до одного, в том числе Михаил Игнатьевич. Напряжение спало, вместо него пришло осознание того, как необычно и красиво было то, что мы увидели.
Но, как ни странно, ответ на вопрос Коли был получен совсем скоро и очень точно.
Уходить с тракта не стали. Развели костёр прямо на обочине дороги со стороны степи, подальше от леса.
Можно сказать спасибо большое Григорию, если бы он не выдохся, мы бы зашли в лес километра на три-четыре, а то и дальше, тогда могло бы нас зацепить Проколом. Правда, Гаврик сказал, что всё самое жаркое было километров на двадцать – тридцать западнее, но нам и этого хватило.
– Вот было светопреставление, – сказал Саша, грея руки у ярко горящего костра, по хрен на маскировку.
Вокруг царила темнота, небо заволокли облака. Я отметил на карте предполагаемое место Прокола, чтобы передать информацию в Зелёный Город и вообще сообщить, что мы живы и у нас все в порядке. Но пока что Гаврик не мог ничего сделать, связь не работала.
– Нас теперь искать будут? – спросил Михаил Игнатьевич.
– Будут только утром, – ответил я. – Только мы уже продвинемся дальше, согласно плану. Так что группа, которая придёт изучать место Прокола, нас уже не найдёт. Но связь к этому времени, думаю, наладится, и Гаврик сможет сообщить, что с нами всё в порядке.
– Так, может, нам самим надо проверить, что там, в этом Проколе, – предложил священник.
Бойцы около костра заулыбались.
– У нас приказ. И я, как командир группы, нарушать его не могу.
– Дело ваше, – священник сел, подобрав полы плаща, и стал смотреть на огонь.
Так за неспешными разговорами проходило время, спать не ложились. Говорили в основном о будущем маршруте. Примерно через полчаса недалеко раздалось конское ржание.
– О, Орлёнок вернулся, – привстал Григорий. – Батюшка, я схожу приведу?
– Командует Виктор, – ответил Михаил Игнатьевич.
– Иди, конечно, – сказал я, – только возвращайся быстрее.
Григорий ушёл в темноту, послышался его крик:
– Орлёнок, Орлёнок, – и свист.
Животное отозвалось, судя по звуку, быстро пробежало по дороге и рвануло в лес. Григорий ещё раз свистнул, опять ржание и стук копыт, а ещё щёлканье и хруст веток.
Орлёнок, похоже, летел галопом по лесу. Я прислушался: лошадь бежала не к хозяину.
– Гришка, стой, его кто-то гонит.
Мой крик на миг опередил страшный звериный рёв и жуткое захлёбывающееся ржание – предсмертное.
Все вскочили на ноги.
– Звиздец Орлёнку, – пошутил Коля, затаптывая костёр.
– Что это было, лев? – спросил Михаил Игнатьевич.
– Нет, – за меня ответил Саша, – лев ревёт по-другому. И не медведь. Я ни разу не слышал такого рычания.
– Нечисть? – предположила Инга.
– Я ничего не чувствую, – сказал Гаврик.
– Да и нечисть тоже по-другому орёт, – добавил Коля.
Тем времен я два раза сфокусировал и расфокусировал взгляд. В серой мгле я увидел Григория, который с помповиком наперевес идёт через дорогу к зарослям.
– Гришка, стой, стой, кому говорю, урод!
Он не отреагировал.
– Ну, сука, – пробормотал я. – Значит, так. Я с Сашей иду за ним и выхожу на дорогу. Коля и Гаврик, вы тоже выходите на дорогу и прикрываете нас справа. Инга, ты между нашими двойками. Прикрываешь обе пары. И Михаил Игнатьевич на тебе, охраняешь его. Всё, двинули.
Коля и Гаврик перебежали тракт и заняли позицию в небольшом кювете. Мы с Сашей быстро пробежали вдоль дороги и оказались почти за спиной Григория. Взяли оружие на изготовку.
– Стой, урод! – крикнул я ему ещё раз. Никакой реакции.
Он уже почти вошёл лес, когда его сшибли. Даже я не понял, как так получилось: только что мы видели обыкновенные переплетенные ветки кустарника, и вдруг темная туша сшибает Григория. Человеческий вскрик, хруст костей.