— Ну, так…
— А может, случайно так вышло: где увидел «Вредину», там рубахой и машет.
— Что ж, надо мне с ним поговорить. Может, расскажет что-то интересное про то, как я потерял груз…
* * *
В своей комнате начальник стражи промямлил что-то одобрительное в адрес Ларша, заставил себя успокоиться и уже ровно сказал:
— Есть еще одно поручение.
Сердце Ларша учащенно забилось. Вот как? Этот восхитительный день, полный приключений, еще не кончился! Джанхашар оценил его мужество — и дает ему, именно ему, особый приказ, который нельзя произнести при всех! Вот так-то лучше, чем сдувать со Спрута пылинки!
— У госпожи Кримерры Шипастой Розы из Клана Лебедя, Ветвь Правого Крыла, — продолжал Джанхашар, глядя в пол, — пропала собачка. Белая, ученая, по кличке Мотылек. Собачку надлежит разыскать и вернуть госпоже.
Ларш не сразу понял. А когда понял — задохнулся от гнева и унижения.
Сын Клана Спрута, бесстрашный «краб», гроза контрабандистов, только что перешедший дорогу самому Ирслату, будет бегать по закоулкам, заглядывая в корзины для мусора — не влез ли туда проголодавшийся песик?
Так ведь «крабы» не ищут пропавших кошек и собак! Это что же получается: для него, Ларша, специально измыслили такое героическое задание?
Юноша уже готов был разразиться гневным монологом. Но тут Джанхашар поднял глаза — и таким усталым, измученным был его взгляд, что Ларш заткнулся.
Он представил себя на месте начальника стражи. Надо разбираться с убийствами, грабежами, поджогами. Через каждые ползвона прибегает мать пропавшей пятилетней девочки и требует, чтобы ей вернули ее дитя. И вдруг является дама с сообщением о пропавшей собачке. Прогнать даму нельзя: дочь Клана Лебедя! Если оскорбится — пожалуется родственникам…
— Если собачка не будет найдена, — виновато сказал Джанхашар, подтверждая догадку Ларша, — высокородная госпожа сумеет стереть в порошок любого из стражников… кроме моего господина, верно?
Ларшу стало досадно и смешно. Конечно, командир прав! Если Алки или Даххи не сумеют разыскать эту дрянную собачонку, расстроенная старуха — наверняка старуха! — потребует наказать нерадивого стражника. А вот с Сыном Клана у нее все так просто не получится.
— Готов исполнять! — ответил Спрут тоном заправского служаки.
* * *
— Шестеро? — Контрабандисту Ирслату изменило хладнокровие. — Шестеро «крабов»?!
Загорелые крепкие руки сжимались в кулаки и вновь разжимались. Ирслат переживал острое унижение: он представлял себе, как весь Аршмир треплет по кабакам его имя с шуточками и насмешками. Шесть стражников — даже не береговая охрана, обычные «крабы»! — перехватили груз у пятнадцати городских контрабандистов, а потом обратили в бегство моряков из экипажа «Вредины»…
Но даже в ярости Ирслат не стал срывать норов на команде. Парни поступили правильно. Окажись сам Ирслат на том проклятом берегу, он не приказал бы своим людям штурмовать откосы ущелья, где в кустах, за валунами и в пещере засело невесть сколько врагов.
Но и спускать обиду капитан не собирался.
Ирслат закусил кончик длинного уса и зло задумался.
Спасшийся из переделки контрабандист сообщил ему имя мерзавца, который командовал «крабьей» шайкой.
Аштвер. Десятник Аштвер.
— Эй, Фарипара ко мне! — сказал Ирслат негромко.
Ему и не надо было орать. Капитанское слово на борту «Вредины» всегда звучало грознее грома — и исполнялось молниеносно. Фарипар Зеленый Овраг, загорелый матрос с плутовскими карими глазами, тут же встал перед Ирслатом, почтительно склонив голову.
— Ты говорил, Фарипар, что родом из Аршмира?
— Так, капитан. Здешний я.
— Мы не меньше двух ночей проторчим в Лисьей бухте. А ты отправляйся на лодке с почтенным Лабраном. Погуляешь сутки в родном городе. Заодно для меня дельце обстряпаешь.
— Только прикажи, капитан.
— Разыщешь десятника «крабов» по имени Аштвер Зимнее Оружие.
— Аштвер? Он уже десятник?
— Что, знаешь его?
— Было дело, морду мне чистил.
— Вот как? Я дам тебе случай с ним сквитаться. Держи кошелек. Набери в порту стаю местной рвани, напои как следует, разозли разговорами… Словом, делай что хочешь, но чтоб не позже завтрашнего дня этому Аштверу все кости переломали, на всю жизнь его калекой сделали. А если расстараются и до смерти Аштвера употчуют — доплати парням за усердие.
* * *
— Заходи, только громко не топай. Госпожа не молоденькая, чтоб всякий шум терпеть. И оботри сапожищи о тряпку, не в казарме!
Круглолицая, востроглазая служанка явно не собиралась церемониться с «крабом», явившимся в дом ее хозяйки.
Посмеиваясь про себя, Ларш проследовал за «командиршей» через темный коридор в комнату.
С первого взгляда показалось, что горничная привела его к себе. Не могла высокородная дама проживать в такой бедности. Чистенькой, даже нарядной, совсем не стесняющейся себя бедности.
На стене висел тканый коврик в веселеньких тонах, на деревянной полочке — глиняный кувшинчик с пучком бурых осенних листьев. Стол покрыт выглаженной дешевой скатертью с розочками по углам. На столе — блюдо с яблоками. Все выглядит очень аккуратным и уютным.
— Ну, что пялишься? — негромко сказала горничная. — Имей в виду: если госпоже Кримерре угодно будет называть вон тот ковер старинным гобеленом, а свои украшения алмазами да жемчугами — не вздумай скалить зубы. Попробуй только хихикни — я твоему начальству пожалуюсь, что ты перед высокородной госпожой нахальничаешь! И не сумасшедшая она вовсе, это соседки-дуры врут! Просто она все называет так, как ей угодно. И кто ей запретит, Лебеди-то?!
Ларш хотел было сказать, что и не собирался скалиться, — но тут дверь отворилась…
Парень ожидал увидеть грузную, тяжело опирающуюся на палку старуху, сварливую, с неприятным громким голосом. А к нему порхнула через порог женщина без возраста.
Маленькая, худенькая, с легкими седыми волосами, с мягкой улыбкой на красиво очерченных сухих губах… Но прежде всего привлекал внимание взгляд светлых больших глаз. Веселый, дружеский, чуточку лукавый — словно девочка обрадовалась мальчику, который пришел к ней поиграть.
Кримерра встала перед стражником с черно-синей перевязью на груди и сказала приветливо:
— Здравствуй, сынок. Из какого ты Клана?
Ни тени сомнения в голосе. Радостная и спокойная уверенность в том, что незнакомый гость вот именно из Клана.
И Ларш, подхваченный этой доброй улыбкой, ответил не раздумывая:
— Здравствуй, ясная госпожа. Я Ларш Ночная Волна из Клана Спрута, Ветвь Щупальца.
Рядом ойкнула служанка, и Ларш выпустил на свободу довольную ухмылку. Он вдруг почувствовал себя своим в этой чистенькой бедной комнатке.